Алексей Маврин - Псоглавцы

Кирилл вдруг понял, что эта встреча ему невыносима. Не страшна, не противна, а именно невыносима, как тогда, на кладбище, ему невыносимо было думать о восстающих мертвецах.

— На хера вам дрова? — равнодушно спросил Кирилл и покачал ногой ближайший чурбак. — Вы же торфом топите.

— Городским продаём, которые тут дома имеют, — ответил Саня и цвиркнул плевком под ноги Кириллу. — Чушкам вроде тебя.

Кирилл не ответил на оскорбление.

— Если Саня твой звонарь отработал, пиши заяву в ментовку, — нагло предложил Лёха и улыбнулся.

Кирилл задумчиво качал ногой чурбак. Надо дать этим подонкам покуражиться, не переждёшь кураж — бесполезно ждать результата.

— Саня Омский по банберу не ходит.

— Вам ваще сваливать отсюда пора.

— Обшаркались вы тут, дома мамочки заждались.

— Я у Токаревых ещё увижу твоё рыло — убью.

Кирилл угрюмо осматривался. Бурьян, заросли малины, груды деревянного мусора и битого кирпича. Уцелевшая половина дома была открыта изнутри, как сцена. Серое небо, душная жара, мгла, стрекот кузнечиков. Всё было вне разума, но и вне глупости. Вне добра и зла. Вне всего мира. Не заповедник, а запретная зона. Как вокруг Чернобыля. Только здесь не радиация, а деградация. Если в зону Чернобыля нельзя ходить, чтобы не облучиться, то сюда нельзя ходить, чтобы не упроститься до уровня животного. Если в Чернобыле станешь мутантом, то здесь… станешь оборотнем.

Вот сидят Лёха с Саней… А ведь они — не люди, они же ведут себя как волки. Разве не могут сейчас их рожи вытянуться волчьими мордами и обрасти шерстью? Кто увидит? Святой Христофор?

Жену Сани Омского разрушил алкоголь, и от бабы остался робот, как скелет под плотью. Может, в деревне Калитино всё разрушилось вместе с государством и образом жизни, и от людей остались чудища — псоглавцы? Кириллу всегда казалось, что оборотни — это люди, обладающие дополнительной способностью превращаться в зверей. А здесь, похоже, самые продвинутые звери вроде Сани и Лёхи обладали дополнительной способностью казаться людьми. И состояние зверя для них — не усилие воли, а расслабуха вроде выпивки.

Как-то Кирилл видел фильм «Остров доктора Моро», где врач-вивисектор перекраивал животных в людей. Когда врач погиб, эти человекоподобные существа начали возвращаться в исходное состояние животных. Они оказались оборотнями наоборот: не люди, на время ставшие зверями, а звери, на время ставшие людьми.

Пиджак Сани Омского висел на гвоздике, вбитом в бревенчатую стену, до которой ещё не добралась пила Сани и Лёхи.

— А я вот обшарю, — сказал Кирилл и шагнул к пиджаку.

Дома Кирилл бы не поверил, что он способен хладнокровно обшмонать одежду у чужих и взрослых людей, как надзиратель в тюрьме. Но Саня и Лёха — не люди. Если они оборотни, сейчас им самое время для трансформации.

— Не трогай клифт! — заорал Саня, дёргаясь.

С его хромотой он бы не успел остановить Кирилла. Похоже, что краденый телефон лежал в кармане пиджака. Рядом с мыльницей-портсигаром.

Саню опередил Лёха. Мгновенно, как зверь, он оказался между Кириллом и пиджаком. Кирилл напрягся, подобравшись. А Лёха уже не угрожал, он сразу нанёс удар кулаком в лицо Кириллу. Но Кирилл успел отклониться, перед глазами промелькнули сбитые в кровь костяшки Лёхиного кулака с татуировкой «ВДВ».

Кирилл отпрыгнул назад. Лёха, промахнувшись, развернулся всем корпусом. Надо было толкнуть его, чтобы упал, но Кирилл не решился. А Лёха на развороте обратно, не глядя, направил Кириллу в грудь удар пяткой. И Кирилл взбесился. Подонок Лёха даже не посмотрел на противника, он был уверен, что Кирилл стоит, где и прежде, как баран, и ждёт, когда его ударят снова. Кирилл думал, что в драке разъяряются от страха, от боли, от драйва, наконец, но оказалось, что душу взрывает оскорбление. Он не баран, не тупая покорная жертва. Кирилл не ожидал от себя такого: он поймал в воздухе Лёхину ногу за резиновый сапог и дёрнул вверх. Лёха полетел спиной вниз и рухнул, ломая какие-то доски в траве.

— Бля!.. — взревел он.

Хорошо, что у Лёхи не было топора, — только пила. И плохо, что у Кирилла не было пистолета, — драться Кирилл не очень-то умел. Но не хуже умения в драке помогала ненависть.

— Лёха, вали его на хер! — со своего чурбака захрипел сидящий на месте Саня Омский. — Зароем щенка, никто не найдёт!

Кирилл не сомневался, что Саня говорит правду. Саня с Лёхой легко убьют его и спрячут тело. Вот просто так, не дрогнув бровью. Но Кириллу не хотелось бежать. Хотелось улучить момент и теперь уж повалить Лёху, а потом топтать до полусмерти. За всё сразу. За терпёж, когда приходилось мириться с паскудством деревенской жизни, за то, что пошёл на такие уступки, но не оценён и в копейку, за Лизу и её сломанную судьбу.

Лёха поднялся и двигался на Кирилла в позе вратаря.

— Чо, падла, ствол дома забыл? — спросил он, тяжело дыша.

Кирилл отбежал на пару шагов и быстро огляделся вокруг. Голова работала, как компьютер. Кровь бежала по жилам, как электричество по проводам. Ненависть не оставила в душе места для страха.

Доска?.. Кирилл наклонился и рывком выворотил из мусора трухлявую, заплесневелую, треснувшую по всей длине половицу.

Лёха сделал бросок. Кирилл гибко отклонился и махнул доской, но тоже не попал по Лёхе.

— Лизку захотел, да, гондон? — спросил Лёха, задыхаясь. — Вы там в Москве все такие борзые, да?

Кирилл руками разорвал доску пополам и отбросил одну половинку, а другую перехватил, как дубину. Широко размахнувшись, он вмазал по Лёхе, рассчитывая попасть по голове. Лёха пригнулся и выставил локоть, встречая удар, гнилая доска разломилась.

— Я тебе, мудила, за Лизку горло перегрызу! — с подвыванием крикнул Лёха и потряс плечами, словно скидывал невидимую одежду.

Может, это была не одежда, а человеческое обличье. Зверь хотел вернуть себе свою изначальную форму, которая самой природой приспособлена для схватки с врагом.

Кирилл отбежал ещё на несколько шагов и очутился на развале печи. Под ногами хрустели и перекатывались обломки кирпичей. Кирилл нагнулся за обломком. Тяжесть кирпича была как уверенность в своей силе.

Лёха опять пошёл на Кирилла.

Кирилл метнул в Лёху кирпич и попал в плечо.

— Бля-а!.. — заорал Лёха, хватаясь за плечо.

Кирилл швырнул в Лёху другой кирпич, но промазал. Наклонился, выколупал из-под ног новый обломок и опять швырнул — теперь попал Лёхе в рёбра.

— Башку расколю! — с упоением крикнул он.

— Лёха, не ссы! — издалека завопил Саня Омский.

Кирилл что было силы метнул обломок кирпича в Саню и попал в банку с самогоном, которая стояла перед Саней на чурбаке. Банка взорвалась, самогон плеснул Сане на брюхо.

В это время Лёха вытащил из мусора ржавую дужку от спинки кровати. Кирилл опять кинул в Лёху кирпич, не подпуская к себе.