Стефани Перри - Код Вероника

"Ох и ничего себе. Это… ух ты!" — подумала Клэр.

— Ничего себе, — прошептал Стив, и она кивнула, чувствуя себя полностью выбитой из колеи и осматривая место, в котором они очутились. Что она там сказала — сумасшествие серийного убийцы?

"Скорее тут целое сборище серийных убийц".

Им встретилась еще одна загадка после того, как они с помощью "Люгеров" открыли проход в стене, она была завязана на числах и блокировала проход, но они полностью проигнорировали ее — хорошенько поднажав вдвоем, они довольно быстро открыли себе путь. Снова оказавшись снаружи, они увидели частный особняк, одиноко высившийся на низком холме, словно стервятник, нахохлившийся под проливным дождем. Это и вправду был особняк, но нисколько не похожий на тот, который они только что покинули — он был гораздо, гораздо старее, темнее, окруженный ветхими руинами того, что некогда было садом со скульптурными композициями. Каменные херувимы со слепыми глазами и сломанными пальцами словно следили, как они направляются к дому, горгульи со сломанными крыльями, с раскрошившимися мраморными ногами провожали их взглядом.

"Определенно, жутко… пожалуй, даже за гранью жуткого, на каком-то совсем уж безумном уровне".

Они стояли в неосвещенном фойе, горело лишь несколько свечей, расставленных в самых нужных местах. Воздух пропах чем-то затхлым, старым, словно пылью и рассыпающимся пергаментом. Пол был устлан каким-то шикарным ковром, но, насколько они могли разглядеть, он был таким древним, что в некоторых местах был протерт до дыр; трудно было дать какое-либо определение его цвету, кроме просто "темного".

Прямо перед ними находилось нечто, когда-то бывшее величественной лестницей, она вела к балконам на втором и третьем этажах; некая потертая элегантность все еще угадывалась в ее почерневших от времени перилах и покоробленных ступенях, то же можно было сказать и о пыльной библиотеке справа от них, о поблекших картинах в декоративных рамах, которыми были увешены все стены.

Слова "дом с привидениями" отлично бы описали обстановку… в которую не вписывались куклы.

Крошечные лица смотрели на них из каждого угла. Китайские куклы из хрупкого фарфора, многие из них были разбитыми или выцветшими от времени, одетыми в наряды для раннего ужина из тафты, сплошь покрытой пятнами. Пластмассовые дети с широко распахнутыми пластмассовыми же глазами и сморщенными розовыми губами. Тряпичные куклы со странными лицами-пуговицами, из пересохших конечностей кусками торчал наполнитель. Некоторые были просто расставлены группами или навалены штабелями, а несколько младенцев с невыразительными чертами лиц было насажено на колья. Насколько понимала Клэр, разумного подхода к размещению этих кукол не существовало.

Стив толкнул ее, указывая на что-то. На секунду Клэр показалось, что она смотрит на Алексию, свисающую с карниза, но, конечно, это была лишь кукла, сделанная в натуральную величину и одетая по случаю своего причудливого линчевания в простое вечернее платье, подол в цветочек обвивался вокруг тонких синтетических лодыжек.

— Может, нам стоит… — начала Клэр и застыла, прислушиваясь. Откуда-то сверху лестницы доносился чей-то голос, женский голос. Судя по интонации ее речи — быстрой и резкой — она была сердита.

"Алексия".

Сердитый голос сопровождался вроде бы мольбами, и по их скулящему тону, Клэр безошибочно определила — Альфред.

— Давай заглянем к ним, побеседуем, — прошептал Стив и, не дождавшись ответа, шагнул к лестнице. Клэр поспешила за ним, вовсе не уверенная в том, что это хорошая идея, но также не желая отпускать его туда одного. Куклы наблюдали, как они поднимались наверх в тишине, следя за ними безжизненными глазами, неся свою бессменную вахту и смирно покоясь, как и предыдущие много лет.

Альфред никогда не чувствовал большей близости с Алексией, чем в то время, когда они находились в своих личных покоях, где смеялись и играли, будучи детьми. И сейчас он тоже чувствовал эту близость, но просто обезумел от ее гнева, отчаянно желая снова подарить ей счастье. В конце концов, он был целиком и полностью виноват в том, что она расстроилась.

— …и я решительно не понимаю, почему эта девица Клэр и ее друг оказались для тебя таким непосильным испытанием, — сказала Алексия, и несмотря на затопивший его стыд, он не мог оторвать от нее восторженных глаз, глядя, как она грациозно "проплывает" по комнате в своем шелковом платье. От зрелища его сестры-близнеца в момент неудовольствия дух захватывало.

— Я не подведу тебя снова, Алексия, обещаю…

— Верно, не подведешь, — резко сказала она. — Потому что я сама намереваюсь решить эту проблему.

Альфред был ошеломлен.

- Нет, дорогая, ты не должна подвергать себя риску, я… я не допущу этого!

На мгновение Алексия задержала на нем свой взгляд… а затем вздохнула и покачала головой. Она ступила к нему, и ее взгляд снова наполнился теплом и любовью.

— Ты слишком сильно взволнован, брат мой, — сказал она. — Тебе следовало бы вспомнить, вспомнить о том, что мы всегда встречали трудные времена с гордостью и силой. В конце концов, мы же Эшфорды. Мы…

Глаза Алексии широко распахнулись, а лицо побледнело. Она повернулась к окну, выходящему в коридор снаружи, тонкие пальцы взлетели вверх, ухватившись за тесный ворот одежды на шее.

— Кто-то в коридоре.

"Нет!"

Алексия должна быть в безопасности…

"…никто не смеет прикасаться к ней, никто!"

Конечно же, это была Клэр Рэдфилд, наконец-то добравшаяся сюда, чтобы выполнить свое задание — убить его возлюбленную. Почти умирая от бешеного желания защитить ее, Альфред отчаянно оборачивался вокруг себя, разыскивая средство — и вот оно — к туалетному столику Алексии была прислонена винтовка, он сам оставил ее там перед тем, как открыть проход в чердачное помещение. Он пошел к оружию, чувствуя страх сестры, как свой собственный, разделяя ее беспокойство так, словно они были единым целым.

Альфред дотянулся до оружия и заколебался в смятении. Алексия настояла на том, что справится с ситуацией, она могла рассердиться, если он снова вмешается… но если с ней что-то случится, если он потеряет ее…

Ручка двери внезапно задрожала, а Алексия как раз сделала шаг вперед, сама схватив винтовку. Она едва успела поднять ее, как дверь с грохотом распахнулась. Впервые за почти что пятнадцать лет приватность их тайного убежища была нарушена, и Алексия была так потрясена этим, что даже не выстрелила немедленно, не желая, чтобы Альфред был ранен, не желая умирать. У этих двух заключенных было оружие, и оно было направлено прямо на нее.

Алексия взяла себя в руки, отказываясь быть запуганной этими двумя детьми — они оба странно смотрели на нее, на их плебейских лицах отражалось удивление и смятение. Очевидно, раньше им не случалось встречаться с людьми, занимающими столь высокое положение в обществе.