Иска Локс - Беглецы и чародеи

Любовь смотрит на них, нервно курит в коридоре и выходит на улицу. Она могла бы все исправить, но кому это нужно? Кажется, все довольны и так.

Любовь вдет к автобусной остановке и видит сухонькую старушку, пытающуюся торговать короткими букетиками кудрявых фрезий, которые она выращивает в ящике на балконе. Ее внук все никак не устроится на работу, а на двоих пенсии не хватает: за квартиру платить, а еще хлеб, кефир и внуку — китайская лапша и сигареты. Нет, он не пьет почти, разве что портвейну купит, а потом смотрит телевизор и стучит рукой — той самой, где посередине ладони шрам звездочкой, — по дивану. Но вид у него нехороший, лицо какое-то желтое, и больше всего на свете старушка боится пережить внука, как уже пережила дочь, и даже украдкой по ночам шепчет Богу, про которого почти ничего не знает, чтобы забрал ее поскорей, повторяя слова молитвы по мятому журнальчику «Сторожевая башня», подброшенному в почтовый ящик.

Любовь берет один букетик, выгребает из карманов всю мелочь — большая горсть, но все равно ерунда, на пять дней сигарет — и быстро уходит вниз по улице, глотая слезы. Сейчас она придет к Смерти, стукнет кулаком по столу и закричит: «Ну хватит, сколько можно, восемьдесят девять лет уже, сделай хоть что-нибудь!» Они обнимутся и постоят, уткнувшись друг в друга, понимая, что в этом мире им больше абсолютно не на кого опереться. А потом Смерть спросит:

— Кофе будешь?

— Мне черный, с имбирем! — охотно откликнется Любовь.

— Ладно, — кивнет Смерть, — а себе я капуччино сделаю.

Одна девушка, Катя, жила в своих снах. Ей снились совершенно потрясающие сны. В Катиных снах люди обитали в чудных домиках, стоявших в бескрайних цветочных полях, которые радугами уходили в ясное, теплое небо. Эти люди летали на своих домашних драконах, растили фруктовые сады, ловили рыбу, слушали ветер, вышивали бисером. Катя была одной из них, и она была счастлива. Но только в снах.

А Катина реальность была унылой. Катя работала корректором в глянцевом журнале, она таскалась в свой офис пять дней в неделю и искала ошибки в рядах слов, которые казались ей лишенными всякого смысла.

Вдобавок Катю считали странной, почти все, да и ей самой мало нравились окружающие люди. Они были слишком нервными и непредсказуемыми. Когда кто-то вдруг решал объяснить Кате, на что именно она должна обратить внимание, вычитывая ряды новых слов, Катя ужасно пугалась. Она кивала и старалась понимать, но чужая речь текла куда-то мимо, мимо нее, превращаясь на лету в грозовую тучу. Катя смотрела, как эта туча клубится и вспыхивает — она была похожа на дым из ноздрей сердитого дракона, — а потом Катя замечала, что все прослушала. И переспросить уже неловко.

Катю бы выгнали, но она была очень хорошим корректором. А ей платили не так уж много денег — другой корректор захотел бы больше. Поэтому Катю просто считали странной.

По ночам Катя парила на драконе и пасла белоснежных овец в горах. Катины дни тянулись серо и безрадостно. Все было как всегда, но у Кати поменялся вдруг начальник. Этот новый начальник оказался не только нервным, но и очень энергичным. Он вызывал к себе Катю и говорил с ней так требовательно, что Катя совсем растерялась. Она не могла понять, чего он от нее ждет, а начальник злился, рисовал какие-то схемы, упорно объяснял новую отчетную систему и ни за что не оставлял Катю в покое. Катя и раньше ходила в свой офис с тоской, а теперь ей уже приходилось заставлять себя туда ходить. И однажды Катя решила, что ей надо бросить эту работу. И уехать куда-то далеко-далеко.

В тот день она не пошла на работу, а отправилась в посольство Китая. Была зима, солнце сияло. Снега в центре города почти не было — превращался в мокрую грязь и утекал в канализационные решетки. Но мороз кусался. Катя стояла в длинной очереди, и ей было холодно. Она привыкла быстро бегать с работы и на работу: Катя жила у метро, и работа была у метро. Катина одежда не была рассчитана на холод. Катя съежилась, ее нос покраснел, она нахохлилась как сердитый воробей.

— Замерзли, девушка? — спросил Катю молодой человек в смешной ушанке. Он улыбнулся Кате, весело потряс головой.

— Замерзла, — прошептала Катя. И улыбнулась в ответ.

— А вам срочно это — в посольство? — спросил молодой человек. — Может, придем завтра? Или чуть позже — вдруг народ рассосется. А сейчас кофе попьем где-нибудь? Что-то и я замерз.

— Я… — сказала Катя И запнулась. — Я не пью кофе.

— Ну, чай, — отозвался молодой человек. — Чай вы пьете?

— Чай пью, — сказала Катя.

— Вот и пошли, — заключил молодой человек.

Она вытащил Катю из очереди, они торопливо зашагали вниз по улице и нырнули в ближайший кофейный подвальчик.

Катя боялась кофеен и молодых людей. Ей совсем не хотелось раздеваться, садиться за столик и вежливо, как в кино, беседовать о чем-то скучном. Но она не знала, как отказаться так, чтобы не обидеть молодого человека. Он показался ей симпатичным. И он был каким-то грустным. Его не хотелось обижать.

Поэтому Катя разделась, и села за столик, и решила, что постарается вести себя прилично.

— Не поделитесь, что у вас за дела в Китае? — спросил молодой человек. — Если это, конечно, не секрет.

— У меня там нет никаких дел, — сказала Катя. — Я просто хочу куда-нибудь уехать.

— В смысле, надолго? Эмигрировать?

— Ну… да, — сказала Катя.

— А почему в Китай? Неожиданный выбор.

— Мне кажется, там красиво, — сказала Катя. — И там живут драконы.

Она сказала это вполне серьезно, но молодой человек рассмеялся.

— Я тоже люблю драконов, — сказал он.

— А что вы с ними делаете? — спросила Катя.

— Я их рисую, — сказал молодой человек.

Молодого человека звали Кириллом, он был художником, и он тоже собирался в Китай надолго.

— Я бы сдал здесь квартиру, — сказал Кирилл. — А там поселился бы в зеленом недорогом районе. И рисовал бы все подряд.

— А почему здесь нельзя все подряд? — спросила Катя.

— Никому не нужны мои рисунки, — сказал Кирилл. — И денег нет. И вообще все как-то не складывается, знаете?

— Ага, — сказала Катя.

— Что, и у вас не складывается?

— Надо мной вообще все смеются, — сказала Катя.

— Почему?

— Ну… наверное, я какая-то не такая.

— А какая вы?

Катя пожала плечами.

— Боюсь людей, — сказала она. — Живу в снах.

— Красивые сны?

— Очень, — грустно сказала Катя.

— Но это же здорово, — ответил Кирилл.

— Если не просыпаться… — сказала Катя.

— Если бы я жила в Китае, — сказала Катя, — меня бы никто не понимал, как и здесь. Но никто бы этому не удивлялся. Никто бы не злился на меня. Ведь я была бы иностранка. Они бы думали: да, она ведет себя странно — но это потому, что она иностранка.