Джой Хилл - Знак королевы вампиров

Не заставляй меня снова это тебе повторять.

Протянув руку, он сомкнул пальцы у нее на запястье, привлекая ее внимание. Несмотря на огонь, бушевавший у него внутри, он выпрямился во весь рост, смотря ей в глаза, светившиеся от ярости.

— Вы мне сказали. Защищать то, что принадлежит мне. Не важно, что именно, это моя основная цель. Если вы победите болезнь, люди на вашей территории будут жить спокойно до тех пор, пока вы не убедите Совет позволить им остаться у вас постоянно или поменять правила. Вы сможете удостовериться, что этому Совету нужна их королева. Отныне и навеки. Вы сами это знаете.

Она отняла у него свою руку:

— Ты ублюдок.

Он склонил голову:

— Ну это же ничуть не меняет того факта, что все, сказанное мною — правда?

Она была в ярости, напугана, обижена и опасна. Он знал, что отчасти это из-за болезни, но в основном из-за того, что она боялась потерять контроль над ситуацией. Возможно, было бы лучше, если бы в ту первую ночь вы позволили мне вас распять на Андреевском кресте. Надеть на вас наручники, такие, чтобы вы не смогли вырваться. Вы мне сказали: «Истинное подчинение — это не только самый смелый поступок, который человек может совершить, это еще и акт веры. Доверия». Вот как сейчас.

Она удивленно посмотрела на него, вместе с ним вспоминая ту ночь, когда все вокруг было пропитано темной чувственностью. Но могла ли она полностью довериться смертному, пусть даже ему?

Возможно, я мог бы все устроить лучше, моя госпожа, но у меня не было времени. Следующий приступ скорее всего убьет нас обоих. Подарите мне ваше доверие.

Он знал, что она могла, читать его мысли, словно книгу, хотя в ее разуме, полном водоворотов злобы, он пока ничего не мог разобрать.

— Он будет страдать, Брайан? — повернулась она к ученому. — Только попробуй мне солгать, и я тебе глотку вырву.

— Да, моя госпожа. — Он снова сглотнул, посмотрел на Джейкоба. — Боль ужасная. Но это продлится недолго. После того, как вы выпьете его крови, мы сможем прекратить его боль, но он в любом случае умрет через пятнадцать минут после применения сыворотки.

Она снова развернулась к Джейкобу:

— Когда ты обо всем этом узнал?

— Около получаса назад, моя госпожа.

— И ты… — Она перевела взгляд на Мейсона: — Ты, кто так сильно ценит свое самоопределение, что даже хочет оставить наш вид без контроля, чтобы защитить его от вымирания. Ты обеими руками голосуешь за то, чтобы отнять у меня мою возможность самоопределиться. Не даешь мне читать мысли моего слуги, чтобы запереть меня здесь, как в ловушке.

Мейсон не двинулся под ее обвиняющим взглядом:

— Как я и сказал вам, моя госпожа, у меня мало друзей.

— Теперь я гораздо лучше понимаю, почему.

Пожалуйста, не вините их, моя госпожа.

Почему мы оба должны умереть, если для одного из нас есть возможность жить? Из-за болезни вы сейчас не способны принимать верные решения. Неужели вы не хотите сделать все необходимое, чтобы эта способность к вам вернулась?

Джейкоб снова взял ее руки в свои, переплетя свои пальцы с ее пальцами. Она прижимала руку к себе, не отдергивая ее. Она не отрываясь смотрела на его губы, не желая встречаться с ним взглядом. Он протянул руку, мягко погладил ее по щеке, этим жестом прося ее поднять голову.

Он больше ни минуты не мог терпеть ее ничего не выражающего взгляда, стены молчания в ее разуме. Его терпение лопнуло.

— Черт побери, женщина, ты ведь даже не слушаешь. Ты увидела, что это означает мою смерть, и отказалась. Разве это логично? — Он схватил ее за руки, яростно тряхнул. В ответ ее глаза обожгли его зеленым огнем. Ее все больше захлестывало напряжение, в ней нарастала ярость.

— В течение многих веков ты верила, что смертные существуют только для того, чтобы удовлетворять твои нужды. Так почему, черт тебя возьми, сейчас ты хочешь умереть вместе со мной, когда я готов подарить тебе жизнь?

Потому что не хочу тебя потерять. Стена ее молчания пошатнулась, его захлестнули такие сильные эмоции, что он едва устоял на ногах. Она схватила его за рубашку. Прижав его к стене, всем своим телом она словно говорила, что сейчас остались лишь они двое, и будь прокляты все возможные последствия.

— Потому что я прожила все эти долгие века, и никого никогда не хотела так, как хочу тебя. Не важно, во что верят присутствующие, включая и тебя самого, Джейкоб Грин, но это правда, никакая не иллюзия.

Он не мог оторвать взгляда от ее лица, от выражения страдания на нем, от той любви, которая читалась в ее глазах вместе со страданием.

— Моя госпожа…

— Нет. Нет. — Она неистово затрясла головой, отступая от него, но не отпуская его рубашку. Он провел ладонями по ее ледяным рукам: — Мы уезжаем. Я хочу домой.

Они бы не ушли далеко от этой залы, но ей бесполезно было что-либо доказывать. Когда она повернулась к двойным дверям, Мейсон преградил ей дорогу.

— Не заставляйте меня это делать, леди Лисса, — предупредил он ее.

Она двигалась быстрее, чем ожидал Джейкоб. Он едва мог уследить за ней — схватила Мейсона за лацканы пиджака и отбросила его прочь с дороги. Рванулась к двери. Так же быстро, как и она, двигался и второй вампир: он схватил ее сзади за руки. Она откачнулась от двери, попытавшись стряхнуть его с себя. Ее движения становились все менее контролируемыми и все более хаотичными.

Джейкоб снова опустился на колено, пытаясь удержаться за край стола.

— Мейсон, — прохрипел он, — убери свои…

— У нее снова приступ, — выкрикнула Дебра.

В его крови бушевал огонь. Боль, разламывающая голову, и тошнота, такая сильная, что ему хотелось вывернуться наизнанку. До этого она не давала ему чувствовать свою боль, но теперь он словно губка впитывал все ее физические и эмоциональные реакции.

Лисса билась в руках Мейсона, ее трясло, у нее закатились глаза. Когда она дернулась, на нежной коже предплечий появились темные, страшные пятна. Комнату заполнил запах горящей плоти. Члены Совета, резко вздохнув, отпрянули как один человек.

— Давай, сейчас, — приказал Уте Брайану.

Два члена Совета быстро подняли Джейкоба на ноги, хотя его перегнуло пополам и он задыхался от недостатка кислорода. С размаху опустили его на стол для совещаний, держа с двух сторон. Он закричал от боли помимо своей воли.

— Нет.

Голос Лиссы, который еще секунду назад нельзя было разобрать, прокатился по залу, словно удар грома. Таким голосом мог бы говорить демон, явившийся из ада. Мейсон все еще крепко ее держал, ее ноги почти не касались пола. Ее волосы растрепались, из уголка рта стекала кровь, она, скорее всего, сама поранила себя клыками.

— Отпусти меня, — зашипела она на Мейсона, обжигая его красным огненным взглядом. — Вы добились того, чего хотели. Это случится, мое желание значения не имеет, поэтому отпустите меня и позвольте мне быть рядом с ним. Сейчас же.