Фрэнсис Вилсон - Рожденный дважды

Мы сняли Джэззи номер в отеле и заплатили ей обещанные деньги. Дерр ежедневно навещал ее в течение недели, пока она окончательно не оправилась после родов. Как только Джэззи покинула наш дом, я нанял для тебя няню.

После долгих размышлений мы решили — наилучшее, что мы можем для тебя сделать, это подбросить в какой-нибудь приют, чтобы со временем тебя усыновили. Мы остановились на приюте Святого Франциска для мальчиков в Куинсе. Остальное тебе известно. Тебя почти сразу же усыновили Иона и Эмма Стивенс и увезли на Лонг-Айленд. Мы сообщили о своей неудаче полковнику Лофлину, представили ему подборку фальшивых материалов о ходе эксперимента и получили извещение, что проект «Генезис» окончательно закрыт.

Этим должно было все закончиться.

Но, Джим, я не мог выбросить тебя из своих мыслей. Я думал о тебе постоянно. Я должен был знать, как ты живешь, как развиваешься.

Я стал так одержим тобой, что в 1943 году продал свой городской дом в Манхэттене и переехал в Монро, где приобрел этот старый особняк. Я слонялся вокруг многоквартирного дома, где жили тогда Стивенсы; когда Эмма отправлялась за покупками и брала тебя с собой, я шел за вами, кое-что тоже покупал, наблюдая за тобой, чтобы понять, как тебе живется, убедиться, что приемные родители хорошо к тебе относятся, что они хорошо относятся ко мне.

Признаюсь, был у меня и научный интерес (не обижайся, ученый — всегда ученый). Я имел возможность получить ответ на вызывавший мое любопытство вопрос: чье влияние сильнее — природы или воспитания? Что в первую очередь формирует нас, среда или наследственность? Я вырос в интеллектуальной среде и, хотя в физическом отношении был вполне в состоянии заниматься спортом, никогда им особенно не интересовался. Ты, будучи генетически идентичен мне, вырос в семье, где вряд ли видел, чтобы кто-нибудь раскрыл книгу. В результате ты стал звездой футбола: Я думал, что таков ответ на мой вопрос, но ты еще отлично учился в школе, был редактором школьной газеты, поступил в колледж и теперь, насколько я знаю, заканчиваешь его по специальности «журналистика». Я вспоминаю, что студентом увлекался сочинительством.

Результат моих многолетних наблюдений за моим клоном? Смятение. У меня сейчас больше вопросов, чем в самом начале исследований.

Звучит ли это как бесстрастное заключение ученого? Надеюсь, что нет. Но еще больше я надеюсь, что ты вообще никогда не прочитаешь эти страницы. Мы с Дерром заключили договор. Только нам двоим известна комбинация цифр в шифре сейфа, где хранятся наши материалы. Мы решили никогда не путешествовать вместе. Когда один из нас умрет, другой передаст эти записи адвокатской фирме, с которой мы уже много лет имеем дело. Фирма получит инструкции хранить в тайне самый факт существования этих документов до дня твоей смерти. После этого они уже не смогут повредить. Кто знает, возможно, к тому времени клонирование станет обычным делом? Если так случится, тем лучше. Мы с Дерром улыбнемся в гробу, узнав, что научным миром признаны первооткрывателями.

Я знаю, что все это вызвало у тебя невероятный шок, но уверен, ты сумеешь справиться с этим. Просто помни: ты не должен был ничего знать. И, наблюдая тебя все эти годы, я убедился, что ты достаточно умен, чтобы не предать гласности свое происхождение. С другой стороны, прошу тебя, не уничтожай наши записи. Мы с Дерром заслужили признания хотя бы в будущем. Мы не торопимся. Если ты читаешь это письмо, значит, нас обоих уже нет в живых. Мы можем подождать, у нас сколько угодно времени.

Прошу тебя, Джим, не питай ко мне ненависти. Это было бы все равно что ненавидеть себя самого. Мы ведь единое целое, мы — одно и то же, я — это ты, а ты — это я. И ни один из нас не может этого изменить.

Твой старший близнец

Это мистификация!

Кэрол сидела за столом в кухне, вся в поту, и смотрела на последнюю страницу письма. Она пролистала в обратном порядке загнутые листки дневниковых записей.

Это может быть только мистификацией.

Однако и умом и сердцем она понимала, что письмо написано не кем иным, как Хэнли — она теперь уже довольно хорошо знала его почерк и отдавала себе отчет в том, что то, о чем он пишет, — правда. Подробные дневниковые записи эксперимента, подборка фотографий, ежегодники и альбомы вырезок, все содержимое сейфа подтверждало его фантастические утверждения. Но больше всего в их пользу говорила репутация Хэнли как блестящего ученого: только лауреат Нобелевской премии доктор Родерик Хэнли мог достичь научного результата, описанного в этом письме.

Джим был клоном! Клоном! Клоном Родерика Хэнли!

Боже, какой кошмар!

Кошмар для Джима, а не для нее. Впечатление от этого открытия вызывало шок, пугало до потери сознания, но Кэрол заставила себя посмотреть на это отстраненно и тогда поняла, что для нее все это не имеет значения, потому что не влияет на ее чувства к Джиму.

Ладно, он клон. Ну и что из этого?

Он все равно оставался мужчиной, за которого она вышла замуж, мужчиной, которого она любила. Что из того, что у него гены Хэнли? Она выходила замуж не за набор хромосом, а за определенного мужчину. Джим по-прежнему оставался этим мужчиной. Письмо для нее ничего не меняло.

Но как оно изменило все для Джима!

Бедняга Джим. Так страстно мечтая найти свои корни, он обнаружил только, что никаких корней у него нет. Он всегда чувствовал неуверенность в своем происхождении — ничего удивительного, что он так странно вел себя все последние сутки!

Это несправедливо!

Кэрол внезапно охватил гнев. Как все это могло случиться? Джим никогда не должен был об этом узнать! Хэнли был прав, скрывая от Джима его происхождение. Что же пошло не так? В письме говорится…

Тут она вспомнила: Хэнли и Дерр погибли вместе в авиационной катастрофе.

Какой странный поворот судьбы! Хэнли писал, что они никогда вместе не путешествуют. Тем не менее, в тот вечер они оказались вместе. В результате в живых не осталось никого, кто передал бы проект «Генезис» в руки адвокатов, которых он упоминал. И эти дневниковые записи остались в доме и были обнаружены Джимом.

Судьба может быть жестокой.

Но гневалась Кэрол не только на судьбу. Она была страшно сердита на Хэнли и Дерра. Она взглянула на последнюю страницу письма в черной книжке, которую все еще держала в руках. Ее внимание привлекла одна строка: «Я прошу тебя не уничтожать эти записи».

Почему? Их следовало уничтожить в тот день, когда Хэнли и Дерр подбросили Джима в приют. Если они действительно любили созданного ими ребенка, они не стали бы рисковать и исключили любую возможность того, что эти записи попадут в неподходящие руки. Но нет. Они сохранили все эти страшные доказательства, спрятав их.