Грэхэм Мастертон - Джинн

В половине первого окончательно стемнеет, а у меня не было ни малейшего желания экспериментировать с кувшином джинна в ночное время. Не то чтобы я боялся или еще что-то, но все же я предпочитаю встречаться с волшебниками в более приятной обстановке — при дневном свете, во всяком случае.

— Ну что, пора взглянуть и на сам сосуд — все же предложил я. — Если мы здесь еще, что-нибудь и найдем, вряд ли узнаем больше, чем знаем сейчас. Макс Грейвс, судя по всему, знал о кувшине не больше нашего.

Анна, похоже, восприняла мое предложение с неохотой.

Мне показалось, что она на самом деле верит во всю эту мишуру об арабских колдунах, но по какой-то причине я не испытывал своего обычного желания посмеяться над ней. Бывает время, когда смех сильнее действует на нервы, чем скрежет зубов.

— Познакомимся с джинном? — шутливо предложил я и взял ключ от готической башни.

Анна кивнула в знак согласия:

— О кей, думаю, ты прав. Иди первым, Я не знаю дороги.

Я открыл дверь кабинета.

— Дороги она не знает, ха! Придумала причину, чтобы спрятаться за спиной, — сказал я. — Да любому ясно, что ты испугалась!

Она наклонила голову.

— Если хочешь знать правду, — сказала она, — то да.

Я включил свет в коридоре.

— Подумаешь, какой-то кувшин, — сказал я. — Кусок глины. Никогда не поверю, чтобы что-то могло сидеть в нем две тысячи лет и после этого еще умудриться причинить вред! Макс был больным человеком, без сомнения. Навязчивые иллюзии. Похоже на сказку о людях, которые были преданы смерти за то, что пытались вскрыть саркофаг короля Гута. По-моему, все это чушь собачья. Я верю в духовные связи между живыми людьми, но никогда не поверю в то,что дух Али-Бабы мог принудить человека совершить самоубийство! Подумай, ведь это же просто смешно!

Анна молчала. Она шла за мной по длинному коридору к западной стороне дома. Несколько электрических лампочек перегорело, и коридор был освещен очень тускло, по обеим стенам его виднелись квадратные и прямоугольные отметины от картин, которые недавно сняли. Видно, снимали их второпях, так как везде болтались обрывки пластыря, а крючки остались там, где и были, погнутые, ржавые, кривые. В коридоре было душно и жарко, и я, ослабил свой черный, похоронный галстук и расстегнул воротник.

— В жизни не видела более мрачного дома. Он просто… приводит меня в дрожь, — взволнованно говорила Анна. Здесь не водятся привидения?

Где-то с потолка над нами доносились скребущие звуки.

— Привидений нет, — сказал я. — А вот с крысами сложнее.

В конце дома коридор расходился буквой "Т". Один поворот вел к окну, выходящему на лужайку. Второй, не более пятнадцати метров длиной, — в готическую башню. На стене был выключатель, но когда я попытался зажечь свет, то обнаружил, что лампочки перегорели и тут.

— Это там? — прошептала Анна. — Эта дверь ведет в башню?

Я остановился.

— Не нужно говорить шепотом, — громко сказал я. — Али-Баба сейчас, наверное, спит как суслик.

Тем не менее, оставшиеся несколько шагов я проделал с известной долей осторожности. Когда я подошел к двери, то в молчании принялся изучать ее, рассматривая, как Макс Грейвс опечатал ее.

Прежде всего, бросался в глаза здоровенный железный засов, прибитый по всей ширине входной двери и укрепленный стальными болтами. Все щели между дверью и косяком были залеплены коричневой ваксой и через каждые несколько дюймов красовались большие печати с вдавленным клеймом.

Я внимательно осмотрел печати, по-видимому, они были сделаны из загустевшей старой краски. На клейме изображена летящая лошадь без головы и начертаны арабские буквы. На железном засове также выгравирована арабская надпись..

— Ну и что будем делать? — спросил я у Анны. — Ведь мы фактически совершаем кражу со взломом…

Она подошла поближе и посмотрела па печати. Ее губы безмолвно двигались — она читала про себя то, что написано на клейме.

— Это очень древний язык, — сказала она. — Тут что-то написано об укрощении ветра, а может, и об укрощении джинна, это слова, близкие по смыслу..

— Иначе говоря, он не случайно опечатал дверь таким клеймом? Ты это хочешь сказать? Пусть амфору охраняет волшебная сила?

— Никаких сомнений, — сказала Анна, трогая пальцами железный засов. — Я видела раньше этот знак, когда была в горной стране Гассана и Сабы, таким знаком помечали могилы людей, которых погубили злые силы. По поверию, это знак спасал душу покойного от джиннов. Макс Грейвс, очевидно, хотел таким образом надежно заточить джинна в башне. Думаю, па окнах башни мы найдем такие же печати.

— Господи, голова кругом от твоих рассказов, — сказал я. — Теперь я не удивляюсь, что бедная старая Маджори дошла до истерики, этот Макс, наверное, затравил ее своей игрой в колдунов и джиннов. Сейчас я спущусь вниз и принесу фонарик и лом.

— Слушай, Гарри, — озабоченно сказала Анна. — Может, сейчас не надо? Подождем лучше до утра.

— Да не будь ты такой суеверной! Знаешь, мне как, ясновидцу, приходилось иметь дело с потусторонними силами. Но в это кувшин я не верю. Так что подожди здесь немного, а через пару минут я принесу фонарик. Если какой-нибудь волшебный араб. будет к тебе приставать — крикни меня.

Анну не радовала перспектива остаться одной в этом мрачном доме, по я решил все равно не брать ее с собой. Пусть сама убедится, что здесь нет ни ужасов, ни привидений, ни апокалипсических чудищ, и чем быстрее она это поймет, тем скорее мы разделаемся с этим проклятым кувшином.

Я вернулся назад по длинному коридору, прошел мимо открытой двери кабинета Грейвса и спустился по узкой деревянной скрипучей лестнице в тусклую черно-белую гостиную.

Странно, но и внизу все было темно, ни одна лампа не горела. Наверное, Маджори решила посидеть в темноте и тихо поплакать в первый раз за сегодняшний день.

— Маджори! — позвал я, подходя к стене гостиной, где находился выключатель.

Он не работал. Я щелкнул им несколько раз, но комната осталась в темноте. Я пытался разглядеть что-либо и напряг глаза, но ничего не увидел. Мне показалось, что на диване кто-то сидит, а может, это просто чье-то пальто. Спустя мгновение пальто или то, что там находилось, испарилось. Наверное, у меня у самого уже начались галлюцинации.

Двигаясь на ощупь, я пересек комнату и подошел к двери в столовую. Она была полуоткрыта, и когда я посмотрел сквозь щель, то увидел отблески вечернего света на обеденном столе и на вымытых стаканах и чашках, поставленных на полку. Мне показалось, что кто-то в капюшоне или робе сидел у дальнего края стола, склонив голову, но было так темно, что разглядеть ничего не удавалось.

— Маджори? — позвал я. — Это ты, Маджори?

Я открыл дверь и вошел. Комната тоже была пуста, но почему-то мне снова почудилось, будто кто-то только что вышел через другую дверь, ведущую на кухню. Это было похоже на то, что чувствует смертельно усталый человек, когда ему мерещится черт знает что. Может, я действительно видел боковым зрением кого-то, а может, это был лишь блик лунного света.