Б. Липов - Приземленный Ад, или Вам привет от Сатаны

А за дверью, заглушая вновь прорвавшиеся рыдания безутешной вдовы, надсадно звучал голос профессора.

— У меня заслуги есть! Награды! На Тоску работал!.. Признаю, все признаю… Чистосердечно! Пощадите!!

Яков довольно заухмылялся и, вернувшись к двери, приоткрыл ее и распорядился.

— По одному сантиметру, начиная с пяток! Интервал — три минуты. Об исполнении доложить!

— Не на-адо! Я хороший! Я полезный! Поми-илуйте! — профессор орал, как недорезанный…

— А я — нехороший? — Черт захлопнул двери и, растопыря лапищу, пустился вокруг фантаста в пляс, приговаривая. — Ой, какой я нехороший, ах, какой я негодяй!

— А-а-а!!! — Прорезалось из лаборатории, зааукало по коридору.

— Запустили шарманку… Ишь, шибздик, а орет хорошо! Профессионально. Ладно, босс, двинули отсюда. Дел впереди — конца не видно.

— И что мы, собственно говоря, дергались? — Яков полностью восстановил спортивную форму и скалился. — Водевиль, да и только! А для Всененавидящего Ока — снятие лишней нервной нагрузки. Коснись чего серьезного, он бы их и «приговорил»… — Черт осекся, закрутил мордой: не сболтнул ли чего лишнего. Но знакомого жужжания не услышал. На всякий случай, для подстраховки, Яша задушевно гаркнул.

— Отец родной нас не забывает. Заботится! Помнит и хранит! Он мудр и велик!

— Ты вот что мне скажи, умник. Почему мы оказались в этой самой Псине? — В отличие от помощника, Ахенэев никак не мог собраться с мыслями. Настроение было никудышнее, а поминутно возникающие воспоминания об утерянной Эльвирочке лишь разрывали сердце.

— Босс, ну отчего ты такой наивный? Я же еще во «Встрече» предупредил, ты для некоторых — бельмо на глазу. А для такого «цитруса» как Охмура, не бельмо — целая катаракта! Не уболтай он Эльвирочку на съемки — одному Шиве известно, скольких геннзнаков лишится! Стоп! Спокойно, спокойно, босс! Стой, кому говорят! Не скачи, как бодливый козел, — черт едва поймал за куртку невесть куда ломанувшегося Владимира Ивановича. — За сестричку не переживай, она и не таким как Охмура осанку выправляла. А этот инаковерующий у меня доохмуряется… Подсоблю Эдику, враз забудет и левитацию, и медитацию, и прочие йогические примочки… Как, спрашиваешь, сюда попали? Травку не курил? Иль хлебнул чего-нибудь?

Ахенэев сумеречно вздохнул.

— Пил. Кофе с коричневым, кажется кубинским, сахаром.

Яков сломал губы в гримасе.

— Нет, босс. Ты у меня точно инфатил. Коричневый он, видите, предпочитает! Да сейчас любой уважающий себя школьник — старшеклассник знает, что такое брам-шуга. И с чем ее едят, вернее, пьют. Эх ты!! На такую мякину клюнул! А еще писатель… С молодежью больше общайся. Топай в ногу со временем. Не подумай, что хочу унизить, просто, ради интереса, назови хоть одну модную рок-группу. Фантаста возмутил пренебрежительно-снисходительный тон черта, но возразить было нечего. Яков оказался прав. Закоснел Владимир Иванович за последние десять лет — дальше некуда. И дело не только в проклятых наркотиках или модной музыке — содружество с зеленым змием на самом деле сузило диапазон интересов Ахенэева, отторгло от действительности.

— Ладно, босс, не унывай, — подбодрил его Яков. — Со мной не пропадешь. Я тебя здесь так поднатаскаю, что по возвращению любому сто очков форы дашь. Вот прямо сейчас, по дороге и начнем. С музыки.

Существуют различные стили и направления: хард-рок, хеви металл, панк-рок, диско, фьюжн, соул и т. д. В наших хит-парадах лидируют также, как и на Земле группы: «Кисс», «Блэк сабат», «Алис кулер», «Эй-си-дей-си»… Короче, все те, кто пропагандирует наш адов образ жизни…

Проплутав по хитросплетениям всяческих коридоров минут сорок, Яков и Владимир Иванович выбрались на мерцающую неоновыми огнями улицу.

Яшина лекция не прошла даром. Ахенэев уловил суть и теперь вполне мог поддержать разговор: не перепутать «Бич бойз» с «Бэд блу бойз» или пуще того, с «Би Джиис». И, хотя он ни разу не видел и не знал конкретно: кто, что, о чем, и как поет — Владимир Иванович, со слов черта, смело мог утверждать, что Мик Джеггер — лидер «Роллинг Стоунз», Мик Бокс — гитарист «Юрайя Хип». И, непонятно, ежели где и зайдет спор, Ахенэев готов с умным видом доказывать, что хард-рок — это не тоже самое, что хэви металл. И что обвешайся металлисты хоть центнером железяк — ихним «Скорпионам» старых, добрых «Дип перпл» и «Лэд зеппелин» — не переплюнуть!

Оставалась мелочь: кое-что прослушать и просмотреть. Но подобную пустяковину Яков обещал устроить.

Владимир Иванович признательно закивал, но особого энтузиазма не выказал: роль теоретика рока его устраивала куда больше, нежели положение полуоглушенного зрителя. Разве мог знать фантаст, что по случаю приобретенные знания сослужат в самое ближайшее время неплохую службу…

— На сегодня хватит, — черт прислушался к руладам пустого желудка и кишок и, сглотнув набежавшую слюну, заявил. — Пища духовная, босс — это, конечно, штука необходимая, но пожрать тоже не мешает. Самое время. Тем более, харчевня где-то поблизости, кажется, имеется. Отобедаем и — полный вперед! Тут, браток, такого понасмотришься! О-о-о!! Материала наберешь — романов на десять. Ну, а затем заглянем в институт красоты. Помнишь Эльвирочкино предложение? Об оплате не думай, субсидирую!..

Задумку Якова насчет «пожрать» Ахенэев принял с радостью, его кишечник также играл похоронные марши.

Лопочащая, неясная речь обитателей шестого круга, зигзаги теней в мертвенном свете люминисцента насторожили Владимира Ивановича.

— Эти-то на каком языке изъясняются, Яш? — Занудил фантаст.

— А? — Дернулся задумавшийся черт. — Ну, грамотей! Ты что, в школе не учился? Обыкновенная латынь, усек? Ну да не каждому дано понять… Технари и все, как на подбор, до упора завинченные. — Яков незадачливо огляделся. — Где же эта забегаловка? Понастроили, пока не заглядывал сюда, как в Сан-Франциско. И сплошь: НИИ, ЦНИИ, ИПРы. Куда податься бедному дворянину?

— А ты спроси у кого-нибудь, — подпустил зазнавшемуся черту шпильку Ахенэев. — Или тоже в науке слаб?

— Кто? Я? Обижаешь, гражданин начальник. Сомневаешься в моих способностях?

Выбрав для лингвистических экзерсисов согбенного тяжким гранитом науки ученого, Яков оскорбленно вздернул и заумно ляпнул:

— Ну ты, милейшиус кверкус, намо оченус жратус хочетсано. Посоветуйтини, гдеус рестораное аля кафеус?

Прохожий неприкаянно воззрился на латынянина, по-видимому, ничего не поняв.

— Ням-нямус! Ам-амус! — Решил опримитивить расспросы черт. Выразительно пощелкал клыкастой пастью и, погладив свой впалый живот, утробно добавил. — Ур-м-м! Кушати надоти!

Сутулый, дрожа, достал тощий кошелек и, пустив слезу, протянул его Яше.