Алексей Тарасенко - Черный крест

01. Ребята, стоявшие у меня за спиной, одобрительно загалдели:

— Ух ты, командир, а ты у нас сексом успел позаниматься? Ну, и как это?

— Херня все это, ребятки, — отвечаю, — не стоит, уж поверьте, этим увлекаться.

Обычно в таких или им подобных случаях, в случаях, когда возникает, скажем, некое напряжение, всегда найдется человек, который правильной речью напряжение снимет. То есть когда, к примеру, среди какого-нибудь коллектива назревает недовольство руководством или же возникнут, скажем, какие-нибудь порывы к чему-то противозаконному, обязательно внутри самого коллектива есть тот, кто громко и очень убедительно будет всех наставлять на путь истинный. Просто это ребята из ГБ. Они везде.

— А я так и думал, — начинает разглагольствовать паренек, некогда мне предложивший «Марльборо», — жена, секс, семья, дети — зачем это все? Это лишь отвлекает от главного — от службы в армии.

Вокруг раздается одобрительный гул: да-да, у нас еще впереди такие цели, такие задачи — столько еще воевать! Парень говорит, обращаясь ко мне:

— Не так ли, командир? — взгляд его лукав, один глаз прищурен.

— Да-да, конечно так! (Сука.)

Приказываю никому даже не думать о перерыве с приемом «антисекса». Сам лично проверять буду! Гул недовольства и недоумения.

Сам себя спрашиваю: а тебе можно? Ну, Пашкевич, гад, знал, что сказать, по связи знал, что эти его слова не смогут не внести хоть немного сумятицы. Для разрядки посылаю солдат, которые были свидетелями моего разговора с Пашкевичем, на различные задания: двоих — обыскать дома покойных булочника и врача. Судя по некоторым из уже переведенных бумаг, священник, врач и булочник сгруппировались в добровольном порыве к объединению вокруг этого креста, но пока еще не ясно, для каких целей. То есть… некогда сгруппировались. Остальных четверых я отсылаю сходить в морг — посмотреть, на месте ли труп сына священника.

Будьте осторожней: вполне возможно, что он жив и пожелает вами полакомиться.

02. Двое возвращаются быстро: дома булочника и врача горят как свечки, просто полыхают! То есть священник, видимо желая, чтобы его база данных по кресту никому не досталась, вначале, прежде чем поджечь свой дом, поджег дома своих сподвижников. Как было ясно из бумаг, эти трое вместе занимались некими «научными экспериментами» с крестом. Затем возвращаются ребята из морга: труп сына священника исчез. А чего ты ждал? Только где он, если еще недавно мы прочесали вдоль и поперек весь замок в поисках живых людей, для того чтобы отправить их на попечение к партизанам. Одно из двух: он или в замке, или нет. Второе меня просто пугает. Монстр-кровосос, любитель парного человечьего мяска, сидит, спрятался где-то в городе, но мы не знаем где.

В любой момент ожидай неприятностей, но мне кажется, что мы потеряли уже достаточно людей для того, чтобы понести еще хоть какие, хоть небольшие потери. Нет. Больше не надо!

03. Тем временем в бумагах святого отца нахожу ответ на вопрос, где в замке можно хорошо спрятаться. Расселина в скале, прямо под храмом. Где же ей еще быть-то? И теперь уже мне не кажется странным то, что храм непосредственно своими стенами упирается в крепостные стены, и даже больше — его колокольня служит боевой башней, как бы «вырастая» из поверхности крепостной стены. В расселину же путь один — через дверь, хорошо замаскированную рядом с алтарем. О’ кей. Значит, нам туда дорога.

04. Быстро соскребываем недавно наложенную штукатурку с двери. Одновременно посылаю, с приказом быть крайне осторожными, людей, для проникновения в расселину с другого в нее входа — из подвала дома булочника через люк по подземным переходам.

Умоляю всех лишь об одном: крайняя осторожность. Нам не нужны новые потери. Сам же при этом лелею новые надежды на то, что, может быть, найду что-то, что мне поможет понять, как уничтожить черный крест.

Итак, мы открыли дверь и попали в царство тьмы…

05. Правда, ненадолго. Перемещаясь огромной кучей, испуганно целясь из всех видов стрелкового оружия во все стороны, мы, освещая себе путь вперед фонариками, сделав пару поворотов по коридору, судя по всему еще недавно сооруженному, натыкаемся на огромное пространство некоей черной каменной расселины. Две почти идеально вертикальные каменные стены расположены доуг напротив друга метрах, наверное, в десяти с большими искусственно огороженными площадками наверху, еще выше — пустое пространство метров на двадцать в высоту, над которым огороженный каменными ребрами земляной свод, изъеденный корнями, над ним, как мне кажется, поверхность земли. И еще, полоса света в том месте, где земля, удерживаемая ребрами сводов, примыкает к стене замка.

Красиво.

И еще, ощущение присутствия чудовища.

06. Тебя в училище долго тренируют на то, чтобы ты смог выдержать удар палкой: бьют, пока не привыкнешь, — и все! Но, оказывается, когда тебя бьют по голове, да еще не той самой, тогда нам казавшейся просто огромной палкой, а чем-то весьма более внушительным и при этом очень неожиданно… В общем, ты думал, что крут, но не всегда это так.

Мы кубарем, считая ступеньки, валимся вниз. Этажей пять, не меньше, по ступеням, ведущим в самый низ расселины, туда, где течет не менее загадочная, чем это место, подземная черная речка. Сверху струится свет, но потом, видимо, появились тучки, и стало темно.

Сначала я напрягаю глаза. Потом ощупью начинаю искать прибор ночного видения.

Вокруг меня еще несколько моих товарищей, и я запрашиваю по рации помощь.

— Помощь идет!

Скорей бы.

07. Парализующий взгляд чудовища, это когда ты настолько ужасаешься всему виденному, что не можешь ни пошевелиться, ни что-либо предпринять. Я лежу на дне этой расселины, в воде, а вокруг меня четверо моих товарищей. Они стонут, кто-то пытается встать.

Они не видят, но вижу я: красные, светящиеся в темноте глаза из глубин каких-то черных галерей, находящихся внизу расселины, приближаются к нам.

Далее все происходит, как в замедленном кино: я кричу, чтобы все стреляли в него, но никто не может и пошевелиться. То, что некогда было несчастным сыном священника и некогда лечилось у местного доктора от наркомании, с огромной дубиной из тьмы вышло на маленький и слабый свет, достававший сверху до дна расселины. Патлатые космы, горящие адовым огнем красные глаза, руки с огромными пальцами и огромными когтями, изо рта течет кровь.

Он рычит, скаля акульи острые зубы:

— Рваааах!!! — Видно, он голоден и жаждет плоти.

Я выхватываю пистолет для того, чтобы убедиться, что холостые патроны, выстрелами которых я некогда хотел испугать священника и выудить у него нужную мне информацию, все еще в пистолете. Бах! Бах! Бах! Бах! Шелестят гильзы по камню. Я вижу, как сверху направляющиеся трассирующие пули пронзают воздух вокруг монстра. Некоторые попадают в него. Наши стреляют — это немного обнадеживает.