Мария Барышева - Говорящие с...

- Да мужик, твою мать!!!

Сидящий дернул головой, повел глазами по сторонам, обернулся и уставился на Михаила так, словно это было какое-то диво. Ухмыльнулся, погрозил пальцем, после чего поднял рюмку, поставил ее вверх ногами и принялся задумчиво наливать водку в шляпку ножки. Михаил опять треснул по перилам и задал сидящему вопрос, который ежедневно задают друг другу бесчисленное множество людей:

- Ты охренел?!

Человек снова повернул голову и беззвучно зашевелил губами.

- Он что - немой? - удивился Михаил.

- По-моему, он спросил, как у тебя дела, - проинформировал его напарник.

- У меня дела нормально, вот у него сейчас будет плохо!

Сидящий как-то воровато огляделся и, пригнувшись, снова беззвучно зашевелил губами. Опять огляделся, словно за ним откуда-то наблюдало грозное око, после чего схватил бутылку и принялся поглощать ее содержимое прямо из горлышка.

- По-моему, он сказал, позвоните в милицию, - Слава почесал затылок.

- Совсем допился дядя! - Михаил ухватился за перила, и напарник тотчас вцепился ему в рубашку.

- Погоди, что-то тут не так! По-моему, он совсем не немой! По-моему, это мы его не слышим. Ведь неспроста мы не чувствуем здесь свои вещи! Не лезь, мне это не нравится! Надо...

- Мне это тоже не нравится! - Михаил легко стряхнул его. - А когда мне что-то не нравится, я с этим разбираюсь, понял?!

Подтянувшись, водитель легко взлетел на перила, успев услышать, как оставленный напарник от души обозвал его идиотом, спрыгнул на пол и изумленно огляделся. Столики были сдвинуты в угол, составленные друг на друга, там же стояли стулья, да и выглядели они совершенно иначе. Исчезли оба пьяных посетителя, исчезли цветы в кадках и горшочках, и вокруг были только голые стены. В углу стояло железное ведро. На террасе царил легкий вечерний полумрак, а возле дверного проема сидел тощий серый кот и, с опаской поглядывая на Михаила, отчаянно чесал ухо задней лапой. Осталась только музыка, она по-прежнему играла где-то под потолком, но стала немного тише и теперь казалась призрачной. Слабо пахло краской и древесными стружками.

- Так я и знал! - торжествующе сказал Михаил самому себе.

Он обернулся, но перед террасой было пусто. Над перилами лениво колыхалось на вечернем ветерке какое-то диковинное растение с большими желтыми цветами, хотя Михаил отчетливо помнил, что до того, как он перемахнул через перила, на этом месте росла сирень. Да и сам двор выглядел немного иначе. Вроде так же, но иначе. Чуть-чуть.

Михаил рванулся обратно к перилам, и тут кот, очевидно, выжидавший случая отомстить за пострадавший хвост, метнулся в том же направлении, и, поскольку кот оказался проворней, Михаил споткнулся об него и с грохотом обрушился на пол, по пути чувствительно приложившись ухом об ажурную стеночку террасы. Удиравший кот успел узнать от водителя много нового о себе самом и своих предках вплоть до древних времен, но вряд ли придал этому какое-либо значение. Михаил поднялся, держась за распухающее ухо, выглянул во двор и сразу же увидел Славу. Тот стоял неподалеку, возле другой кружевной пристройки и во все глаза смотрел внутрь.

- Ты чего там делаешь? - прошипел Михаил. Слава обернулся и приоткрыл рот, потом вяло ткнул рукой в сторону перил.

- Но ты ведь... А как?..

- Стой там, я сейчас приду! - Михаил схватился за перила и одним прыжком перемахнул через них во двор. Но его летние туфли, которые должны были коснуться подошвами земли, стукнули о бетон, а вместо сирени перед водителем возникла целая пирамида из стульев, на которую он, не устояв на месте, и налетел, произведя грандиозный грохот.

- Чем ты там занимаешься?! - раздраженно-испуганно спросил Слава, теперь стоявший точно перед перилами. - Откуда ты... Откуда это все взялось?! Этого только что не было!.. Вот что - лучше ты стой, а я иду к тебе!

Он ловко подпрыгнул и, ухватившись за перила, подтянулся. Михаил с протестующим возгласом кинулся к нему, протянув руку, чтобы столкнуть напарника обратно вниз, но вместо Славы в его руке почему-то оказался цветок гибискуса. Славы же уже там не было - он, привстав на цыпочки, смотрел на Михаила из-за перил террасы по соседству, и вид у него был очень жалобный.

- Стой на месте! - рявкнул Михаил. - Не двигайся - понял?!

Слава коротко кивнул, и Михаил, отвернувшись от перил, бросился к дверному проему. Десять минут он бегал взад и вперед, несколько раз вновь перелезал через перила и успел побывать на множестве террас, находившихся в разных стадиях ремонта, но не нашел ни выхода, ни Славы, который каждый раз оказывался то ближе, то дальше, и с каждым разом его лицо становилось все более и более жалобным. Наконец Михаил остановился, злобно двинув ногой подвернувшийся ни в чем не повинный плетеный столик. Все так же где-то рядом играл джаз, и в саду, где уже прочно обосновался летний вечер, не было ни души. На ограде включили матовые светильники, и "Березонька" украсилась светящимся ожерельем. На выпуклые части мраморной дриады легли мягкие отблески.

- Вызывай наших! - потребовал Слава, который вместе со своей террасой теперь находился через три террасы от Михаила. Водитель кивнул, стремительно охлопал себя по карманам и убито сообщил:

- Я рацию потерял.

- Чтооо?! - возопил напарник. - Олух, как ты мог ее потерять?!

- Наверное, выронил, когда упал. Ладно, ничего, что-нибудь придумаю...

- Ну, тогда нам точно хана! - Слава схватил себя за бейсболку. - Господи, ну почему я поехал именно с тобой?! Что мы теперь будем делать?!

- А я тебе говорил стоять на месте! - огрызнулся Михаил, озадаченно скребя затылок. - Разберусь, дай мне минуту... Это ведь не значит, что у нас с тобой теперь этот... непримиримый антагонизм?

- Ну что ты, конечно нет, - заверил его человечек. - Я просто тебя убью!

* * *

Нарыдавшись вдоволь, Эша забралась в "фабию". Ключи зажигания были в замке, и она попробовала завести машину. В гараже было место, где разогнаться - если повезет, может удастся протаранить стену и попасть... может, на улицу, а может и еще куда-нибудь. Но машина не оправдала ее ожиданий и заводиться отказалась. Не выдержав, Шталь стукнула ладонью по рулю и даже не стала извиняться. Предательница! Все вещи ее предали, а она-то им верила. Эша вылезла из машины, зло хлопнув дверцей, угрюмо оглядела безоконный гараж и поплелась обратно к двери, за которой осталась дама с плетеной мебелью. Она не удивилась, обнаружив, что за это время дверь успела закрыться. Двери в этом доме явно были себе на уме. Как и лестницы с коридорами. Все архитектурные детали гостиницы совершенно определенно состояли в коварном заговоре против постояльцев. Против некоторых постояльцев.

Эша открыла дверь и невольно сказала: "Ой!"

На нее пристально смотрела сидевшая на пороге незнакомой комнаты здоровенная черная дворняга. Дворняга была плешива, но упитанна, длинные уши стояли торчком, а на морде было очень недоброе выражение. Также дворняга была очень бородата. В спутанной бороде застряли два сигаретных окурка, а на шее был завязан ярко-красный кружевной лифчик. От дворняги почему-то пахло "Кензо" и коньяком, и в целом она походила на похмельного боцмана, вышедшего поутру из публичного дома.