Леонард Фолья - Плащаница из Овьедо

— Я обслужу вас, как только смогу, дорогуша. Разве не видите, я и так из кожи вон лезу?

Все столики в закусочной были заняты. Куда эта женщина намеревалась сесть? К кому-нибудь на колени?

Тери спешно убрала тарелки со столика, за которым находились четыре клиента, приняла у них заказ на десерт и направилась в кухню, ненадежно удерживая посуду в правой руке. На этот раз женщина решила не ограничиваться простым щелчком пальцев. Она незаметно толкнула официантку, которая подпрыгнула, и в результате одна тарелка слетела на пол и разбилась.

— Мне ужасно жаль, — сказала женщина, нагибаясь, чтобы собрать остатки разбившейся посуды. Только тогда Тери узнала в ней Джолин Витфилд. Надо же: явилась прямо в «Голубой рассвет»!

Бобби выкатился из кухни с веником и совком для мусора в руках.

— Я об этом позабочусь, леди. Не хочу, чтобы вы порезались, иначе, наверное, подадите на меня в суд и снимете с меня последнюю рубашку.

Тогда на Бобби не было рубашки, только футболка в жирных пятнах, но он натужно рассмеялся, и его нарочито радостный смех тут же растворился в мучительном кашле, вызванном постоянным курением.

— Простите меня, я не хотела, — сказала Джолин извиняющимся тоном, когда Тери, беспокоясь за судьбу оставшихся тарелок, скрылась в кухне.

Бобби отнесся к происшедшему по-философски.

— Ничего страшного, — заявил он. — Мы здесь стараемся не использовать посуду больше одного раза. Если вы минутку подождете, то я найду для вас столик.

— О, мне не нужен столик. Я просто зашла поговорить с Тери.

Он смел осколки на совок и отнес их в кухню.

— Эй, Тери! Ты что, не могла найти другое время для разговоров? Мы тут немного заняты.

— Да неужели, Бобби? А я и не заметила. Ногти два часа в сортире красила.

— Черт, просто пошевеливайся, хорошо? У тебя тут еще заказ с прошлого вторника!

Тери схватила с прилавка поднос с четырьмя гамбургерами, которые представляли в тот день блюдо дня, сунула бутылочку соуса «табаско» в карман своего фартука и твердой походкой направилась к клиентам, давая понять, что могла сделать это с завязанными глазами.

После того как она отнесла еду мамочке с глазами навыкате и трем ее ребятишкам, у которых были такие же глаза, Тери наконец обратила внимание на Джолин.

— Что привело вас сюда, миссис Витфилд?

— Я ищу Ханну.

— Странно! Вчера я искала ее у вас, а сегодня вы ее ищете. Да что с ней, интересно, происходит?

— Надеюсь, ничего серьезного. Ханна немножко расстроилась сегодня утром и ушла.

— Правда? Бедняжка. А чего это она расстроилась?

— В том-то и дело, что я не знаю. Эмоции. Она стала такой непредсказуемой! Она вам не звонила?

— Сегодня нет, хоть мне бы этого и хотелось. Извините, я на секундочку.

Тери обошла свои столы и долила кофе в несколько чашек. Чтобы показать, что она не намерена уходить, Джолин сняла меховую шапку и поправила волосы.

«Пускай поторчит здесь немного», — подумала Тери. Отследив взгляд Джолин, она увидела на парковке «мини-вен». За рулем сидел мужчина средних лет с буйными черными волосами, в которых местами проступала седина. Мистер Витфилд, догадалась Тери. Пусть оба здесь поторчат!

Прошло десять минут, прежде чем она вернулась к стойке.

— Послушайте, сомневаюсь, что Ханна покажется здесь в скором времени. Может, я могла бы еще что-то для вас сделать?

Джолин казалась подавленной.

— Думаю, что могли бы. Ее тетя и дядя живут в Фол-Ривер, так ведь? Вы случайно не знаете их адреса? Мне никогда не приходило в голову, что у них может быть другая фамилия. И конечно же, у них она другая.

— Если Ханне хочется побыть наедине с собой, думаю, вам не следует ей в этом мешать. Ее нет всего лишь несколько часов, да? Вероятно, она вам сразу же позвонит, как только отойдет. Вы же знаете, как это бывает. Все эти гормоны и прочее. К тому же, если бы ей были необходимы тишина и покой, то она вряд ли пошла бы к Рут и Гербу. Ей там не рады. Вы меня понимаете?

— Что же мне теперь делать? Я просто в отчаянии. Я так надеялась, что хоть вы мне поможете. — Джолин из последних сил старалась сохранять спокойствие. — Ханна вбила себе в голову эти безумные идеи. Уж не знаю почему. Не имею ни малейшего понятия, откуда они у нее взялись. Она… Она несет чушь. Ой, простите, я не хотела говорить гадости о вашей подруге. Как и вы, я люблю Ханну, но… но…

Женщина уже не могла сдерживаться, и по ее щекам покатились слезы, оставляя маленькие полоски на макияже. Она пыталась найти в сумочке носовой платок. Видя, что ей это никак не удается, Тери протянула бумажную салфетку с прилавка.

— Благодарю. Извините, что устроила вам здесь драму, — всхлипывая, сказала Джолин. — Но я боюсь за Ханну. Она сейчас в таком нестабильном эмоциональном состоянии, и с ней может случиться что угодно.

Гудение в закусочной больше не могло заглушить ее рыданий, и Тери заметила, что на них уже смотрели несколько посетителей. Отбросив все правила приличия, Джолин вцепилась ей в руку, словно ее вот-вот мог унести разбушевавшийся ливневый паводок.

— Умоляю… помогите мне… У нее мой ребенок, и я так боюсь, что… Не дайте случиться непоправимому… прошу…

Тери стало как-то не по себе, отчасти из-за того, что уже больше половины посетителей положили свои вилки и ложки и открыто на них глазели. Но она испытывала неловкость также и по другой причине.

Совершенно неожиданно на нее накатила волна сочувствия к этой несчастной женщине, которая, не в силах побороть отчаяние, крепко схватилась за нее.

Наконец-то в доме наступил покой.

Ханна лежала в двуспальной кровати, но от волнения не могла заснуть. В тот момент все ее мысли были устремлены в будущее. И было над чем поломать голову — где она будет рожать, где будет потом жить, как ей найти хорошего адвоката, ведь она сможет оставить себе этого ребенка, своего ребенка, только обратившись в суд.

Кроме как на Тери и отца Джимми, ей больше не на кого было положиться. Отец Джимми тайно вывез ее посреди ночи из Ист-Эктона и доставил к Тери, после чего развернул машину и поехал обратно, чтобы сразу же приступить к ранней утренней мессе. Тери улетела наводить порядок в закусочной. А остальные… Ханна до сих пор видела Джудит Ковальски, застывшую в неестественной позе на заснеженной дорожке, и Маршалла, который в тихом ужасе смотрел на свою начальницу. На снегу была кровь, и, когда он наклонился, чтобы поднять упавшую женщину, кровь попала ему на руки, отчего стало казаться, что на них надеты ярко-красные перчатки, как у завершающего представление персонажа жестокого шоу менестрелей. На нем был цилиндр, и он смешно ходил по снежному газону, улыбаясь Ханне распутной белозубой улыбкой и махая ей окровавленными руками…