Фрэнсис Вилсон - Ночной мир

Тут заднее стекло еще глубже вдавилось внутрь под натиском, и он понял, что у него не осталось выбора. Уж лучше свалиться с моста, чем оставаться здесь и ждать, пока стекло не выдержит, и их просто съедят живьем.

Набрав в легкие воздуха, Билл отпустил сцепление, и машина тронулась с места. Он обнаружил, что через боковое стекло с его стороны, если смотреть вниз, можно время от времени видеть край моста. И он стал ориентироваться на этой край.

Когда они подъезжали к замку, шум, сначала слабый, невнятный усилился. Теперь уже можно было различить голоса — эти голоса их подбадривали. Да, подбадривали. И этот звук, проникавший сквозь стекла вездехода, растрогал Билла, согрел ему душу. Теперь он уже двигался на этот звук, словно на радиомаяк, прибавив скорость.

И вдруг — словно они миновали облако, из которого лил дождь, — жуки исчезли. Куда-то пропали — все до единого. И в вездеходе наступила тишина. Если не считать доносившихся голосов. Жуков вокруг машины сменили ликующие люди. Женщины и мужчины, не очень молодые и пожилые, с простыми деревенскими лицами, в грубой одежде, рукавицах из овчины, вязаных шапках. Они распахнули дверцу вездехода и помогли им выйти, пожимая руки и хлопая по спине. Улыбаясь в ответ, отвечая на рукопожатия, Билл обернулся и посмотрел на мост. Жуки плотной массой повисли в воздухе над аркой ворот, но ни один не залетел внутрь.

Он снова повернулся к людям, заметил, что среди них есть дети, увидел бродивших вокруг ягнят. Потом посмотрел вверх — там, на стенах из каменных плит, виднелись кресты. Сотни крестов. Тысячи крестов.

Что же это за место? И почему у Билла такое чувство, словно после долгих странствий он вернулся домой?

С наступлением дня жуки скрылись в темноте, в которой обитали, и крестьяне покинули замок. Взяв с собой детей и домашних животных, они перешли через мост, возвращаясь к тому, что осталось от прежнего, настоящего мира, в котором они жили, оставив Билла и Ника с их машиной у пепелища ночного костра.

Билл понимал, что им с Ником нужно спуститься в ущелье на поиски разрозненных осколков меча, но у него не хватало сил отсюда уйти. Только не сейчас. Замок завладел его сознанием, не отпускал, словно окружил своими стенами.

Он знал, что дело в крестах. Удивительно — тридцать лет он был проповедником, но ни разу не видел сразу столько крестов. Не унылые, навевающие тоску латинские кресты, похожие на крылья ветряной мельницы, а необычные — широкие, с медным основанием и никелевой поперечиной, расположенной высоко, почти у конца основания. Что-то похожее на крест, который назывался еще крестом святого Антония.

Но не все жители деревни ушли. С ними остался седобородый старик не моложе восьмидесяти, по имени Александру. Он владел английским в той же степени, что Билл — румынским, но они нашли общий язык — немецкий. Билл учил его в школе и в колледже, мог даже читать «Фауста» в подлиннике. И теперь обнаружил, что помнит его достаточно хорошо, чтобы общаться с Александру.

Старик показал им все сооружение. Его отец, тоже Александру, присматривал за замком перед Второй мировой войной. Сейчас о замке тоже не мешало бы позаботиться — и не одному человеку, а целой команде. Снег, ветер, дождь, засуха, стужа, зной — все это оставило на замке свои отметины. Верхние этажи разрушены, остался лишь гигантский каменный цилиндр, заваленный щебнем. И все равно от замка веет необычайной силой.

— Раньше об этом месте шла дурная слава, — сказал Александру, — но теперь нет. Наоборот. Маленькие чудовища не залетают сюда. Только мечутся вокруг.

Он подошел к воротам и жестом показал направо. Билл следил за его рукой. Там темнела среди окружающей зелени какая-то овальная поверхность, в несколько сотен футов диаметром.

Дыра.

— Оттуда и пришли эти маленькие чудовища.

— Я знаю, — сказал Билл, — такие дыры теперь повсюду.

Потом Александру провел Билла в подвал замка и показал лаз в каменном полу. Он рассказал, что весной 1941 года немецкие солдаты встали в замке на постой и почти разрушили его. Они потревожили какое-то чудовище, которое перебило всех солдат и хотело скрыться, но в последний момент было уничтожено.

Александру посмотрел на Билла своими водянистыми голубыми глазами.

— По крайней мере, мы так думали. Но теперь я в этом не уверен.

— А как его уничтожили?

— Кто-то рыжеволосый поразил его волшебным мечом…

…Волшебным мечом…

— …потом он ушел, хромая, с одной еврейской женщиной из Бухареста, и мы его больше не видели. Не знаю, что с ним случилось потом.

— Он сейчас старый и седой, как вы, — сказал Билл, стараясь себе представить Глэкена в молодости. Наверняка он был великолепен. — Он и эта женщина до сих пор вместе.

Александру кивнул и улыбнулся:

— Я рад. Он очень храбрый, но в гневе был страшен.

С помощью Александру и записей Глэкена, при свете фонарика, Билл провел Ника через темный коридор под подвалом в самую нижнюю часть башни. Крутая винтовая лестница привела их к фундаменту, где в одну из каменных плит было вделано металлическое кольцо. Билл потянул за него. Часть стены сдвинулась и ушла внутрь. Свет хлынул в подвал башни. Билл подумал о том, сколько веков назад солнечный свет падал на эти камни.

— Ну вот, Ник, — сказал он, входя в открывшийся проход, — теперь делай свое дело. Где они?

Ник стоял, щурясь от яркого света. Худой, еще бледней, чем обычно, он выглядел просто ужасно. И он снова замкнулся в себе.

Билл обшарил глазами землю в поисках осколков, о которых говорил Ник. Внизу было что-то напоминающее выложенное галькой речное дно величиной с кулак, по которому не торопливо бежал водный поток. Билл посмотрел вправо, наверх, туда, где возвышались пронзающие небо горы. Весной когда тает снег, ущелье наверняка заливает водой. Уже прошло полстолетия с тех пор, как здесь были рассыпаны осколки меча. Что могло от них остаться? И есть ли надежда отыскать осколки, если даже они уцелели?

— Ну, Ник, — спросил он, — где же они?

Ник молчал, неотрывно глядя перед собой.

В отчаянии Билл опустился на колени и стал шарить среди камней и гравия. Это невозможно. Так он их никогда не найдет.

Он выпрямился и отряхнул руки. Ник мог видеть осколки раньше, в темноте, когда они мерцали «голубым светом».

Может быть, он видит их только ночью?

— Проклятие!

Он рисковал их жизнями ради того, чтобы быстрее попасть сюда, а потом как можно скорее вернуться в Плоешти и полететь домой в светлое время. А теперь придется ждать наступления темноты.

Он обернулся и пнул гранитную стену башни. Но замок — темный, нависший над ним монолит — вряд ли это заметил.

Билл завел Ника обратно в башню, такую же темную и мрачную, как и его настроение. Новая задержка означала, что он попадет к Кэрол только в среду. А ему так хотелось знать, что сейчас с ней и есть ли известия от Хэнка.