Алексей Тарасенко - Черный крест

— Тогда почему бы вам не забрать этот крест и не привезти его, скажем, в Москву и оттуда на Новую Землю, туда, где ядерный полигон, и там оставить в эпицентре?

— Нет, это исключено, как только крест окажется в Москве, люди Пашкевича обязательно сделают все, чтобы крест достался ему. Да и кто вам сказал, что он разрушится от ядерного взрыва? Авиационная пятисоткилограммовая бомба создает на небольшом участке давление многократно большее, чем атомная бомба.

— Алексей, поймите, Пашкевич долго ждал этого момента, сейчас он на пороге этого своего нового открытия — внушить миллионам людей какую-то сумасшедшую утопию не путем пропаганды, убеждения или еще чего-то, а путем распыления газов. Но, по нашим сведениям, для полного успеха ему необходим черный крест. Насколько нам известно, Пашкевич собирается забрать его с помощью нескольких наших пехотных частей, находящихся сейчас в Испании: сегодня в вашем направлении уже выдвигается генерал Пустовалов — приятель и верный пес Пашкевича. Наверное, он скоро со своими войсками окажется в замке… то есть у вас на все осталось меньше пяти дней. Если еще есть.

04. А мы зализываем раны: потеряли около 70 человек, и их необходимо срочно кремировать. Партизаны еще не очухались от налета нашей авиации, но ничего, пройдет время — и все будет в порядке. К моему счастью, медик Артем Прокофьев остался жив. Ему оторвало ухо полностью, он потерял много крови, но он жив. Я очень рад. Артем помог очень многим людям.

Снаружи замка сотни тухнущих на жаре трупов партизан. В самом замке начались непонятные пожары, вспыхивающие то тут, то там. Замок хорошо заблокирован, мы следим за воротами, всеми бойницами, за каждой щелью, но после я понимаю, что с семьюдесятью людьми личного состава защитить или даже охранять такую громадину эффективно вряд ли смогу.

Приказываю всем заняться закладыванием нижних бойниц крепостной стены. Когда все сделано — хоть и наспех, — все-таки какая-то защита у нас есть, мы покидаем ратушу и группируемся вокруг храма. Занимаем сам храм, а также несколько прилегающих к нему домов. Все устали, но времени нет совсем. На нас напали утром, а ближе к вечеру на центральной площади замка, где и всегда, совершил посадку вертолет с авиационным офицером. Офицер долго меня расспрашивал: откуда могли прийти партизаны, где могли быть их скопления, — для того, чтобы нанести туда еще авиационные удары, силами штурмовиков и штурмовых вертолетов.

Я припомнил, что когда мы отбивали партизанскую атаку, то заметил среди партизан лица, виденные мною в лагере, расположенном недалеко от замка, — значит, делаю я вывод, командир того отряда меня обманул, сказав мне, что его отряд в действиях против нас участвовать не будет. Его никто не тянул за язык, а командир должен быть хозяином своих слов. Мщу ему и его отряду, сообщая координаты его «шакальего логова» в лесу. Да, они поймут, кто навел авиацию, да, они будут мстить. Да, у нас были некоторые договоренности о невмешательстве. Но не мы, а они их первыми нарушили. Месть на войне почти никогда не кончается.

Прошу офицера повременить с налетом на партизан, а выслать лучше санитарные вертолеты для наших двенадцати раненых. Офицер соглашается:

— Уже делаем! — и приказывает своему заму определить необходимое количество вертолетов.

Смотря вокруг себя на этот уютненький городишко в окружении крепостных стен, он замечает, что:

— Вам не плохо бы подкрепленья бы!

Я лишь ухмыляюсь:

— Ничего, сами справимся.

— Ну, если что, сигнальте — прилетим.

— Да, знаем, спасибо, но только через час.

05. На следующее утро два больших медицинских вертолета в сопровождении четырех вертолетов-штурмовиков забрали наших раненых товарищей. Прощание с теми, кто был в сознании и мог прощаться, было недолгим, но сердечным.

— Держитесь, ребята, — кричали нам они, поднимаясь на вертолетах в чистое небо Франции. А мы им немного завидовали.

Перед отлетом я все пытался разговорить Артема Прокофьева, но парень все никак не приходил в себя, все бредил. Он все пытался спасти Комиссарова и, гладя мне в глаза, серьезно, как будто бы даже и не бредя, говорил:

«Это еще ничего. Пулю я выну, потом анастезия, реанимируем Сашу, все будет хорошо…»

— Артем, Саша погиб!

— Что ты! Что ты! Он ранен. Я же говорю тебе, пулю я выну… — и так без конца.

Потом мне сообщили, что Артем не долетел до госпиталя.

Затем понимаем, почему город постепенно захватывают пожары: из лесов, не очень серьезно, но так… время от времени, по нам ведут огонь из минометов партизаны. Мины с напалмом.

06. Опять я в храме, у этого креста, будь он проклят, но развязки все не предвидится. Чуть ли не нечаянно обнаружили, что в храме кто-то побывал, когда нас не было. Пока мы воевали, на кресте появилась какая-то отвратительно пахнущая слизь. Но нам, как всегда, некогда, и я как бы не замечаю этого происшествия.

Нас осталось всего 58 человек, включая меня и Лукина, курсантов-практикантов, а по совместительству еще и командиров для еще более молодых ребят, чем мы. Тогда принимаю решение разбить наш отряд надвое для того, чтобы одной половиной руководил я, а другой — Дмитрий. Диме и его отряду поручаю еще раз осмотреть весь замок на предмет наличия в нем возможностей для партизан проникнуть к нам.

07. Не успел я снова засесть за записи в компьютере священника, переводя их с помощью мощной армейской программы-переводчика, как в храм врывается опять та самая мадам, просившая нас помочь ей похоронить кошку, и, не глядя ни на кого — в руках у нее опять коробка, — направляется к алтарю. Когда же ребята ее нагоняют, чтоб выяснить, в чем дело, она делает очень театральный жест рукой и говорит:

— Смотрите! Сейчас произойдет чудо!

Когда она это сказала, все, кто был в тот момент с ней рядом, набросились на нее: черт знает эту старушку, что еще за чудо она нам приготовила, вдруг она на старости лет чудом считает связку гранат? А что настоящее для нее чудо — так она его, наверное, никогда не видела.

Подбегаю к коробке, упавшей на пол, открываю: боже мой! Мерзкая вонь: внутри кусок гнили, вони, шерсти и земли — бабушка снова нам принесла свою кошку. Из лесу она ее выкопала.

Я начинаю сердиться, и, иногда мне так кажется, еще немного и начну вести себя неправильно. По рации говорю Михаилу, чтобы он со своими ребятами после осмотра крепостной стены обыскал все дома в замке на предмет… местных жителей.

Ближайшие два дня здесь будет жарко. Несмотря на то, что небо снова заволакивает бледно-серыми, низкими и выглядящими теплым ватным одеялом тучами.

08. В который раз я размахиваю белым платком? А… не важно.