Брэм Стокер - Талисман мумии

Следующая сцена, в которой я принял участие, оказалась несравненно более волнующей и болезненной. Поздно днём в кабинет, где я находился, пришёл сержант Доу. Осторожно закрыв за собой дверь и внимательно оглядев комнату, он подошёл поближе.

– В чем дело? – спросил я. – Кажется, вы хотите поговорить со мной наедине?

– Совершенно верно, сэр! Могу я рассчитывать на полную конфиденциальность?

– Несомненно. Во всем, что идёт на пользу мисс Трелони и, разумеется, её отцу, вы можете быть абсолютно откровенны. Полагаю, мы оба желаем приложить все силы на их благо.

Он помедлил, затем ответил:

– Как вам известно, у меня свой долг, и думаю, вы знаете меня достаточно, чтобы предположить, что я его выполню. Я полисмен, детектив и мой долг – найти факты в любом деле, которое мне поручено, никого не боясь и никого не покрывая. Я предпочту поговорить с вами наедине без ссылок на долг тому или иному, кроме моего долга Скотленд-Ярду.

– Ну конечно, конечно! – машинально подтвердил я, и сердце моё почему-то ёкнуло. – Будьте откровенны, я обещаю вам всю конфиденциальность.

– Спасибо, сэр. Полагаю, то, что я скажу, не должно быть сообщено никому. Даже мисс Трелони или же мистеру Трелони, когда он поправится.

– Разумеется, коль вы ставите это условием! – воскликнул я чуть суше.

Уловив перемену в моем голосе, он сказал извиняющимся тоном:

– Простите, сэр, но я нарушаю мой долг, говоря с вами на эту тему. Впрочем, я знаю вас давно и чувствую, что могу доверять вам. Не вашему слову, сэр, – в нем я уверен, – но вашему благоразумию!

Я поклонился: «Продолжайте!» – и он не заставил себя ждать;

– Я обдумывал это дело, сэр, до тех пор, пока у меня голова кругом не пошла, но пока что не могу найти для него простой разгадки. Несмотря на нападения, по-видимому, никто не входил в дом; и тем более, не выходил. На какой вывод это вас наталкивает?

– Что кто-то или что-то уже было в доме, – ответил я, не сдержав улыбки.

– Я думаю так же, – произнёс он с облегчением вздыхая. – Прекрасно! Но кто это может быть?

– «Кто-то или что-то», как я уже сказал.

– Пусть будет «кто-то», мистер Росс! Конечно, этот кот мог исцарапать или укусить, но нипочём не стянул бы старого джентльмена с постели и не пытался бы снять с его руки браслет с золотым ключом. Такие вещи хороши для книжек, где детективы-любители знают все ещё до того, как это случилось, и затем подгоняют факты под свои теории, но в Скотленд-Ярде не все идиоты, и обычно мы докапываемся до людей, деяния которых составляют основу совершенных преступлений.

– Пусть это будут «люди», ради Бога, сержант.

– Мы говорили о «ком-то», сэр.

– Верно. Пусть будет кто-то!

– Не удивило ли вас, сэр, что во всех трех случаях, когда разбой был совершён или предпринят, некая персона оказывалась на месте первой и поднимала тревогу?

– Погодите! Мисс Трелони, кажется, подняла тревогу в первом случае. Во втором я присутствовал сам и крепко заснул, как и сиделка Кеннеди. Когда я очнулся, в комнате находилось несколько человек и вы были одним из них. По-моему, на этот раз перед вами также была мисс Трелони. Во время последнего нападения я был в комнате, когда мисс Трелони упала в обморок. Я вынес её из комнаты и вернулся. Возвратившись, я был первым, и кажется, вы вошли следом.

Сержант Доу после небольшого раздумья ответил:

– Она присутствовала или была первой в комнате во всех случаях, а ранения были нанесены в первом и во втором!

Как юрист, я не мог пройти мимо вывода. И лучшим мне показалось встретить его на полпути. Я всегда находил, что лучший способ в борьбе с выводом – это высказанное вместо него заключение.

– Вы хотите сказать, что в единственном случае с глубоким ранением мисс Трелони была первой, обнаружившей это, и отсюда следует вывод, что сделала это она либо как-то была связана с нападением?

– Я не смею выражаться с подобной ясностью, но к этому меня склоняют мои сомнения.

Сержант Доу был храбрым человеком, и не боящимся делать заключения на основе фактов. Мы оба помолчали. У меня начали сгущаться опасения. Я ничуть не сомневался в девушке и её действиях, но опасался, что они могут быть понятны превратно. Здесь явно присутствовала тайна, и, если не найти разгадки, тень подозрений будет брошена на кого-то одного. В подобных случаях большинство склонно идти по линии наименьшего сопротивления, и случись так, что найдутся доказательства чьей-то вы годы от смерти мистера Трелони, если таковая случится, то очень сложно будет доказать свою невиновность перед лицом подозрительных фактов. Я инстинктивно выбрал для себя почтительную манеру как самую благоразумную в защите, пока нападение со стороны обвинителя ещё не развёрнуто. Сейчас не годилось оспаривать какие-либо теории, выдвинутые детективом. Лучше всего я мог помочь девушке, выслушав его и попытавшись понять. Но когда придёт время развеять эти теории в пух и прах, я выступлю с боевым задором и во всеоружии.

– Но вы, несомненно, выполните свой долг, – произнёс я, – и без страха. Что вы намерены предпринять?

– Пока ещё не знаю, сэр. Как видите, даже для подозрений ещё не время. Скажи мне любой, что эта милая леди замешана в этом деле и я посчитал бы его дураком, но я вынужден следовать собственным выводам. Я хорошо знаю, что зачастую виновными признают самых неподходящих людей, когда весь суд (кроме прокурора, знающего факты, и судьи, приучившегося ждать) готов поклясться в их невиновности. Я ни за что на свете не согласился бы повредить этой юной леди, тем более зная о тяжести, выпавшей на её долю. И можете быть уверены, я не сделаю ни единого намёка, способного послужить уликой против неё. Вот почему я говорю с вами наедине, как мужчина с мужчиной. Вы специалист по доказательствам, это ваша профессия. Моя профессия ограничивается подозрениями и тем, что мы называем своими доказательствами, – по сути, это не что иное, как улики. Вы знаете мисс Трелони лучше меня, и, хотя я разгуливаю по дому, где хочу, у меня нет возможности лучше узнать о жизни этой леди, о её средствах и вообще обо всем, что могло бы объяснить её действия. Попытайся я узнать это от неё, и она тут же заподозрит меня. И тогда, в случае, если она виновата, вся надежда на капитальные улики пропадёт, потому что она с лёгкостью уничтожит их. Но если она невиновна (а я надеюсь на это), то обвинять её было бы неоправданной жестокостью. Я излагаю это дело со своей стороны, сэр, и, если позволил при этом себе лишнее, великодушно извиняюсь.

– Вы абсолютно корректны, Доу, – тепло сказал я, потому что мужество, честность и рассудительность этого человека внушали уважение. – Я рад, что вы были со мной откровенны. Мы оба хотим найти правду, но в деле этом очень много странностей, и поэтому, чтобы выяснить истину, необходимо прилагать совместные усилия, независимо от наших взглядов и жизненных установок!