Бентли Литтл - Университет

Однажды я задал Пэт прямой вопрос... Что тут произошло! Она взвилась до небес! Словом, мы так поссорились, что я спал на диване в гостиной. Но посреди ночи Пэт тихонько прокралась ко мне, легла рядышком и призналась, что смертельно напугана происходящим в университете. Точнее, ничего конкретного не случилось — но что-то происходит. На курсы подготовки вдруг зачастили студенты. Они знакомятся там с девушками и ведут себя крайне нагло. Крайне нагло. Пэт очень нервничала по этому поводу. Я сказал, что в таком случае нам необходимо немедленно забрать Эми с курсов, коль скоро они превращаются в вертеп. Однако Пэт возразила: дескать, пока я рядом с ней, ничего страшного не случится. Буду приглядывать за Эми.

На следующий день — буквально на следующий день! — у меня по расписанию было занятие по началам риторики. В группе два десятка парней. На предыдущем я дал студентам задание написать небольшое эссе об абортах — три-четыре странички с изложением аргументов "за" и "против". К моменту, когда я зашел в аудиторию, их сочинения уже лежали у меня на кафедре. Беру в руки, просматриваю... И что же? Каждый сдал по листку, на котором была написана только одна короткая фраза: "Я трахал вашу дочь".

— Господи помилуй! — сказал Ян.

— Я поднимаю взгляд от стопки "сочинений" и вижу перед собой двадцать пар наглых глаз. Спокойно смотрят на меня, и на губах у каждого мерзкая выжидательная улыбочка.

Не передать словами, как я испугался. До меня дошло, что надо немедленно вытащить Пэт и Эми с подготовительных курсов — прочь с территории университета, и без промедления! Я швырнул "сочинения" на пол и опрометью кинулся вон из аудитории. Побежал через студгородок к зданию подготовительных курсов.

Стивенс закрыл глаза и сделал несколько глубоких вдохов, чтобы привести в порядок дрожащий голос.

— Еще издалека я увидел, что на спортивной площадке подготовительных курсов много взрослых парней и мужчин. Мне, это показалось крайне странным. Я побежал быстрее. Потом я услышал смех. Толпа наблюдала за тем, как два студента из университетской футбольной команды насилуют пятнадцатилетнего мальчика.

Ни жены, ни дочери на спортивной площадке не было, поэтому я помчался в само здание. Там, в большой аудитории, я нашел Пэт и двух других преподавательниц. Они были связаны и лежали на полу.

А мужчины насиловали мою дочь.

— О Боже! — выдохнул ошеломленный Ян.

— И они не просто использовали ее влагалище, рот или анус! — Стивенс начал в бешенстве молотить кулаком по столу, его голос становился все громче и громче. — Нет! Они разрезали ей живот и совали свои члены ей в печень, в мочевой пузырь, между кишками... — Теперь Стивенс почти что кричал, и посетители ресторана изумленно косились на него. — Трое глумились над ее телом, а еще двое ждали своей очереди. Я схватил стул и расколол им череп одному из насильников. На меня сразу же кинулись те двое, которые ждали своей очереди. Я был в таком состоянии, что мне было безразлично, сколько их — двое, четверо или десятеро.

Стивенс, бледный как смерть, закрыл глаза, его повело из стороны в сторону, как пьяного. Если бы он не сидел, то, наверное, непременно упал бы. Было очевидно, что в его голове теснились страшные образы, которые он не мог или не хотел воплотить в слова.

— Там, на полу, лежало еще несколько трупов — мальчики и девочки, искромсанные ножами, окровавленные , оскверненные...

Тут к ним быстрым шагом подошла официантка. У нее был встревоженный вид.

— Что случилось, профессор Эмерсон? — спросила она.

— Проваливай! — заорал на нее Стивенс. — Сгинь! Девушка покорно отошла, не желая нарываться на неприятности.

— Наверное, я был очень страшен, потому что четверо насильников через минуту обратились в бегство, бросив своего мертвого приятеля — того, которому я раскроил череп. Я поднял тело Эми, положил его на стол. Потом развязал Пэт. Вдвоем мы умудрились донести Эми до Центра здоровья.

Конечно, она была уже мертва. Я вызвал полицию, они составили протокол и все такое...

Я взял двухнедельный отпуск, во время которого понял, что преподавать больше я никогда не смогу. Поэтому я направил письмо, в котором просил об отставке, а затем поехал вместе Пэт в университет, чтобы забрать из своего кабинета личные вещи. Вот так-то...

Тут Стивенс вдруг замолчал и пустым взглядом уставился в пространство. Ян мог только гадать, закончил ли он свой рассказ или собирается с силами, чтобы продолжить его. Не желая торопить Стивенса, Ян молча пил чай со льдом.

— Однако до моего кабинета мы так и не добрались, — тихо, более спокойным тоном произнес наконец Стивенс. — Как только мы попали на территорию университета, я ощутил, что за две недели там все чудовищно переменилось. Я нутром чувствовал разницу. Прежде было просто плохо, а стало неописуемо плохо. Я даже подумал: а не плюнуть ли на вещи в моем кабинете? Не лучше ли повернуть назад, сесть в машину и уехать отсюда навсегда?

Университетские здания зияли выбитыми окнами. Несколько вязов на центральной площади стояли без листьев, мертвые, хотя весна была в разгаре и две недели назад они весело зеленели... И главное, было удивительно безлюдно для этого времени дня — студентов почти не видно.

Но я справился со страхом, и мы с женой направились в сторону гуманитарного корпуса. Мы прошли примерно половину пути и шагали по тропинке между газонами, как вдруг меня что-то толкнуло с такой силой, что я упал на землю. Вокруг нас никого не было, и поэтому в первый момент я решил, что это Пэт рехнулась и внезапно сбила меня с ног Однако она лежала рядом со мной. Ее повалила та же неведомая сила.

А потом... потом трава рядом вдруг вздыбилась. Сперва это был холмик, который быстро рос и менял форму... и превратился в чудище из травы и глины — с огромными страшными глазами и жуткими клыками.

И это чудовище сожрало мою жену.

Я видел, как монстр вырос из земли, отделился от нее, сделал два шага и схватил Пэт — и она исчезла в его огромной черной глотке. Все произошло необычайно быстро — Пэт даже не успела вскрикнуть, а я — вскочить на ноги. После этого чудовище опять вросло в землю и стремительно погрузилось в нее. Секунда — и передо мной был снова ровный газон, как будто ничего не произошло. Только жены больше не было. На газоне осталось что-то вроде шрама — но больше никаких следов случившегося...

Я кинулся к этому месту, пытался руками разгрести землю. Я совсем потерял разум — все скреб и скреб землю ногтями...

Очевидно, кто-то заметил меня, потому что в конце концов меня оттащили от того места, попытатьлись привести в чувство. Разумеется, никто не поверил моему рассказу — списали на помешательство в связи с недавней гибелью Эми. Правда, из уважения ко мне — так ублажают сумасшедших — на газоне провели раскопки. И, конечно же, ничего не нашли.