Дороти Мэкардл - Тайна «Утеса»

— Макс, вы просто спаситель, я вам до конца дней обязан.

— Я боялся, что вы уже переехали в гостиницу.

— Памела решила остаться. Она хочет поговорить с вами. — Я передал трубку Памеле и побежал наверх.

Мне необходимо было двигаться. У меня в спальне оказались открытыми окна, и все бумаги разлетелись по комнате. Я захлопнул рамы. Изобретенное Памелой средство от призраков — керосиновая печурка — потухла. Мне показалось, что Памела поставила ее в неудобное место. Я оттащил печку в сторону и разжег опять. Сердце мое чуяло, что ночью снова появится Мери. Пусть себе! Стелла освободилась из лап мисс Холлоуэй, она в Уилмкоте, как-нибудь, когда-нибудь, совсем скоро, мы с ней увидимся.

Я прозевал, когда в дверь позвонили, но услышал громкий стук. Памела бросилась к дверям, открыла их, и в холл вошла Стелла.

На секунду я застыл на ступеньках, не в силах двинуться с места, не в силах ничего сказать от удивления. Стелла, задыхаясь от ветра, ворвавшегося вместе с ней в дом, испуганно смотрела на меня. А я только и смог произнести:

— Стелла! Неужели это вы?

Она сказала дрожащим голосом:

— Дедушка умирает. Я подумала, — она повернулась к Памеле, — что заеду к вам на минутку… Но, кажется, уже чересчур поздно. Коляска ждет, так что я… я уеду.

— Никуда вы не уедете, я не дам вам снова исчезнуть!

Совершенно потеряв голову, я схватил ее за руку, забыв обо всех опасностях, кроме одной — еще раз потерять Стеллу. До меня донеслись слова Памелы:

— Я вас не отпущу. — Она обняла Стеллу, а та, хотя все еще стояла очень прямо, затряслась и прижалась головой к плечу сестры.

Я открыл дверь и увидел на крыльце Уолли Мосса. В свете фонаря, висевшего на его коляске, было видно, как дико он взлохмачен и каким любопытством горят его глаза. Он уставился на деньги, которые я ему протягивал, и проговорил:

— Ну и удачная выдалась ночка!

— Потрясающая, замечательная ночка, Уолли, а звезд-то сколько! — сказал я и вернулся в холл, оставив его гадать, не рехнулся ли я.

С лестницы сбегала Памела, неся в охапке домашние туфли, чулки, щетку для волос:

— Стелла просит тебя позвонить в больницу и сообщить им наш номер. Но капитан не должен знать, что она здесь. — Памела секунду помолчала. — Подумай, Родди, всю дорогу от Уилмкота в деревню она бежала бегом.

Памела вошла в гостиную, а я стал звонить в больницу. После обычных объяснений дежурного, что «все идет, как следовало ожидать», мне удалось добиться, чтобы к телефону подошла дежурная сестра. Она сказала, что капитан в забытьи, а это может продолжаться и день, и два, и обещала позвонить, если в его состоянии наступят какие-то перемены.

— Мы с сестрой сразу же привезем в больницу его внучку, если он захочет ее видеть, — пояснил я. — Но было бы лучше, если бы вы сказали ему, что она ночует у вас, это избавит его от беспокойства.

Сестра ответила:

— Да, да, я вас понимаю, но боюсь, он вряд ли очнется. Да и мисс Мередит лучше его не видеть, он очень сдал. Но, конечно, я вам позвоню.

Чувствовалось, что сестра — женщина разумная, это как-то успокаивало.

Пробегая в кухню, Памела крикнула:

— Согрею суп!

Когда я вошел в гостиную, Стелла сидела на низеньком стульчике у камина. На ней было желтое платье, как в тот раз, когда я читал свою пьесу. Она похудела, побледнела, под глазами темнели тени, а рука, протянутая к огню, слегка дрожала. Видно было, что Стелла совершенно измучена. Она бросила на меня быстрый, какой-то боязливый взгляд и отвела глаза.

Я неуклюже проговорил:

— Я уж и не думал, что увижу вас когда-нибудь.

Она не повернула головы.

— Спасибо, что позвонили в больницу. Ничего нового?

— Нет, они сообщат, если что-нибудь изменится, и обещали сказать капитану, что вы ночуете в больнице.

— Они соглашались оставить меня, но не было свободной комнаты.

— Благодарение Богу, что не было!

Стелла напряглась и отрывисто проговорила:

— Но вы же сами не хотели, чтобы я появлялась здесь.

— Наоборот, я только об этом и мечтал!

Она медленно повернула голову и с удивлением посмотрела мне в глаза.

— Стелла! Стелла! — воскликнул я. — Неужели вы до сих пор не поняли, что желаемое и разумное не имеют друг с другом ничего общего? Я старался вести себя разумно ради вас, и меня это чуть не прикончило.

Она тихо ответила:

— Меня тоже.

Я сжал ее холодные маленькие руки.

— Ну что ж, Стелла, тогда, может быть, нам лучше и не пытаться вести себя разумно.

Она ничего не ответила, но по ёе лицу промелькнула нежная, счастливая улыбка, от которой у меня захватило дух, однако она тут же застенчиво постаралась едва заметно высвободить руки, а я вернулся в свое кресло и не проронил больше ни слова, пока не появилась Памела.

Поставив перед Стеллой суп, Памела весело спросила:

— Как же вы расправились с бедной мисс Холлоуэй? Расскажите!

— Мисс Холлоуэй, — неожиданно звонко отчеканила Стелла, — бессердечная женщина! Надеюсь, я больше никогда ее не увижу.

Я горячо поддержал ее:

— Я тоже на это надеюсь!

— Она ждала в гости в Бристоль какого-то знаменитого доктора и из-за этого заставила меня уехать отсюда раньше. Подумайте только! Дедушка был в забытьи, но сестра разрешила мне ухаживать за ним. А она — мисс Холлоуэй — сказала, что дедушка оставил ей письмо с распоряжением увезти меня в субботу, что бы с ним ни случилось. И более поздним поездом она ехать отказалась. Не могла же я скандалить в больнице! Я собиралась удрать от нее на станции, но она… знаете, что она сделала? Отняла у меня сумку, так что я осталась без денег. Я ничего не могла поделать. И тут случилось чудо! — Глаза у Стеллы стали круглые и открылись еще шире, когда Памела засмеялась:

— О, Макс — мастер устраивать чудеса!

— Да, да, это был Макс! — воскликнула Стелла. — А откуда вы знаете? Ах да, он, наверно, звонил.

Она смеялась, когда мы рассказывали ей, как Макс с мисс Холлоуэй обыскивали поезд, и как Макс едва сумел унести ноги от почтенной матроны, но потом глаза ее налились слезами, и она рассказала, что взяла машину и прямо со станции поехала в больницу. К деду ее не пустили, сказали, что состояние его ухудшилось и вряд ли он придет в сознание. Сестра уговорила Стеллу ехать домой.

— Но в Уилмкоте уже никого не осталось? — спросила Памела.

— Да, я об этом совсем забыла. Если бы я сказала в больнице, что дома никого нет, они, наверно, как-нибудь устроили бы меня.

— Ешьте суп, остынет.

Стелла послушно отпила из чашки.

— Я проголодалась, — призналась она.

— И вы сидели в совершенно пустом доме?

— Да.

— Боже мой! Долго?

— Часов с семи. В кабинет дедушки я войти не решилась, — рассказывала Стелла с дрожью в голосе, — ив мою комнату тоже, вот я и сидела в кухне. Сидела и все крепилась, чтобы не поехать к вам.