Сет Грэм-Смит - Авраам Линкольн Охотник на вампиров

Эйб обернулся. Три человека шли следом.

Как я мог не заметить их раньше? В свете последних городских событий, я решил, что будет лучше вернуться на Вашингтон-Сквер, к безопасному свету газовых фонарей и улиц, заполненных людьми. Генри может подождать. Что я за проклятый дурак! Вышел из дома без оружия, зная, как много джентльменов было ограблено (или чего похуже) на ночных улицах — и что не стоит рассчитывать на вмешательство полиции. Стараясь ступать как можно тише, я свернул налево, на Тридцать Третью улицу. Мое сердце замерло, когда я услышал, что мои преследователи повернули вслед за мной — теперь не осталось сомнений относительно их намерений. Я ускорил шаг. Они сделали то же самое. «Только бы добраться до Бродвея», — подумал я.

Вряд ли стоило рассчитывать на это. Его преследователи перешли на бег. Эйб сделал то же самое, внезапно свернул налево, в узкий проход в надежде отвязаться от них.

Моя скорость была достаточно высока — но, как быстро я не бежал, все равно [они] были быстрее. Надежда скрыться не оправдалась, я остановился и выставил кулаки им навстречу.

Эйбу было пятьдесят лет. Из них он не брал в руки оружия и не дрался последние пятнадцать. И, тем не менее, ему удалось нанести несколько ударов по своим преследователям прежде, чем один из них не добрался до него, отправив в холодный мрак.

Я очнулся в полной темноте, почувствовал, что укрыт каким-то старым плащом.

— Выруби его, — сказал незнакомый голос.

Острая, краткая вспышка боли в затылке… все цвета и величие Вселенной пронеслись передо мной… и затем… ничего.

ххххххх

— Прошу прощения, — сказал знакомый голос. — Но мы не могли позволить живому человеку узнать, где мы находимся.

Это был Генри.

С моей головы стянули колпак, и я обнаружил, что нахожусь в середине огромного, двухуровневого зала, его изысканный потолок нависал в тридцати футах над моей головой; темные красные занавески спускались вниз; все тускло освещалось люстрами. Золото на золоте. Мрамор на мраморе. Тонкая резьба и вычурная мебель, пол из дерева, такого темного и начищенного, что можно принять за черное стекло. Самое великолепное помещение, которое я видел, и которое вообще было возможно.

Трое мужчин различного возраста и сложения стояли позади Генри, каждый опирался о прекрасный, достойный королевского дворца, камин. У каждого в глазах читалось презрение. Это, догадался я, и были мои преследователи. Напротив камина была поставлена пара длинных диванов с низким столиком между ними. На нем серебристый чайный сервиз отражал свет огня, бросая на потолок и стены странные пьянящие узоры. Коротконогий, седой джентльмен сидел на левом диване с чашкой в руке. Я точно видел его раньше… я был уверен в этом… но в моем нынешнем состоянии не мог вспомнить.

Чистота разума возвращалась, и я заметил еще около двадцати джентльменов, находящихся в комнате, одни стояли позади меня, другие сидели у стены на стульях. Еще порядка двадцати стояли вверху, глядя вниз с сокрытого тенью мезонина, со всех сторон. Очевидно, [они] старались скрыть лицо.

— Прошу, — сказал Генри. Он жестом пригласил Эйба сесть напротив коротконогого человека.

Я не решался подойти ближе, пока Генри (сообразив о причине моего нежелания) легким движением руки не попросил моих преследователей отойти от камина.

— Даю слово, — сказал он. — Больше никто не посмеет напасть на тебя этой ночью.

Посчитав его слова искренними, я сел на другой диван, не занятый джентльменом, рядом с которым я не видел себе места, левой рукой разминая затылок, а правой помогая себе не упасть.

— Вампиры, — сказал Генри, кивнув в сторону тех троих, которые теперь расположились у стены на стульях.

— Да, — сказал Эйб. — Благодарю, я уже ощутил — на собственной шкуре.

Генри улыбнулся.

— Вампиры, — сказал он и обвел рукой комнату. — Все здесь проклятые кровососы. Кроме вас и… мистера Сьюарда.

Сьюард…

Сенатор Уильям Сьюард, бывший губернатор Нью-Йорка, ныне один из лидеров антирабовладельческого блока в Конгрессе; человек, который, по видимому, будет выдвинут республиканцами на президентские выборы в 1860-м году. Он и Эйб встречались девять лет назад во время избирательной кампании Закари «Старого Головореза» Тейлора в Новой Англии.

— Приятно вновь увидеть вас, мистер Линкольн, — сказал он, протягивая руку.

Эйб пожал ее.

— Взаимно, мистер Сьюард, взаимно.

— Ты, несомненно, осведомлен о репутации мистера Сьюарда? — спросил Генри.

— Несомненно.

— Тогда тебе должно быть известно, кто станет фаворитом на следующих президентских выборах.

— Конечно.

— Конечно, — сказал Генри. — Но скажи… известно ли тебе, что Сьюард такой же охотник и убил вампиров едва ли меньше, чем ты?

Эйб укусил себя за губу, чтобы не очень отвисла челюсть. Книжный, изнеженный маленький Сьюард — охотник на вампиров? Невозможно.

— Откровения, — сказал Генри. — Откровения — вот что объединяет нас этой ночью.

Генри ходил перед пылающим очагом.

— Я привел тебя, — сказал он. — Потому что мои соратники хотят лично убедиться, что ты достоин служить цели, которой служим мы. Увидеть Авраама Линкольна, о котором слышали в течение многих лет. Я привел тебя, потому что они хотят доказательств твоей способности сделать то, что нужно нам; обсудить тебя, прежде, чем двигаться дальше.

И что они будут обсуждать? Целесообразно ли было сносить им головы?

Из темноты донесся мужской голос:

— Полагаю, у нас есть более приемлемый критерий, мистер Линкольн.

Несколько смешков прокатилось по комнате. Генри заставил их замолчать взмахом руки.

— Это уже сделано, — сказал он. — С того момента, как тебя принесли в это помещение, они рассмотрели твое прошлое и твою боль; они копались у тебя в душе, как и я, впрочем. Если бы ты был признан недостойным, тебе бы не позволили очнуться среди нас.

— Нас… — сказал Эйб. — Я полагал, вампиры не образовывают альянсы.

— Отчаянные времена. Наши враги объединились — значит, нам следует поступить также. Они призывают под свои знамена живых людей — мы тоже не сможем обойтись без этого.

Генри остановился.

— Это война, Авраам, — сказал он. — Война не людей, но именно люди будут сражаться и проливать свою кровь — хотя бы ради того, чтобы остаться свободными.

— Война… — продолжил он. — И вы — те люди, кто победит.

Исчезло все — вампиры в мезонине, Сьюард и серебристый сервиз… остался только Генри.

— Есть представители нашего вида, — сказал он. — Которые предпочитают спокойно жить в тени. Которые помнят и ценят то время, когда сами были людьми. Нам нужно только пища и забвение. Чтобы нести это бремя проклятой жизни, оставаясь в относительном мире с самими собой, убивать только если голод уже невыносим. Но есть и другие… те, кто чувствует себя львами среди овец. Как короли — хотят превосходить людей во всех отношениях. Зачем прятаться в темноте? Зачем бояться людей?