Татьяна Ставицкая - Московская плоть

Чудеса продолжались. Администратор забитого в этот час кафе, увидев что-то в руках Марьи, каким-то волшебным образом нашел для них лучший столик, который был спешно сервирован по высшему разряду. Особенно ошеломил коллег поясной поклон администратора в адрес Марьи. Отщипывая холеными пальчиками виноградины, нанизывая клубнику на шпажки и отхлебывая шампанское, они силились разглядеть в лице Марьи или расслышать в ее пустой болтовне какую-то тайну. Но тайна им не давалась.

Проводы получились недолгими, не обременительными морально и завершились поцелуями, ради которых, собственно, и появилась сегодня в их жизни бывшая коллега.

Домой Марья возвращалась в радостном возбуждении от полученной сатисфакции, ощущая непривычный солоноватый вкус во рту. Теперь ей вдруг открылось, почему вошли в моду поцелуи в качестве приветствия: рукопожатие при встрече было заменено в определенных кругах поцелуями именно с подачи комьюнити! И неспроста этим определенным кругом была элитная плоть. Ну, согласитесь, смешно даже представить себе целующимся нечистый молодняк с «пивасом» в руках, стыкующийся «на раене». А шарфы, думала она, радуясь открытиям, ввели в моду, должно быть, смертные, которым волею обстоятельств приходится иметь дело с сотрудниками холдинга ЗАО МОСКВА. Марья теперь голову могла дать на отруб, что затейливо и стильно, до самого подбородка повязанные шарфы скрывали металлический ворот. Не верите? А присмотритесь!

Коллеги Марьи еще долго не могли прийти в себя, обсасывая каждую деталь сегодняшней удивительной встречи. Работать никто не мог, и остаток дня они провели в курилке, почесывая шеи и употребив недельную дозу никотина.

– Ну, прямо Алмазный фонд какой-то! – дивилась директриса, даже не подозревая, как она права.

– Да брось! Это наверняка винтажная бижутерия. «Эйвон» какой-нибудь пятидесятых годов… – успокаивали себя уязвленные дамы.

Вечером Марья примеряла наряды. Проигнорировав пульт, она пыталась подобрать полный комплект, как сама разумела. Но Уар смешно морщился и качал головой. Сам он к услугам электронного стилиста не прибегал по той простой причине, что именно он разработал концепцию создания образа, оформил ее в трактат «Дао одежды» и передал программистам в виде техзадания. Марья мучилась. Чаще всего на тон или даже на полтона ошибалась с цветом чулок к платьям и юбкам. Затруднения вызывал и выбор обуви к брюкам, особенно высота каблука и глубина выреза носка. Аксессуары и вовсе оказались китайской грамотой. Включив на пульте кнопку сканер-контроля, она каждый раз, завершив процесс, слышала противный тревожный писк прибора.

– Я не понимаю, как люди умудряются соблюдать дресс-код?.. В офисе, на премьере, в ресторане… – говорила она мужу.

Муж смеялся и с гордостью объяснял, что дресс-код – это очень грамотно проведенная лично им операция по возгонке ПРА за счет московских менеджеров среднего звена и элитной плоти вплоть до московского списка Forbs. А к примеру, в корпорации Google по поводу дресс-кода написана одна только фраза: «Вы должны быть одеты».

– А нам-то самим это все зачем? – вопрошала Марья, обводя руками внушительную и высокотехнологичную систему хранения гламурной амуниции.

– Как это – зачем? Надо же им на кого-то равняться. У них должны быть маяки! Мы внедряем не только стиль одежды и стиль поведения, но и образ мыслей. Мыслить они должны гламурно. Иначе московская чистая публика начнет одеваться в камуфляж и ездить по Садовому кольцу на танках. Но куда Минобороны до нас?..

В конце концов, рассердившись на строгого электронного стилиста, Марья скинула на пол очередной, неудачно скомпонованный наряд и погрузилась в ванну с маслами, баночки которых цветной шеренгой выстроились на длинной консоли розового мрамора в ванной. Рядом, в нише черного мрамора, в прозрачном холодильнике, стилизованном под старинную аптечку, на полочке, обозначенной словом «Наружное. Обновляется каждые 24 часа», виднелись притирки и кремы с надписями: «Эритроцитарная масса», «Эритроцитарная взвесь», «Эритроцитарная масса, обедненная лейкоцитами и тромбоцитами», «Отмытые эритроциты», «Свежезамороженная плазма», «Криопреципитат плазмы», «Тромбоцитарный концентрат», «Лейкоцитарный концентрат», «Альбумин, 20 % раствор».

Следующим утром, заваривая белый чай с цветками лотоса, Марья вспомнила, что в ее квартире томится гость, а продукты в холодильнике, вероятно, уже закончились. Ей также вспомнился и разоблачительный спич журналиста, в котором кое-что для нее осталось загадкой. Пожалуй, придется сегодня наведаться в бабушкину квартиру, решила она.

– Послушай, а почему, если лондоские – наши враги, вы называете себя членами «комьюнити», а не «сообщества»? – спросила девушка, присев за нефритовый столик, на котором были разложены гобан и камни, и поставила на него золотой поднос с двумя чашками ароматного чая и бисквитами.

– Это обманка такая конспирологическая. Чтобы не распознавалось как враждебное. Типа «свое дерьмо не пахнет».

– А чем занимается холдинг ЗАО МОСКВА? – спросила девушка.

Уар увидел, что радужка ее левого глаза залита тьмой почти полностью. И хотя она сама этого пока не замечала, он понял, что в ней уже происходят необратимые изменения, и отвечать на ее вопросы ему придется. Царевичу было жаль так быстро расставаться с той милой, незатейливой, живущей в абсолютном неведении, теплой, живой простушкой. Он мог бы длить эту прелюдию гурмана еще некоторое время. Но процесс, ускоренный чрезвычайными обстоятельствами, обратной силы не имел. В ее повадке появились новые штрихи, в голосе зазвенел металл, и это были отнюдь не колокольчики. Уар ответил нехотя:

– Задай этот вопрос Параклисиарху.

Молодая жена поджала губки.

– Позавтракаешь или так пойдешь?

– Куда пойду? – удивился супруг. – Куда ты собралась меня спровадить?

– Как куда? Дела принимать! Ты не забыл, что тебя позавчера короновали?

Разговор вызывал у Уара досаду и раздражение. С огорчением и даже прискорбием он вынужден был констатировать, что радость его от обретения возлюбленной была, как обычно, мимолетной. Восторг «чудного мгновения» грозил обернуться после свадьбы продолжительным запилом. А в случае с присовокупленным доподлинным приобщением – пожизненным запилом. И так и не разделенным одиночеством. Ах, зачем он согласился на ее возведение в должность?! Теперь впору было заступать на клубную вахту круглосуточно.

– Я если и пойду куда-нибудь, то уж точно не в офис. У меня аллергия на офисную пыль и на слово «дела». Можешь пойти сама. Тебя, между прочим, тоже короновали.

– Насколько я поняла, моя миссия начинается с наступлением ночи.