Екатерина Трубицина - Прогулка по висячему мостику

Ира вспомнила свои разговоры с Женечкой перед отъездом на выставку. Он говорил ей о системе безопасности. Она-то как раз и генерирует этот страх. Сломать ее, это значить умереть или сойти с ума, что в принципе одно и то же с той лишь разницей, что в первом случае в теле прекратятся процессы метаболизма, а во втором – нет.

И что же получается? Получается, что страх не является врагом?! Получается, что так. Ни врагом, ни преградой страх не является. Точнее преградой-то он является, но эту преграду ломать нельзя… Ира перечитала толкование. А ведь никто не говорит, что нужно ломать преграду… Нужно… Нужно сломать инерцию старых привычек, нужно вести обычную жизнь необычным способом. Именно старые привычки – враг и преграда. А какие именно привычки?

- Привычка разделять мир на реальный и ирреальный, к примеру, – сказала Ира вслух. – Все остальные – производные от нее. Мир – один, и если подавляющее большинство живущих земной жизнью воспринимает лишь незначительную его часть, это еще не повод считать все остальное иными мирами, либо, как делает подавляющее большинство подавляющего большинства, считать все остальное несуществующим вовсе.

- Браво, Палладина!

Ира вздрогнула. Она не заметила, как в кабинет вошел Женечка, а также то, что говорила вслух, а еще и то, что за окном уже основательные сумерки.

- - -

- «Мир – один, и если подавляющее большинство живущих земной жизнью воспринимает лишь незначительную его часть, это еще не повод считать все остальное иными мирами, либо, как делает подавляющее большинство подавляющего большинства, считать все остальное несуществующим вовсе», – процитировал Женечка, с восторгом глядя на Иру. – Знаешь что, Ирка, – Женечка улыбнулся, – запиши-ка все это, сделай себе кучу плакатов и развесь по всему дому. То, что ты сейчас изрекла – в самую точку! Тебе нужно постоянно помнить об этом. Я, манипулируя твоим ВНИМАНИЕМ, – не без ехидства добавил он, но затем перешел вновь на серьезный тон, – хочу буквально приковать твое ВНИМАНИЕ, – он еще более усиленно выделил слово «внимание», – к этой истине, так как, если она сольется с твоей плотью и кровью, ты изменишь свою точку зрения на многое и, соответственно, изменишься сама. Ты перестанешь пугаться своего страха. Ир, поверь, можно испытывать страх, но не бояться его. А когда перестаешь бояться страха, многие вещи становятся гораздо более доступными. Воин, вступая в битву, испытывает страх, но он не боится его и побеждает. Тебе нужно победить себя, Ира, не страх в себе, а себя. Если ты при этом сможешь взять свой страх в союзники – твоя победа будет поистине блестящей. Кстати, сделать гармоничными взаимоотношения реального и ирреального – это и значит взять в союзники страх. А взять в союзники страх – это значит ощутить полноту и целостность Мироздания. А ощущение полноты и целостности Мироздания и есть преодоление всех преград и избавление от всех привычек, абсолютно от всех, ведь именно привычки – и хорошие, и плохие – парализуют нашу волю.

- Ты предлагаешь мне бросить курить? – не без сарказма пошутила Ира, и тут в ужасе заметила, что она не в кабинете, а сидит себе на диване в гостиной. Невыносимый страх сковал ее.

Женечка радовался как удачно нашкодивший ребенок. Он долго смеялся, но потом вновь продолжил серьезно:

- Ирочка, борьба с привычками рождает новые привычки – это не выход. Возьми в союзники страх – вон его сколько у тебя! – Женечка вновь рассмеялся. – Вот что ты сейчас делаешь, а? Правильно, пытаешься унять страх и понять, как ты оказалась не в кабинете, а здесь. Да какая разница! У тебя есть страх, который ты, испугавшись его, вместо того, чтобы как-то использовать, пытаешься унять, включив противостояние реального и ирреального, подстрекая их вновь грызть друг друга. Они снова воюют, тебе хреново, но… но не страшно, ведь так?

Ира смотрела на него широко раскрытыми глазами, а Женечка продолжал:

- Страх – это эмоция, а эмоции великая вещь. Большинством из них мы активно пользуемся в этой жизни, к примеру: радостью для наслаждения, гневом для исправление какой-либо ситуации или наоборот, заведения ее в тупик, неважно… Только страх пытаемся придушить.

- Страх – это инстинкт самосохранения, – вставил Влад, которого Ира до сего момента не замечала.

- Абсолютно верно. И это очень важно. Только вот хочу обратить ваше ВНИМАНИЕ на то, – Женечка снова утрированно выделил слово «внимание» и усмехнулся, – что пугаться, бояться и опасаться – это не значит испытывать страх. Боязнь и опасения это не эмоции, а мыслительные реакции, которые вызывает страх и направлены они в первую очередь против него самого. Испуг – состояние гормонального фона. Кстати, боязнь и опасения гораздо чаще возникают сами по себе, в смысле, без участия страха, и сами рождают неприятные эмоции – тягостные переживания, волнения – которые не являются страхом, хотя иногда на него очень похожи. Итак, страх – это единственная эмоция, которую мы никак не используем и, к тому же, всеми силами пытаемся погасить.

- Евгений Вениаминович, а как же пристрастие многих людей к ужастикам, к экстриму?

- Это тоже называют страхом, но это не страх – это испуг, вызывающий легкий впрыск адреналина в кровь, что в конечном итоге рождает чувство удовольствия. Испуг – не эмоция. Это физиологическое состояние, которое, кстати, зачастую сопровождает страх. Все это, конечно, манипулирование терминологией, но мне важно, чтобы ты, Ира, поняла точно, о чем именно я говорю.

Скажем так: страх, боязнь, опасения, испуг это a, b, c и d, которым заданы определенные значения. Так вот, страх, в том значении, в котором я имею это в виду и, как мне кажется, вы хотя бы примерно понимаете, – это единственная эмоция, которую мы никак не используем и, к тому же, всеми силами пытаемся погасить.

Страх, как правильно заметил Влад, – это проявление инстинкта самосохранения. Однако, боязнь, опасения, испуг – проявления того же инстинкта, именно поэтому мы безотчетно смешиваем эти понятия. Мы боимся, опасаемся, пугаемся, когда нам угрожает что-то, принадлежащее к сфере земной жизни, то есть, реальности, воспринимаемой всеми приблизительно идентично.

Страх нами завладевает тогда, когда мы хотя бы легонько касаемся запредельного. Страх – это система безопасности в действии. Завладевая нами, он становится для нас реальностью земной жизни, и мы пугаемся, боимся, опасаемся и, как следствие, пытаемся всеми силами от него избавиться.

Обычный среднестатистический человек, задавливая его, отгораживается от запредельного. Попытки мистика, то есть человека восприятию которого не чуждо запредельное, задавить свой страх, приводят к войне реального и ирреального в нем. Если же он попытается преодолеть его – это, как правильно заметила для себя Ирина Борисовна, приводит к частичному или полному окончанию его существования в земной реальности. А вот если перестанет бояться… Вот тогда происходит чудо.