Бентли Литтл - Университет

Фейт добродушно тряхнула головой.

— Тогда уж чихни, чтоб не молчать. — посоветовала она.

Оба рассмеялись. Лед был опять сломан.

— Насколько я понимаю, — храбро начал Джим, — в данный момент ты ни с кем не встречаешься?

— Если бы встречалась, меня бы тут не было.

— Мне нравится такое отношение.

Их заказ был готов. Джим взял поднос и вернулся к столику. Они ели не спеша, чинно беседуя. Обсудили университетские сплетни, коснулись темы, с кем кто встречался раньше, а потом разговор стал перескакивать с предмета на предмет и одновременно становиться более глубоким. Джим рассказал Фейт о своем отце, о надписи на обложке пластинки с записями Фрэнка Залпы, о том, как встретился и подружился с Хоуви.

— Мой отец тоже умер, — тихо произнесла девушка, не поднимая глаз на Джима.

— Сочувствую.

— Это случилось уже давно. Давным-давно... — Она замолчала, рассеянно ковыряя палочкой жареного картофеля озерцо кетчупа на тарелке.

— А как это случилось? — спросил Джим. — Он погиб?

Фейт улыбнулась ему слабой, тут же исчезнувшей улыбкой.

— Да, погиб при исполнении. Единственный полицейский, которого убили в Коста-Вьехо за тридцать лет. Брали наркоманов во время вечеринки, ну и кто-то в него выстрелил...

Джим слушал, затаив дыхание.

— Года поймали. Он был под таким кайфом, что и не подумал бежать. Да и куда бежать — полицейские перекрыли все выходы. Но отца уже было не спасти. Даже до госпиталя не довезли.

— А тебе тогда сколько лет было?

— Девять.

— Ты видела его мертвым? Фейт утвердительно кивнула.

— Мать была против, но я закатила такой концерт — с ревом и истерикой, что она в конце концов разрешила. Я думаю, скорее в виде наказания за мое ужасное поведение... Он был в металлическом ящике в металлическом шкафу — в больничном морге, насколько я теперь понимаю. Кровь с него смыли, но дыра в щеке, через которую вошла пуля, осталась. Сквозь нее были видны зубы.

— Черт!

— Наверное, поэтому я так ненавижу всякое насилие. Я уже в девять лет увидела, что это такое.

— Не знаю, насколько это может относиться к тебе, — сказал Джим, — но я думаю, что такое зрелище в девять лет способно оказать прямо противоположное действие. Зарождается желание мстить людям того же сорта, что убили твоего отца.

— А мне и хотелось мстить. Какая-то часть во мне так и кипела злобой. Но другая часть сознания подсказывала, что насилие порождает новое насилие и что цепочку надо где-то прерывать. Поэтому я в итоге не озлобилась. — Фейт робко посмотрела на Джима — не кажется ли она ему смешной дурой или задавакой. — Я хочу быть тем, кто прерывает цепочку насилия, а не тянет ее дальше. Пусть это будет моим маленьким вкладом в улучшение жизни на земле.

— "Думай о великом, но не гнушайся малым".

— Да, что-то в этом роде.

— Молодец, — сказал Джим, чтобы хоть что-то сказать.

— Честно говоря, — продолжала Фейт, — я считаю, что отец хотел сына. Я думаю, он был разочарован, когда родилась девочка. Конечно, он никогда этого не показывал и очень любил меня. Но он был... ну, знаешь этот тип — "мужчинистый мужчина", крепкий, мужественный, настоящий отец для парня. И меня он старался заинтересовать спортом — футбол, бейсбол, обучал приемам самообороны. В детстве я любила все мальчишеские развлечения. Не знаю, чтобы он сказал теперь, когда я перестала заниматься спортом и больше не похожа на мальчика-сорванца...

— Ты бы ему понравилась. Она улыбнулась:

— Я тоже почему-то так думаю.

— А как насчет мамы?

— Что насчет мамы?

— Она жива?

— Да.

— Вы с ней дружите? Фейт неопределенно пожала плечами. Он почувствовал, что разговор на эту тему ей не нравится, и быстро закруглил его:

— Жизнь зачастую сложная штука, да?

— Иногда.

Джим допил кока-колу и посасывал кусочек льда из бокала, глядя в сторону парней за другим столиком.

Только теперь он заметил большой лист бумаги с какими-то словами, прикрепленный в простенке — как раз между столиками. Он прищурился и прочитал:

АРАБЬЕ. КИТАЕЗЫ. ЯПОШКИ.

УБИВАЙ ВСЕХ ПОДРЯД — ГОСПОДЬ РАЗБЕРЕТСЯ.

ГОЛОСУЙТЕ ЗА БРЕНТА КИИЛЕРА.

ТОЛЬКО ОН БУДЕТ ДОСТОЙНЫМ ПРЕЗИДЕНТОМ СТУДСОВЕТА.

— Господи! — ахнул Джим.

Он встал, чтобы получше разглядеть это безобразие. В нижнем левом углу была неумелая карикатура на азиата — преувеличенно узкие глаза, сопли из носа. Огромный сапог бьет его по заду, и азиат летит вверх тормашками.

— Эй, приятель!

Джим обернулся на голос. В раздаточном окне стоял повар и показывал на листок бумаги на стене.

— Да, — отозвался Джим.

— Не откажи в услуге, приятель, — сказал повар. — Тебя не затруднит снять эту бумаженцию?

— С превеликим удовольствием, — ответил Джим. Он протянул руку и сорвал листок со стены.

— Эй ты, придурок, что ты там делаешь? — закричал, вскакивая, один из парней за вторым столиком.

— Как видите, срываю то, что тут висеть не должно.

— Да ты никак не американец? Встал и второй парень:

— Да, что ты о себе думаешь, козел? К чему руки тянешь?

Тут вмешался повар. Он рявкнул;

— Это я велел ему убрать мусор со стены! Это мое заведение, это моя стена, и я не желаю, чтоб у меня висела подобная дрянь. А если вам не нравится, катитесь в "Макдональдс" и вешайте там на стенах что пожелаете!

Парни в спор вступать не стали, сели и начали что-то тихо обсуждать со своими товарищами.

Джим подошел к раздаточному окну и вручил повару смятый листок.

— Спасибо, — кивнул тот. — Я бы и сам это сделал, только идти нужно в обход, через кухню.

— Не стоит благодарности. Повар показал глазами на шестерку хмурых парней, которые о чем-то шушукались между собой.

— М-да, времена меняются.

— Да, — согласился Джим.

— Это все из-за сраного университета, — сказал повар. Но тут же стрельнул глазами в сторону Фейт. — Извините, девушка. Само вырвалось.

Фейт встала и тоже подошла к раздаточному окну.

— Ничего страшного, — улыбнулась она. — Мне доводилось слышать это слово и раньше.

— Вы, ребятки, надеюсь, не в здешнем университете учитесь?

— Увы, мы учимся здесь.

— Тогда извините. Я не хотел вас обидеть.

— Я не обиделся, — сказал Джим и покосился на Фейт. Девушка отрицательно мотнула головой: мол, я тоже не приняла слова об университете на свой счет. Судя по ее лицу, она живо заинтересовалась мнением повара.

— Вам не нравится К. У. Бреа?

— Как бы выразиться... Не то чтобы не нравится... а впрочем, зачем скрывать... нет, не нравится мне ваш университет. — Повар виновато улыбнулся. — Я не вас имею в виду. А таких вот как эти, за тем столом. Из-за них мне так противна ваша альма-матер. — Он злобно покосился на парней и тихо воскликнул:

— Ублюдки! — Он опомнился и снова извинился перед Фейт за грубое слово.