Хуан Марторель - Сатанель. Источник зла

Произнеся это и не ожидая ответа, чудовище развернулось и зашагало к ведущей на улицу железной калитке, чтобы как можно скорее покинуть кладбище тамплиеров.

Вслед за ним, понуро опустив головы и ссутулившись, потянулись и остальные. Они шли медленно, как будто нехотя, напоминая бредущее в ссылку побежденное войско.

Пьер де Лайне последним покинул кладбище. Он не мог отвести глаз от круга света, в котором стояли те двое. Несколько минут назад он считал их простыми исполнителями своих приказов. Подобное сияние он увидел в тот день, когда познакомился с Николь. Тогда ее тоже окружал ярко-белый свет, но он рассчитывал взять его под контроль. Только теперь он с болью в сердце понял, до какой степени заблуждался. Наконец он тоже повернулся и, уже не оглядываясь, зашагал вслед за своими собратьями.

Николь и Жан держались за руки, не понимая толком, что же тут произошло, зато они остро ощущали присутствие друг друга. Николь наклонилась и опустила кубок обратно в могилу. Ей почудилось, что облаченные в перчатки руки лежащего в могиле рыцаря сомкнулись вокруг возвращаемого ему сосуда. Она подняла голову и посмотрела на Жана. В глазах молодого человека светилась бесконечная любовь, на которую только был способен человек. Забыв о том, где они находятся, они крепко прижались друг к другу, соединив губы в страстном поцелуе.

Стена пара, окружавшего церковь тамплиеров, медленно растворилась, уступив место лунному свету, который лился с безоблачного неба и ярко освещал землю.

Молодые люди этого даже не заметили, как не видели они и того, что их сверкающие белоснежные ауры взмыли ввысь и, покинув их тела, устремились в звездное ночное небо над Лионом.

Лион, 30 июня 2000 года

Два светоносных духа, оставившие на земле тела Жана и Николь, зависли над кладбищем. Вокруг воцарилось спокойствие, и лишь открытая могила могла привлечь внимание случайного посетителя кладбища.

— Ее надо закрыть, — мысленно произнес один из духов.

— Она сама закроется, — так же ответил второй, — Что касается наших влюбленных, они скоро уйдут.

— Исключительные создания. Мне грустно с ними расставаться. Жаль, что им придется забыть все, включая и нас с тобой.

Они смотрели на пару в центре кладбища. Молодые люди стояли, обнявшись и забыв обо всем на свете. Темноту ночи прочертили два языка света. Они пронеслись мимо двух духов, направляясь к Жану и Николь.

— Их новые ангелы-хранители. Надеюсь, они справятся.

— Не волнуйся, это одни из самых сильных ангелов, к тому же они прошли соответствующую подготовку.

— Да, конечно… но было бы нелишне за ними присмотреть.

Второй дух передал товарищу мысленный эквивалент улыбки.

— Я и не сомневался, что ты к ним привяжешься. Ты всегда отличался сентиментальностью.

— Да… — раздалось в ответ после некоторого молчания, — а ты разве нет?

Прилетевшие на кладбище огни некоторое время парили рядом с молодыми людьми. Затем они слились с их телами, окружив их светящимися аурами. Это было похоже на сияние, исходившее от молодых людей на протяжении ночи, но теперь их свечение было не таким ярким.

Наблюдавшие сверху духи удовлетворенно кивнули и устремились в небо, быстро набирая скорость.

А Жан и Николь, взявшись за руки, зашагали к выходу с кладбища. За железной калиткой их ожидала жизнь.

Я убежден, что лишь немногие поверят мне, если скажу, что вся история, которую я только что рассказал, произошла на самом деле.

В описании событий, происшедших в Египте времен XIX династии, я лишь однажды погрешил против истины. Мефрет не каждый день возвращался домой, в город мастеров. От гробницы Сети I до города было довольно далеко, и работающие в Долине царей мастеровые были вынуждены жить в поселке у подножия горы Фивы.

Что касается Франции начала XIV века, то исторической правды ради я также хотел бы внести уточнение. Проклятие, произнесенное Жаком де Моле во время сожжения его на костре, возымело катастрофический эффект. Как и предсказывал последний великий магистр ордена тамплиеров, не прошло и года, как при странных обстоятельствах один за другим умерли те трое, кто плел интриги против ордена, обусловив его падение, — Гийом де Ногаре, французский король Филипп IV и папа Климент.

Я не стану утверждать, что к церкви тамплиеров в Лионе действительно примыкает кладбище: не могу же я обнародовать место, где хранится кубок, привезенный Годфруа де Сент-Омером из Иерусалима! Впрочем, проницательный исследователь может попытаться тщательно проанализировать мое повествование и распутать едва заметные следы, ведущие к тайнику.

Испания времен инквизиции… Если бы Сатанель в ссылке узнал о достижениях своих последователей, он был бы горд. 24 сентября 1559 года в Севилье действительно имело место аутодафе, на котором присутствовала герцогиня де Бехар в сопровождении епископов Канар и Луго. Герцогиня наблюдала за тем, как ее двоюродного брата, сына графа и графини де Байлен, приговорили к смерти на костре, и несколько часов спустя этот приговор был приведен в исполнение. Между тем история не знает человека по имени Диего Рамирес, в повествовании исполнявшего роль главы севильской инквизиции. Мне показалось, что было бы неразумно сообщать Церкви имена тех, кто, скрываясь под личиной ее верных слуг, в действительности работал на Сатанеля.

В описываемый период в трибунале (а именно в трибунале Севильи) действительно упоминался инквизитор, чья жестокость к узникам могла соперничать лишь с рвением, с которым он их преследовал прежде, чем они таковыми становились. Его звали Мунебрега и на должность его назначил сам Вальдес. У Мунебреги возникли серьезные проблемы с верховным советом инквизиции из-за многочисленных жалоб на его жестокость. Сходство между этими лицами (севильским инквизитором и нашим Диего Рамиресом) может быть (или не быть) простым совпадением.

Сейчас трудно в это поверить, но преследование, которому подвергли Бартоломе де Каррансу, — это достоверный исторический факт. Человека, носившего титул архиепископа Толедского, арестовали и долгие годы, пока шло следствие, держали в заточении. Наконец по требованию папы его перевезли в Рим, где вынудили отречься от ереси. Оклеветанный, он окончил свои дни в стенах монастыря. Даже Филипп II, которого Карранса считал своим покровителем, полагал, что его следовало бы отправить на костер.

Когда в начале эпилога я утверждал, что описанная история весьма близка к истине, я говорил чистую правду. Дело в том, что мне удалось получить детальную информацию обо всем, что происходило, причем, осмелюсь заявить, — из первых рук.

Я надеюсь, читатель помнит мадам Барбье? Опрятную и несколько кокетливую старушку, которая, казалось, перенеслась в современный Париж из давно минувших эпох и забытых мест? Так вот, именно она рассказала мне о Николь и той важной роли, которую ей довелось сыграть. Она сделала это, когда мы с ней сидели в уютной, немного декадентской чайной. Теряюсь в догадках, как она это узнала, ведь официально ее ни во что не посвящали. Но Татьяна всегда была очень внимательной.