Мария Барышева - Говорящие с...

- Ты хорошо знаешь Михаила Леонидовича? - терпеливо осведомились в трубке.

- Никогда о нем не слышала. Кто это такой?

- Ну, шофер Олега Георгича.

- Фу, ты смутил меня отчеством. Мишу, что ли? Нет, я его практически не знаю. Почему ты спрашиваешь?

- Он никогда не казался тебе странным?

- Да я с ним общалась всего ничего... А что? Ты подсмотрел, как он примеряет кружевное белье?

- Тьфу, да нет... ну... В общем, я понял. Чем занимаешься?

- Завтракаю с одним парнем.

- Вижу, времени ты зря не теряешь! - Сева одобрительно хихикнул.

- Это не то, что ты подумал, просто я упала на него с дерева.

- У тебя странный способ ведения расследований, - заметил Сева. - Ты там сидела в засаде? Хотел бы я на это посмотреть...

- Севочка, а разве у тебя сейчас нет никаких дел? Мне казалось, у тебя сейчас период адаптации. Кстати, не встретил там никого из своих коллег? - Эша начала рисовать закорючки с удвоенной силой.

- Если не считать чокнутую Юлю, я видел семерых, хотя, думаю, их здесь гораздо больше. Я имею в виду настоящих, таких, как я, - чуть горделиво уточнил он, - а не тех, кто... как ты говоришь, второе поколение.

Эша уронила ручку и полезла за ней под стол.

- Семерых?! С тобой я нашла только двоих, кто еще пятеро?! С кем они говорят?

- Ага, видишь, не зря я согласился уехать! - торжествующе заключил Сева. - Теперь у тебя есть личный шпион! Ну, я пока не выяснил насчет остальных, но один мужик, Марат, он по части зеркал, а Нина Владимировна, ейщаровская секретарша говорит с источниками огня.

- Ничего себе! - вылезая, Эша чуть не опрокинула столик. - Хорошо, что я разговаривала с ней вежливо. Ну, а еще что? Что ты мне не договариваешь, Сева?! У тебя еще в Аркудинске была такая загадочная физиономия...

- Лучше тебе пока об этом не знать, - заявил Сева. - Так спокойней.

- На кой черт мне шпион, который заботится не о моей информированности, а о моем душевном благополучии?!

- Какое у тебя сейчас дело?

- Никакого! - буркнула Эша раздраженно. - Кстати, ты не знаешь, чем отличаются длинношерстные собаки от гладкошерстных?

- Ну, количеством шерсти, я полагаю, - глубокомысленно сообщил Сева.

- Ну конечно же! Хорошо, что ты позвонил!..

- Они сильнее пачкаются, их надо чаще мыть, - продолжил он. - Им нужны специальные ошейники, я читал в Интернете... Ну и, само собой, их надо постоянно...

- Специальные ошейники? Разве они не все одинаковые? - удивилась Эша.

- Обычно ошейники плоские, но бывают и круглые - благодаря таким длинная шерсть на шее не вытирается, особенно у таких пород, как, например шпицы или чау...

- То есть, гладкошерстным псам такие ошейники не покупают?

- Ну, я не уверен, но, наверное, в этом нет смысла.

- А вот теперь действительно спасибо. Все-таки, надеюсь, что Георгич ошибается. Никакой нет пользы от Говорящего с ошейниками.

- Я мог бы говорить и с кукольной мебелью, от этого ведь тоже нет никакой пользы. Ошейники могут быть частью чего-то. Всех ремней, всех длинных и гибких предметов, всей привязи...

- Еще раз спасибо, теперь ты меня совершенно запутал. Как можно, поговорив с собачьей привязью, заставить собаку меня полюбить?

Сева ехидно сказал, что для такой процедуры понадобился бы целый полк Говорящих с ошейниками, Эша обиделась и отключила его, потом улыбнулась опустившемуся на стул Глебу. Тот тоже улыбнулся - осторожно, улыбкой примерного заключенного, положил один локоть на столешницу, а другой - в тарелку с салатом, ахнул, стряхнул тарелку с локтя и схватился за салфетку, зацепив запястьем пепельницу, которая поехала в сторону и встретилась с кофейной чашкой Шталь.

- Не понимаю, как ты до сих пор жив? - искренне изумилась Эша, ловя чашку свободной рукой. - С такой грациозностью тебе лучше завтракать дома, хотя, с другой стороны, если ты живешь один, некому будет тебя спасти.

- Ага, поэтому я никогда не беру здесь горячий кофе, - Глеб кисло улыбнулся, счищая с рукава майонез и креветок, потом кивнул на телефон. - Кто-то звонил?

- Нет, я просто люблю иногда держать телефон около уха. Это меня успокаивает.

- Я понял, ты напросилась на завтрак, чтобы надо мной поиздеваться, - он кивнул и поджал губы. - Это месть...

- Это любопытство. Мне стало интересно, у тебя всегда была эта... - Глеб снова кивнул - на этот раз разрешающе, - неуклюжесть, или просто однажды тебе стало очень грустно, или машина...

- Это не психическое, - сердито сказал он. - И не из-за травмы. Это с рождения и... С какой стати мне объясняться перед посторонним человеком?!

- Черт, а я-то надеялась, что ты не задашь этот вопрос, - Эша глазами быстро оценила все предметы, стоявшие на столике в непосредственной близости от Глеба, который осторожно прихлебывал кофе из чашки, полностью скрывшейся в его огромных ладонях. - Скажи, а у вас в Новгороде собаки часто так себя ведут?

- Какие собаки? - рассеянно удивился он, и Эша заметила, что его взгляд успел стать отвлеченным, будто ее, Эши Шталь, вовсе не было за его столиком. Очевидно личные проблемы Глеба были более глубоки, чем ей показалось вначале.

- Ты разве не видел собак? Ты решил, что я забралась на тополь ради панорамы?

Глеб, слегка оживившись, сказал, что женщины иногда совершают странные вещи, после чего сообщил, что, кажется, видел возле дерева какую-то собаку, возможно, их было и больше, но он не обратил внимания, потому что думал совсем о другом. Завершив фразу, он вытащил сигареты, задел локтем свою чашку и опрокинул ее, выругался, тут же извинился, слегка покраснев, и принялся салфетками вытирать кофе со стола, который, благодаря его усердию, немедленно чуть не опрокинулся, и Эша едва успела судорожно вцепиться в края столешницы. Тут подоспела официантка, отняла у Глеба салфетки, скомкала, швырнула в пепельницу и принялась сердито возить по столу тряпкой, приказав, чтобы Глеб сидел смирно и даже не пытался шевелить руками, после чего с откровенно фальшивой горечью сообщила, что не понимает, как только они его до сих пор здесь терпят - ведь совершенно очевидно, что вскорости после очередного Глебовского посещения от кафе останутся одни руины.

- Сейчас принесу тебе другой кофе, - сказала она под конец, поправила свой жидкий рыжий хвостик и взглянула на Шталь с откровенной брезгливостью и легким удивлением, словно никак не могла понять, что это такое. Наклонилась, уперев руку в бедро, и громким трагическим шепотом спросила: - А это что еще за баба, Глеб? А если Вика узнает? Ей это не понравится.

На мгновение на грустном лице Глеба появилось некое подобие возмущения, но сразу же пропало, и он приобрел крайне растерянный вид.

- Так ведь... ну, хм-м... зашли просто кофе выпить... я вообще-то... на набережной... не поверишь, такая забавная случилась история...

- Да-да, всегда все начинается с забавных историй, - зловеще изрекла официантка и развернулась было, но тут Шталь одернула ее требованием еще одной чашки кофе и круассана, и лицо официантки стало потрясенным, словно Эша прилюдно обвинила ее в кровосмешении.