Анна Фауст - Пособие для внезапно умерших

Мне показалось, что я вместе со стулом проваливаюсь в какую-то бесконечную пропасть. Я потеряла сознание.

В себя я пришла от резкого запаха нашатыря. Меня снова усадили на стул и стали допрашивать. Не говорил ли Отто перед отъездом о своих планах, с кем он встречался последнее время, не замечала ли я каких-либо странностей в его поведении.

Что я могла им ответить… В голове у меня стучала одна мысль: как он мог, зачем он женился на мне, если не любил. Зачем он сломал мою жизнь. И уж потом пришла мысль: «Почему?» Почему он это сделал. Потому что с самого начала я не сомневалась, что он жив.

Только на один их вопрос я могла ответить твердое «да». Да, он занимался какими-то странными упражнениями, которые и гимнастикой-то трудно было назвать. Однажды, когда я зашла в комнату, он сидел, скрестив ноги и прижав голову к груди. Мне еще показалось тогда, что он не дышал или, по крайней мере, очень сильно задержал дыхание. Он просил не беспокоить его в моменты, когда он упражняется, поэтому я сразу вышла.

Офицер весь подался вперед, когда я об этом рассказывала. Почему это было так важно?

Поздно вечером они меня отпустили. Напоследок штандартенфюрер Дитрих успокоил меня: «Вас мы не в чем не обвиняем. Мы видим, что вы честная арийка, преданная фюреру и рейху. Ребенка вы сможете родить в «Лебенсборне» и там же его и оставить. Там он получит правильное воспитание».

30 марта 1941 года

Господи, почему это случилось со мной? Что будет с моим ребенком? Я не хочу его отдавать. Родители советуют мне уехать в нейтральную Швецию. Но это будет предательством. Нет, никогда я не покину Родину и моего фюрера. Но как объяснить друзьям и знакомым отсутствие Отто… Будь он проклят, предатель!

2 апреля 1941 года

Говорила на эту тему с Дитрихом. Он просил ни о чем не беспокоиться и всем сообщать, что муж в долговременной командировке. Если от него будут какие-либо весточки – тут же звонить ему. Предложил называть его Алексом (сокращенное от Александер). Оставил номер своего служебного телефона.

Я счастлива, что мне доверяют. Не хочу иметь ничего общего с этим предателем, который был моим мужем. Я никогда его не любила.

Нет, кого я пытаюсь обмануть? Я его, наверное, до сих пор люблю. Тем хуже для меня.

20 мая 1941 года

Роды все ближе. Животик мой растет не по дням, а по часам. Ребенок толкается изнутри, скорее хочет увидеть, что же там, снаружи. Я приучила себя не думать о том, что будет после. Рейх о нас позаботится. В конце концов, все равно у ребенка не будет отца, может быть, для него и лучше будет, если он попадет под крыло СС сразу. Последние месяцы я проведу в «Лебенсборне» под Мюнхеном.

22 июня. 1941 года

Началась долгожданная война с Россией. Как будто нарыв прорвало. Фюрер выступал перед нацией. Женщины рвались к нему, многие кричали, что хотят от него ребенка. А я здесь, в этом приюте, вдалеке от всех событий. Я должна сохранять спокойствие ради ребенка. Роды еще только через месяц. Врачи говорят, что все должно пройти как по маслу.

Все время думаю о том, что со мной случилось и как мне теперь жить дальше. О том, чтобы вернуться к родителям, не может быть и речи. Я не хочу объяснять родственникам и знакомым, почему я вернулась без ребенка и без мужа. Когда я думаю об этом отщепенце, который разбил мою жизнь, я испытываю ярость. Я не понимаю, зачем он это сделал.

27 июля 1941 года

Кажется, у меня начинаются роды. Лежу, глубоко дышу, считаю время между схватками. Боль пока вполне терпимая. Скоро за мной приедет каталка, и меня отвезут в родовую палату. Вот и они.

Знаю, все будет хорошо.

10 октября 1941 года

Скоро мне придется расстаться с моим милым Адольфиком. Я буду часто его навещать. Какой он красивый, белокурый, голубоглазый, настоящий арийский ребенок, говорят, что очень похож на меня. Нас навещал штандартенфюрер Дитрих. Он предложил мне вступить в партию… и работу.

10 ноября 1941 года

У меня пока еще много молока, да и Адольфик нуждается в уходе. Я все время оттягиваю дату моего отъезда из «Лебенсборна». Дитрих меня не торопит. Для той работы, которая мне предстоит, нужна решимость, беспощадность и преданность. Мне необходимо время, чтобы их накопить. Беспощадность уже выросла из той ненависти, которую я питаю к этому предателю, моему бывшему мужу. Моя преданность фюреру – это то, что помогло мне выжить. Остается решимость….

1 декабря 1941 года

Решено. Я остаюсь в приюте еще на месяц, до Нового года, а потом уезжаю в Пруссию. Адольфику найдут полноценную арийскую семью. А мой долг – служить Великой Германии и делом доказать, что у меня нет ничего общего с этим низким предателем, за которого я когда-то по глупости выскочила замуж.

Я должна думать так, а все прочее – интеллигентская рефлексия.

Мы с Дитрихом очень сблизились. Я ему, конечно, нравлюсь. Он заботится обо мне. Недавно привез французское шелковое платье. И с размером угадал. Боюсь, что в моем положении у меня почти нет выбора.

7 декабря 1941 года

Близость с Дитрихом не доставила мне никакого удовольствия. Вчера мы поехали ужинать в тот ресторан, где и до этого иногда бывали, а потом он спросил, глядя мне прямо в глаза, не хочу ли я продолжить. Я промолчала.

Он опять просил наедине называть его Алексом. Говорит, что запомнил меня с того момента, когда меня проверяли как жену Отто. Господи, он такой значительный в форме и такой жалкий без нее. У него дергается правая бровь.

И он тоже занимается этой странной гимнастикой, которую ему преподает тибетский монах. Не понимаю, зачем это арийцам.

20 декабря 1941 года

Близится Рождество. Алекс бывает у меня каждый день. Он, похоже, искренне привязался ко мне, но, конечно, не может на мне жениться. Еще бы, жена предателя… Я нужна ему больше, чем он мне. Вот и славно.

1 мая 1942 года

Так долго не подходила к заветной тетрадке. Так много всего произошло в моей жизни. Сначала трехмесячные подготовительные курсы, а теперь – работа. Язык не поворачивается назвать это работой.

Если только папа или кто-то из моих прежних знакомых узнает об этом…

У меня, конечно, неплохая зарплата. Я получаю в три раза больше железнодорожной служащей. Бесплатная служебная квартира, форма. Но вот с начальницей мне не повезло. Она просто сука, вечно мной недовольна, говорит, что я не до конца исполняю свой долг. Еще Дитриху, пожалуй, нажалуется. Ха-ха, знала бы она. Алекс приезжает раз в неделю.

15 июля 1942 года

Я не знаю, что мне делать. Я больше не могу это выносить. Сегодня меня опять заставили смотреть на это. Эта сука Эрика Бергман сказала, что мне придется смотреть до тех пор, пока меня не перестанет выворачивать. Господи, неужели это нужно Великой Германии?