Ричард Кнаак - Повелитель крыс

Даму звали Мария Антуанетта, и она прославилась своим высказыванием насчет крестьян, уплетающих пирожные. Кроме того, она слыла писаной красавицей, но если бы в ее платье нарядилась Тереза, она бы затмила королеву по всем статьям.

Григорию вовсе не было жаль Марию, когда ее вели к гильотине. Его гораздо больше расстроила такая же бесславная кончина герцога, его господина, которым он уже начал восхищаться. Ведь он пал жертвой того самого простонародья, которому так жаждал помочь. В тот день, когда толпа схватила этого благородного аристократа, Григория не было рядом с ним. Он узнал о несчастье своего господина только тогда, когда тому уже отсекли голову.

Но как его звали — этого Григорий не помнил.

Он потер глаза, постарался собраться с мыслями. Разрозненные воспоминания о давно умерших друзьях не имели ничего общего с нынешним положением дел. «Быть может, я наконец все-таки сошел с ума», — подумал Григорий.

Так это было или нет, но все же он твердо намеревался осуществить задуманное. Что он надеялся отыскать в гостинице — этого он и сам не знал, но что-то подсказывало ему, что побывать там крайне важно. На протяжении своей многовековой жизни Григорий не раз убеждался в том, что к предчувствиям такого рода желательно прислушиваться… даже если это грозило опасностью.

Они безо всяких препятствий вошли в «Хиатт» и поднялись на лифте на нужный этаж. В конце концов это была огромная гостиница со множеством постояльцев. Только тогда, когда они покинули кабину лифта на двадцать четвертом этаже, тревога за Терезу заставила Григория обратиться к ней. Он огляделся по сторонам, убедился, что никого поблизости нет, и прошептал:

— Тереза, вам лучше было бы подождать внизу или даже в машине. Так было бы безопаснее.

Тереза отозвалась решительно и упрямо:

— Я останусь с вами. Только так я сумею получить какие-то ответы… и только так я буду чувствовать себя в безопасности.

Комплимент порадовал Григория, хотя, по сути, Тереза ошибалась. Всяческие несчастья и опасности крались за Григорием по пятам. Но он понимал: никакими словами ему не удастся убедить ее уйти. «А если так, — решил он, — то лучше как можно скорее покончить с задуманным».

Номер две тысячи двести тринадцать они нашли быстро и остановились возле двери. Спрашивать у администратора, занимает ли кто-нибудь сейчас этот номер, Григорий не стал из опасений, как бы служащие гостиницы не обратили лишнего внимания на них с Терезой. Да и потом, окажись в номере постоялец, он бы являл собой препятствие весьма незначительное по сравнению с другими возможными.

— Постучим? — спросила Тереза. О да, она, конечно же, доверяла своему спутнику, но, видимо, в это мгновение ее уверенность слегка дрогнула.

— Секундочку, — кивнул Григорий и закрыл глаза. Пару мгновений погодя, открыв глаза, он сообщил: — Там никого нет.

— Но как это вы…

Тереза не договорила. Григорий повернул ручку и спокойно открыл дверь безо всякого ключа. Тереза одарила его подозрительным взглядом, но промолчала.

Они скользнули в номер. Григорий закрыл за собой дверь, нащупал выключатель и включил свет.

В номере было чисто прибрано и уютно. Кровать заправлена, ковер явно недавно вычищен пылесосом. Напротив двери — широкое окно. Шторы раздвинуты.

Григорий боком подобрался к окну и задвинул шторы, а когда обернулся, увидел, что его спутница внимательно осматривает комнату.

— Тут все в полном порядке, ничего особенного. Что вы надеетесь отыскать?

— Нечто такое, чего невооруженным глазом не увидишь, — отозвался Григорий и подошел к Терезе, стоявшей посреди комнаты. — Прежде мне этого ни разу проделывать не доводилось, но, быть может, мне удастся сделать так, что и вы будете видеть то, что вижу я. Хотите попробовать или предпочитаете, чтобы я просто описывал вам все, что увижу?

Тереза ответила без тени растерянности:

— Я хочу увидеть все.

— Отлично. Тогда усаживайтесь вместе со мной на пол.

— На пол? — немного удивилась Тереза.

Григорий взял ее за руку и, пока они усаживались, объяснил:

— Постельное белье здесь сменили много раз после того, как в номере останавливался Эмрих. Не исключено, что и кровать поменяли. Он мог не пользоваться ни письменным столом, ни другой мебелью, но по полу ходил определенно.

Тереза пожала плечами.

— Пожалуй, какой-то смысл в этом есть. Но как-то смешно все-таки.

— Вам придется держать меня за руку. Надеюсь, вы не будете возражать? Для того чтобы вы увидели все моими глазами, необходим телесный контакт.

— Понимаю. Я нисколько не против.

Григорий улыбнулся ей.

— Как мне приятно это слышать! Прошу вас, приготовьтесь. Вам нужно только расслабиться и наблюдать за мной.

— Похоже, ничего сложного.

— Будем надеяться.

Сжав правой рукой левую руку Терезы, Григорий сосредоточился. В отличие от случая с ножом здесь образы не могли материализоваться только за счет того, что он бы коснулся ковра свободной рукой. Сейчас он вел поиск более сложных эманаций. Во-первых, они были более старыми, а во-вторых, опять-таки в отличие от тех, что Григорий наблюдал в собственном номере, их появление должно было произойти без помощи такого могущественного предмета, как зловещий ритуальный клинок.

Миновало несколько мгновений. Григорий моргнул, гадая, уж не растаяли ли воспоминания комнаты о пребывании здесь Мэтью Эмриха окончательно. А может быть, они кем-то нарочно стерты? Возможно ли последнее в принципе, этого Николау не знал, но такую вероятность нельзя было сбрасывать со счетов. Он снова пожалел о том, что не звучит музыка. Зазвучи сейчас Брукнер — это очень помогло бы ему сосредоточиться.

Тереза сидела неподвижно, но вдруг вздрогнула и, широко открыв глаза, уставилась на что-то за спиной у Григория.

— О Боже! — прошептала она.

Первой мыслью Григория было, что в номер явился Фроствинг. Он был готов вскочить и прервать контакт с эманациями, но Тереза, не отрываясь, смотрела в ту сторону, и Григорий понял — нет, это не грифон Тогда бы его спутница не сидела так тихо, так смирно. Нет, оба эти слова не годились для описания ее реакции.

Она была зачарована — вот это вернее.

Григорий обернулся. Его попытки увенчались успехом, превзошедшим все его ожидания. За его спиной стоял Мэтью Эмрих — куда более материальный, нежели двое злодеев в комнате Николау.

Стоял? Нет, он двигался! Лысеющий мужчина, одетый точно так же, как тогда, когда Григорий увидел его в своем странном сне, занимался тем, что укладывал вещи в простенький коричневый чемодан, лежавший на кровати. Взгляд у призрачного Эмриха был взволнованный, горящий, он словно бы опаздывал на какое-то важное свидание. Григорию даже думать не хотелось о том, где ему было назначено это свидание.