Юрий Косоломов - ХОДЫНКА

Вдалеке, возле царского павильона полсотни городовых шли цепью, выгоняя народ с газонов.

Бердяев втянул запах ландыша ноздрями, почти потерявшими чувствительность от табаку, и зажмурился. Захотелось поплакать. Вот и он когда-то был таким же зеленым и нежным. Теленком пах. И впереди была вся жизнь земная и вера в жизнь вечную, а слезы свободно изливались по самым невинным поводам: нечаянная изюминка в булке, подзатыльник старшего брата, исповедь о кукише, показанном иконе Николая-угодника, который не отводил с Бердяева взгляд, на какую бы парту пустой классной комнаты тот ни сел для просмотра запретных французских карточек, истовое раскаянье... Прищуренные глаза Бердяева увлажнились. Комок в горле два раза прокатился к выходу и обратно, как глоток старки с лютого похмелья.

- Господин подполковник! - произнес за спиной Бердяева голос вестового.

- Чего тебе? - не оборачиваясь, прохрипел Бердяев.

- Их благородие капитан Львович вас видеть желают! У телефонной-с!

- Львович? Кто таков?

- Не могу знать, ваше благородие! Только велел сказать, что он сицилиста поймал!

Бердяев зашагал к трибунам. Это, должно быть, тот самый капитан из Ходынского лагеря, что своими хлопотами о порядке всех в пот вогнал. "Слава тебе, Господи, мы казаки!" - вспомнилась Бердяеву дядькина присказка. Слава те, Господи, что не он обязан надзирать над этой толпой с ее дурацкими подарками.

Подполковник не ошибся. Когда он вошел в скудно освещенное единственной лампой помещение под трибунами, ему навстречу шагнул тот самый капитан, которого Бердяев сегодня уже видел издалека не раз - и всегда капитана окружали то солдаты, разбегавшиеся по его команде, то штатские, целая гурьба бестолковых, суетливых и донельзя липучих штатских. Ночью капитан уже приходил со своей свитой сюда же, в комнату с телефоном, и там громко кричал.

- Комендант Ходынского лагеря капитан Львович - представился он Бердяеву, приложив руку к фуражке.

Вблизи оказалось, что белки его глаз имеют красный, почти багровый цвет. Однако держался капитан бодро. Под лампой сидел и скалился привязанный к стулу замызганный плешивый мужичонка в армяке и холстинных штанах. Колени мужика украшали шелковые заплатки с бурбонскими лилиями.

- Начальник Московского охранного отделения Бердяев - привычной скороговоркой представился подполковник. Разглядывая мужика, он краем глаза все-таки видел и капитана, и с разочарованием отметил, что тот и не подумал каменеть или вытягиваться в струнку, как это обычно происходило в таких случаях с другими собеседниками. "Стреляный воробей" - подумал Бердяев - "либо совесть чиста".

- Вот, пойман нижними чинами под трибуной - кивнул Львович на мужичонку. - Говорит, хотел подать прошение на высочайшее имя.

- Что при нем нашли? - спросил Бердяев.

- Извольте - Львович протянул подполковнику коробок шведских спичек и листок бумаги.

Бердяев взял листок, вытянул руку и принялся шевелить губами:

- Тэ-экс... "и приблизить меня к Государю для всегдашнего говорения ему истинной правды..."

Львович конфузливо ухмыльнулся.

- Позвольте! Мне доложили, что он социалист! - вспылил Бердяев.

- Ну, это я велел сказать... На всякий случай. Кто его знает - развел руками Львович.

- Очччч хорошо! - прорычал Бердяев. - Правильно сделали. Ибо и вы, смею заметить, этого субъекта недооценили. Гляньте-ка на его штаны - Бердяев ткнул пальцем в заплатки на коленях мужика. - Тонкая работа! Не правда ли, господин социалист-бомбист-метальщик?! А?! Браво!

- Что вы имеете в виду? - спросил Львович.

- Это заплатки из московского дома графа Шувалова!

Капитан Львович зашелся сардоническим смехом. Бердяев подождал, а потом спросил:

- Что тут смешного? У графа пожар случился - Бердяев многозначительно пошумел коробком спичек. - Из дома гарнитур времен Людовика выбросили на помойку. С обивкой вместе. Вот и заплаточки от неё.

Деланно глупую рожу мужика на мгновение оживили испуг и мысль, но тут же она стала еще глупее.

- Я-то... Я-то думал, он графа обокрал! - давился смехом Львович. - Последние штаны... Ха-ха-ха!

- Не извольте забываться! - крикнул Бердяев. - Я понимаю, что вы с вечера на ногах, что устали... Но всему же есть мера... Право же.

Капитан Львович судорожно вздохнул, икнул и сказал:

- Не хотите ли вы сказать, что и дом графа тоже он поджег?

Подполковник Бердяев принялся бегать между стен трибуны. Всё ускоряя ход, он сбегал туда и сюда несколько раз, и вдруг бросился к мужичонке, занес кулак над его лысиной:

- А ну, гунявый, рассказывай! Всё как есть рассказывай, не тот тут и смерть тебе!

Мужик зажмурился, но не издал ни звука.

- Я, пожалуй, пойду - вздохнул Львович. - Извольте только дать расписку, что приняли от меня арестанта.

- Никаких расписок! - донесся из темноты низкий, хорошо поставленный голос. - А лишних попрошу удалиться! Вы свободны, господин капитан.

- С кем имею честь? - спросил Львович гулкую темноту.

Шаги в темноте становились всё громче - как если бы оттуда выходила статуя Командора. Наконец в свете лампы возник незнакомый Львовичу господин - высокий и статный, с залысинами на высоком лбу, без шляпы, но в отменном сюртуке от Шармера. И душа Бердяева ушла в пятки. Он почти не знал Командора, не знал его имени и должности. Он только видел, как тот сидел на банкете у московского генерал-губернатора - великого князя Сергия Александровича, и шептал ему что-то в ухо, запросто положив при этом руку на спинку великокняжеского стула.

- Николай Сергеич, распорядитесь! - бросил он Бердяеву, глядя Львовичу в глаза.

- Капитан, прошу вас, уйдите! - прошептал Бердяев. - Завтра пришлю вам вестового с распиской. Но сейчас прошу: уходите, уходите!

Капитан пожал плечами и вышел, на мгновение пустив в дверь гул толпы.

Но вот внутри опять стало тихо.

Командор обошел стул с мужиком, оглядел пленника с головы до ног, затем вопросительно взглянул на Бердяева.

- Пойман при попытке очернить начальство и возмутить толпу против государя - доложил Бердяев.

- Да? - снова поглядел Командор на мужика. - Ну что ж, пусть расскажет, как всё было.

Бердяев пнул мужика ногой:

- Слыхал, что барин говорит?

Мужик в ответ лишь щелкнул зубами и дерзко взглянул на Бердяева рыжими, с искоркой, глазами.

- Отлично - произнес Командор. - Инструмент готов?

Бердяев свирепо взглянул на вестового. Тот беспомощно развел руками.

Вдруг Бердяева осенило. Он бросился в телефонную комнату, чем-то там звякнул и вынес телефонный аппарат с болтавшимися изолированными проволоками. Глаза подполковника победно светились.

- О, матушка-провинция! - поморщился Командор. - Вы бы еще испанский сапог принесли!

- Прикажете?