Кэт Патрик - Воспоминания о будущем

Еще через несколько часов, после того как я дважды зашла в чужие классы, получила неожиданную возможность рассмотреть Энтони Джекинса гораздо подробнее, чем ожидала (кто же знал, что уборная для мальчиков возле исторического крыла даже не обозначена как следует!), пообедала с Люком и представила свою часть ежегодного проекта по графическому дизайну (который, как мне кажется, можно купить целиком за 29,95 доллара на сайте CheatersRUs.com), школьный день и школьный год наконец подходят к концу.

Под тихие звуки медленных душещипательных песен Люк везет меня домой и всю дорогу держит за руку через разделяющую нас консоль. Мне кажется, будто прошло гораздо больше года, но мои воспоминания говорят обратное. И все-таки в нашем прощальном поцелуе чувствуется привкус какой-то сладкой горечи.

— Не засиживайся допоздна сегодня, — говорит мне Люк по телефону, не успеваю я закрыть за собой дверь.

— Слушаюсь, сэр, — со смехом отвечаю я, пытаясь не думать о том, почему он так заботится о моем отдыхе. Я знаю, что будет завтра, но не собираюсь сообщать себе об этом вечером.

Некоторые события должны оставаться сюрпризом.

Войдя в дом, я, к своему удивлению, застаю там маму, которая почему-то рано пришла с работы и сидит в одиночестве за кухонным столом.

— Как прошел последний день? — спрашивает она, с видимым усилием заводя разговор.

— Отлично, — отвечаю я. — Как и в другие годы. Поучаствовала в проекте. Все нормально, насколько это вообще возможно. Что случилось, мам?

— Они просят нас приехать в участок, — нервно говорит она.

— Они что-то узнали? — спрашиваю я. Фрагменты воспоминаний и записей клацают у меня в мозгу, соединяясь в общую картину.

— Да, — мама встает, готовясь выйти.

В полном молчании мы проезжаем двенадцать минут, отделяющие наш гараж от стоянки перед полицейским участком. Еще две минуты мы дожидаемся капитана Меллера, который наконец приходит и, поглядывая на мою маму с совершенно неуместным, на мой взгляд, вожделением, сообщает нам о том, что получены результаты исследования.

Я сдвигаюсь на самый краешек стула. Мама прижимает руку к губам, пытаясь подавить рвущийся крик.

Мы ждем.

Капитан Меллер откашливается.

Мне хочется перепрыгнуть через заваленный бумагами стол и вырвать слова из глотки капитана.

Наконец он раскрывает рот и говорит.

— Похороненный мальчик — не Джонас.

Его слова повисают в воздухе, я почти вижу, как они плывут к нам через комнату. Никто ничего не говорит. Никто не двигается. Так проходит целая минута.

— Кто же это был? — задаю я совершенно не относящийся к делу вопрос, когда напряжение становится совершенно невыносимым.

— Мальчик, примерно в это же время скончавшийся от рака. Его тело исчезло из морга.

Наконец изо рта мамы вырывается хриплый вздох.

— Я понимаю, это все ужасно, — говорит капитан Меллер, проникновенно глядя маме в глаза.

Но ведь он носит на пальце обручальное кольцо!

— Что же дальше? — спрашиваю я, продолжая исполнять роль единственного голоса разума в этой комнате.

Мой вопрос привлекает внимание взрослых и заставляет их прервать свою бесконечную игру в гляделки.

— Мы заново откроем дело по розыску Джонаса, — отвечает капитан Меллер, слегка выпятив грудь, словно клянется в одиночку выиграть опасное сражение. Я возмущенно закатываю глаза, но он этого не замечает.

Мама до сих пор не в силах произнести ни слова. Кажется, она в шоке. Только бы мне не пришлось вести машину обратно.

— Бриджит, я взял на себя смелость обработать имеющуюся у нас в деле фотографию Джонаса при помощи программы состаривания лиц, — воркует капитан. — Получившийся портрет мы разошлем по Интернету, чтобы все жители смотрели в оба.

— А если Джонас находится далеко отсюда? — спрашиваю я.

— Мы распространим эту фотографию по всей стране, — заверяет капитан Любовь, пожирая глазами мою маму.

— Можно мне взглянуть на портрет? — прошу я, чтобы хоть что-нибудь сделать.

— Конечно, — кивает капитан. Он проводит быстрые раскопки на своем столе и извлекает откуда-то толстую, заметно потертую папку. Интересно, сколько раз ее открывали за последние десять лет?

Капитан Меллер пролистывает папку и достает оттуда фотографию размером 8 на 10.

— Вот, — говорит он, подталкивая карточку ко мне через стол. Мама наклоняется, чтобы разглядеть ее, но не решается взять в руки. Слезы медленно катятся по ее щекам: она так притихла, словно ее нет в комнате.

Капитан Меллер вскакивает из-за стола, чтобы ее утешить, а я остаюсь одна и, не отрываясь, рассматриваю зажатую в моей руке фотографию.

Совершенно необъяснимое, странное спокойствие охватывает меня при виде этого лица — лица моего брата. Я чувствую, как расслабляются мои сведенные судорогой плечи, и медленно выдыхаю.

Все правильно.

Лицо кажется мне знакомым.

Охваченная радостным волнением, я лихорадочно роюсь в памяти, ища в ней какие-нибудь воспоминания о своем брате, помимо того ужасного случая, когда его похитили из машины.

Моя память абсолютно пуста, и все-таки…

Что-то там есть.

Это что-то похоже на концовку стершегося в памяти анекдота или соль забытой шутки.

Но для меня, здесь и сейчас, что-то — это уже замечательно.

Люк паркуется прямо напротив таблички «Проход воспрещен», висящей на изгороди, которая не позволяет нам скатиться вниз по склону. Выключает двигатель и фары.

Внизу, под нами, мерцают огни города, и я с удовольствием вдыхаю теплый вечерний воздух сквозь открытые окна минивэна.

— Ты завез меня сюда, чтобы убить? — с игривой улыбкой спрашиваю я своего парня.

— Не сегодня, — отвечает он, и его глаза загадочно сверкают в лунном свете. — Сегодня у нас повторение пройденного.

— Чего пройденного? — откровенно заигрываю я.

— Нашего первого свидания, — отвечает Люк, глядя мне в глаза. — Тогда мы уснули, и ты забыла написать напоминалку. Я тебе рассказывал об этом. Наверное, ты прочла об этом на следующее утро после…

У меня вспыхивают щеки.

— но ведь прочесть — это совсем не то же самое, что пережить. Поэтому я решил все повторить.

Мой бедный желудок радостно трепещет от возбуждения и счастливого волнения. Кажется, это будет лучшее завершение очередного учебного года!

После пиццы и кино Люк предлагает полюбоваться звездами, и я с готовностью соглашаюсь. Он поднимает стекла, поскольку ночной воздух становится прохладным, мы заворачиваемся в предусмотрительно захваченное им одеяло и смотрим через люк на раскинувшуюся над нами вселенную.

— Мы должны поговорить об этом, — говорит Люк, не отрывая глаз от звезд.

— О чем? — спрашиваю я, хотя прекрасно знаю, что он имеет в виду наш телефонный разговор, состоявшийся до поездки сюда.