Шарлин Харрис - Клуб знаменитых убийц

Преодолев наконец свой ступор, я бросилась к ней и сжала в объятиях. Я старалась не обращать внимания на кислый запах рвоты, но он бил мне в ноздри, и мясо с картошкой начали подниматься наверх, угрожая извергнуться наружу. Я закрыла глаза и несколько раз глубоко вздохнула. Вновь посмотрев на Лизанну, я встретила ее неподвижный взгляд.

— Они мертвы, Ро, — произнесла она с ужасающей отчетливостью. — Мои мама и папа. Я наклонилась, чтобы проверить, вдруг они еще дышат. Теперь я вся в крови. Вот, посмотри.

Лизанна замолчала и уставилась на свою юбку. Я чувствовала, что не способна вести себя адекватно. Впрочем, в чем заключается адекватное поведение в такой кошмарной ситуации, я не имела даже отдаленного понятия. Мысли мои, получив полную свободу, немедленно пустились проторенной дорогой, выискивая в прошлом прообраз преступления, жертвами которого вновь стали люди, которых я хорошо знала. Отец и мачеха Лизанны, убитые среди бела дня. Лужи крови по всему полу.

Хотела бы я знать, где топорик для рубки мяса.

— Я приехала, чтобы пообедать с ними, — невыносимо ровным голосом произнесла Лизанна. — Я всегда так делаю, ты знаешь. Задняя дверь была заперта. Я постучала, но никто не ответил. У меня есть ключи только от передней двери. Я открыла ее и вошла в дом. А там… там везде кровь… Даже на стенах.

— На стенах? — сама не зная зачем, спросила я.

— На стенах, — подтвердила Лизанна.

Она была слишком потрясена, чтобы оценить бестактность моего вопроса.

— Папа в гостиной, на диване… Он всегда сидит на этом диване, когда смотрит телевизор, а теперь… он… Мама наверху, в комнате для гостей… На полу у кровати.

Я прижала ее к себе как можно крепче. Тело Лизанны сотрясала крупная дрожь.

— Я не верю, что такое возможно, — прошептала она. — Скажи мне, что это сон.

— Держись, Лизанна. Держись. Я с тобой.

Она вновь погрузилась в молчание.

Только тут я сообразила, что нужно позвонить в полицию.

Осторожно выпустив Лизанну из объятий, я встала на ноги. Они отказывались мне повиноваться, словно я вдруг превратилась в разбитую параличом старуху. Медленно, как сомнамбула, ж поднялась по ступеням крыльца и распахнула дверь.

Лизанна была права, стены и в самом деле были густо забрызганы кровью. Потолок тоже был в крови. И экран телевизора.

Сквозь проем звери, ведущей в гостиную, я увидела Арни Бакли. Точнее, я догадалась, что это Арни, потому что труп лежал в его доме, на его диване. Труп, лицо которого превратилось в кровавое месиво.

Мне отчаянно хотелось завизжать и визжать до тех пор, пока кто-нибудь не вырубит меня хорошим ударом в челюсть. Еще мне хотелось выбежать из этого дома прочь, сесть в свою машину и уехать как можно дальше. Усилием воли я подавила в себе оба желания. Ничто на свете не заставило бы меня сделать хотя бы шаг по направлению к залитой кровью гостиной. Я осторожно закрыла дверь, белую дверь с бронзовым кольцом, и побрела по лужайке в сторону ближайшего соседского дома. Неужели теперь мне до конца дней своих предстоит открывать двери и обнаруживать за ними трупы, окровавленные, обезображенные трупы, вертелось у меня в голове. Какими же прегрешениями я заслужила подобную участь?

Не помню, что я сказала женщине, открывшей мне дверь. Помню лишь, что сама звонить в полицию я не стала. Вновь пересекла лужайку и опустилась на ступеньку рядом с Лизанной.

Некоторое время она молчала, потом вдруг принялась без конца повторять: «За что, за что?» Надеясь избежать прямого ответа на этот вопрос я погладила ее по руке и сказала, что ее родителей убил тот же самый преступник, который убил Мэми Райт. Сама я слишком хорошо знала, почему страшный жребий пал именно на них. Двое безобидных пенсионеров поплатились жизнью за то, что у них была незамужняя дочь по имени Элизабет. Дочь, которую не связывало кровное родство с женщиной, заменившей ей мать. Все это более или менее соответствовало обстоятельствам убийства, имевшего место в 1893 году в штате Массачусетс в местечке Фолл Ривер. Жертвами убийства оказались некий мистер Эндрю Борден и его супруга, главной обвиняемой — младшая дочь мистера Бордена Лиззи, вина которой так и не была полностью доказана.

К счастью, Лизание было не до расспросов. Судя по ее отрешенному взгляду, она не слышала ни слова из того, что я говорила. Я положила ее голову себе на грудь и принялась укачивать, как ребенка. Это было все, чем я могла ей помочь.

Полицейская машина остановилась прямо на лужайке. Оттуда выскочил Джек Бернс в сопровождении доктора, хирурга из местной больницы. Как я потом узнала, они вместе обедали, когда поступил звонок. Бросив взгляд на нас с Лизанной, доктор замешкался, словно решая, требуется ли кому-нибудь из нас медицинская помощь. Но его друг-сержант широко распахнул дверь и сделал ему знак войти в дом. Через несколько минут сержант снова появился на пороге. Темные глаза его полыхали огнем ярости. Конечно, объектом этой ярости была не я, но, когда взгляд Джека Бернса случайно скользнул по мне, я вздрогнула, как от ожога.

— Ничего не трогай! — рявкнул он, обернувшись. — И ходи осторожно, а то затопчешь следы!

— Разумеется, этот человек мертв, — донесся из дома голос доктора. — Если ты хочешь, чтобы я удостоверил его смерть, подтверждаю: мертвее не бывает.

— Что вы можете сообщить? — бросил Бернс, в упор глядя на меня. Должно быть, он понял, что Лизанна не в состоянии говорить.

— По ее словам, труп ее мачехи лежит наверху, — тихо сказала я, глазами указав на Лизанну. Впрочем, уверена, она ничего не услышала бы, заори я во все горло.

— Поднимись наверх, док! — приказал сержант.

Окажись я на месте доктора, то не выполнила бы этот приказ даже под дулом пистолета.

— Женщина тоже мертва, — крикнул он через несколько секунд.

— Тогда давай выметайся оттуда, — распорядился Джек Бермс.

Вскоре доктор показался в дверях, немного помешкал на крыльце, не оглядываясь пересек лужайку и побрел по дороге прочь. Ему не пришло в голову спросить Джека Бернса доставить его обратно в ресторан. В том, что аппетит у него пропал начисто, не было ничего удивительного. Теперь настал черед сержанта заходить в дом. Он скрылся за дверями, однако, сколько я ни напрягала слух, до меня не долетал звук его шагов. Судя по всему, он замер на месте, озирая жуткую картину. Против воли представив себе то, что открылось сейчас его глазам, я ощутила очередной приступ тошноты.

Рядом с машиной Бернса остановилась еще одна полицейская машина, из которой высыпало несколько человек я форме. Началась обычная в таких случаях рутина. Среди вновь прибывших я увидела долговязую фигуру Линн Лигетт. Как всегда, спокойная и невозмутимая, Линн отдавала команды подчиненным.