Сергей Пономаренко - Кассандра

Единственная моя связь с внешним миром — Кузьма. Он появляется раз в три дня, приносит провизию — воду я научился запасать во время дождей. Сегодня пошел пятый день, как не появляется Кузьма, продукты, несмотря на экономию, уже на исходе. Почему он не идет? Что у него произошло? Что мне дальше делать?

Пока могу лишь строить предположения, в очередной раз обходя подземные владения.

Леонид открыл глаза — лучи только проснувшегося, раннего солнца обстреливали спальню, воспользовавшись тем, что с вечера Богдана забыла опустить жалюзи. Защищаясь от солнечных зайчиков, она плотно закуталась в простыню, прикрыла голову подушкой и теперь тяжело дышала под ней.

Леонид сел на кровати, потянулся и стащил с жены подушку. Ночное видение под действием яркого солнечного утра поспешило поблекнуть, стать призрачным, словно его и не было.

— Придумала с подушкой — еще задохнешься! Да и закуталась, будто… — Леонид замолчал на полуслове, заметив, что Богдана плачет.

— Что случилось? По ком звонят колокола и льются реки слез? — Хорошее настроение его не покидало, и тут он вспомнил, что сегодня похороны Стаса, — сердце уколола булавка.

— Ты… ты… сволочь! Потаскуха в штанах! — выдавила сквозь слезы Богдана.

Леонид опешил:

— Объясни толком, что произошло?!

— Ты гадина пресмыкающаяся!

— Перед кем я пресмыкаюсь?!

— Змей подколодный! Ухожу к маме!

— Собирайся и уходи, если толком не можешь объяснить! — начал заводиться Леонид. — Сегодня похороны моего друга, а ты тут истерику заводишь!

Мелькнула мысль: а почему эти два события должны исключать друг друга?

— Ты только и ждешь, чтобы я ушла! — И плач перешел в громкие рыдания.

Леониду стало жаль жену, он, как мог, стал ее успокаивать и наконец узнал о своей провинности. По ее словам, ночью он «полез» к ней, что было, в общем, неплохо, но при этом называл Эллой, а когда она возмутилась и попыталась повернуться к нему спиной, грубо взял ее силой.

— Кто такая Элла? — требовательно спросила Богдана, вытирая слезы.

— Я ночью занимался с тобой любовью?! — удивился Леонид.

— Это была не любовь, а… — Она старательно подбирала слово, вспоминая о событиях прошлой ночи. Видимо, все было не так плохо, поскольку закончила так: — Секс. Просто грубый секс! Кто такая Элла?

— Не знаю, — удивился Леонид, вспомнив, что Эльвиру он называл сокращенно Элла. — Если ты сказала правду о ночи…

— Я всегда говорю правду, а вот ты юлишь! — возмутилась Богдана.

— Меня уже почти неделю тревожат непонятные кошмары, которые снятся с постоянством ночного сериала. Вот послушай… — И Леонид рассказал ей о сновидениях, но не о своих предположениях, чем они могли быть вызваны.

— Но в них нет никакой Эллы, а ночью ты меня называл этим гадким именем!

— Откуда я могу знать, почему это имя возникло из моего подсознания, если даже не помню, что занимался с тобой любовью… или сексом! — возмутился Леонид.

— Тебе надо к врачу, — загорелась идеей Богдана. — Танюша знает психоаналитика. Говорит, такой представительный мужчина…

— Представительному представляли простату, — пробормотал Леонид.

— Не путай — то уролог, а тебе требуется психиатр. Тебе следует подлечить свою ауру!

— Латанием ауры занимаются шарлатаны-экстрасенсы, — поправил ее Леонид.

— Абсолютно верно! Катюша ходит к одному симпатичному экстрасенсу, он такое вытворяет! Звоню ей.

— Не хочу к экстрасенсу, — заныл Леонид. — Он явно шарлатан.

— Тогда я собираюсь к маме и завтрак не готовлю. К маме — или экстрасенс! — поставила ультиматум Богдана.

— Выбираю меньшее зло, — вздохнул Леонид, но так и не закончил мысль.

— Молодец. Сейчас набираю Катюшу и договариваюсь о твоей встрече с экстрасенсом, — определилась Богдана.

— Сегодня похороны Стаса, так что лучше на завтра, послезавтра или даже позже. Лучше со следующей недели.

— Разберемся, — строго произнесла Богдана и позвонила подруге.

Леонид вздохнул — это надолго, и завтрак придется готовить самому, потому что, когда жена закончит разговор, вспомнит, что нужно спешить на работу.

Несмотря на жару, Леонид приехал на похороны Стаса в черном костюме и в такого же цвета галстуке на фоне белоснежной рубашки. Пока он находился в салоне автомобиля, при работающем на полную мощность кондиционере, чувствовал себя прекрасно, а когда вышел на тридцатиградусную жару, то сразу «растаял». Бегство в траурный зал чуть помогло, но не очень. Он чувствовал себя ужасно в прилипшей к телу рубашке, насквозь мокром пиджаке, а больше всего его нервировал собственный запах пота. Забиться на весь период ожидания в автомобиль, под кондиционер, было неловко. Снять пиджак тоже было нельзя — пропитавшуюся потом рубашку лучше было не демонстрировать. Помучившись пять минут, Леонид все же вернулся в автомобиль, снял пиджак, а с прохладой пришло блаженство. Теперь он мог более внимательно осмотреться.

На площадке, в тени деревьев, вокруг Норы стал собираться народ, прибывший на похороны Стаса. С каждой минутой людей становилось все больше. Большинство присутствующих Леонид знал: это были художники, коллекционеры, просто приятели-собутыльники, некоторые даже прихватили с собой жен, любовниц. Было немало женщин, которые не вступали в общий разговор, а с тоской во взгляде смотрели на дорогу, по которой должен был подъехать автомобиль с телом Стаса. Устав от ожидания, они, отвлекаясь, критически, оценивающе рассматривали наряды соседок. Среди пришедших проводить Стаса в последний путь женщины преобладали, радуя глаз разнообразием возрастов, цветов волос, конституций.

Леонид вспомнил слова Стаса: «Олигархи — несчастные люди. Женщины любят их деньги, но не их самих. У меня нет денег, приличной квартиры, даже автомобиля нет, я бодро перешагнул сороковник, но вниманием женщин не обижен. Если у меня ничего нет, то им остается любить только меня. Хоть в этом олигархам со мной не тягаться».

«Бедный наивный Стас, так до своего «полтинника» и не дотянул. В целом был неплохим человеком: доверчивым и импульсивным, не всегда обязательным, но честным, любил веселые компании, женщин и застолье. У него будет возможность на небесах узнать, за что его любили женщины. Я не слишком доверял его рассказам о том, какой он Казанова, но, судя по количеству присутствующих на похоронах дам, доля истины в его словах была».

Подъехал автобус с телом Стаса, и провожающие направились в траурный зал, спеша быстрым шагом перейти солнцепек. Проклиная собственную дурость, заставившую напялить костюм в столь жаркий день, Леонид вновь надел пиджак и из приятной прохлады автомобиля нырнул в августовский полуденный зной. Два десятка шагов, которые он преодолел до входа, показались ему вечностью. В голове стучала лишь одна мысль: «Только бы процедура прощания не затянулась». Но когда вошел в зал и увидел гроб с телом Стаса, стоящий на черном постаменте, ощущение дискомфорта отошло на задний план.