Эдгар Хайд - Посвящение в ведьмы

— Не только ей, но и многим другим, — добавила Джозефина. — Вспомни, что сказала Сомерс: если премьера состоится и пьеса будет исполнена слово в слово, все зрители будут заколдованы.

Девочка удрученно покачала головой и устремила взгляд в пространство.

— Если хотите знать мое мнение, — обратилась Джозефина к подругам после короткой паузы, — то я скажу, что на самом деле у нас нет выбора.

— Но осталось всего несколько дней до премьеры, — заметила Дженни. — А генеральная репетиция в костюмах назначена на четверг. У нас нет времени на раздумья. Надо срочно придумать, каким образом сорвать премьеру.

Мелисса впала в задумчивость. Пару минут спустя она напомнила подругам об одном обстоятельстве:

— Джеральдина сказала, что мы не должны исполнять пьесу слово в слово. А что, если мы сами изменим текст, никого не ставя об этом в известность, чтобы не вызвать подозрений у мисс Добсон? Что, если мы будем декламировать заклинания не так, как они даны в тексте? Кроме того, мы Можем изменить и слова песен, которые поют ведьмы. Это сработает, как вы думаете? — обратилась она к подругам, обводя их взглядом.

Дженни с ходу согласилась:

— Думаю, ты права. Более того, признаюсь, Мелисса: твое предложение вселило в меня надежду. Но тут есть опасность: если мы без предупреждения изменим слова, то какой-нибудь наш партнер по сцене может прервать спектакль и начать нас поправлять. Этого можно ожидать и от мисс Добсон. Как мы выкрутимся из такой ситуации?

Мелисса еще немного подумала.

— Вот что, девочки: мы пропустим репетиции, — медленно проговорила она. — Понимаете, в чем дело: мисс Добсон, конечно, стала бы поправлять нас на репетициях, но она вряд ли решится прервать премьерный спектакль. Ведь зрительный зал будет полон; кроме школьников, на премьеру придут родители и другие учителя. Ей будет стыдно признать, что все три актрисы, играющие главные женские роли, беззастенчиво порют отсебятину!

— А чем мы объясним свое отсутствие на репетициях? — спросила Джозефина.

— Ну, у Дженни-то есть превосходное объяснение, не так ли? У нее сотрясение мозга и повреждение коленки, врачи прописали несколько дней постельного режима. Нет проблем. Что же касается нас с тобой… Погоди, дай подумать. Гм-м-м, может быть, простуда? Боль в горле? В общем, любое легкое недомогание, — подытожила Мелисса. — Как говорится, выбирай на вкус.

— А в день премьеры произойдет наше совместное чудесное исцеление, — съязвила Джозефина. — И к этому времени, как по волшебству, пьеса будет переписана и мы мгновенно успеем выучить исправленный текст!

— Святая простота! — улыбнулась Мелисса. — Во-первых, я возьму переработку текста на себя. Во-вторых, мне не составит труда подкупить своего братца, чтобы он разнес исправленные экземпляры пьесы к вам по домам. Ведь если мы сделаем вид, что простудились и что у нас свербит в горле, я могу побиться об заклад, что родители не выпустят меня из дому. А с братом я когда-нибудь расплачусь по принципу «услуга за услугу».

— На кладбище? — услышали они вдруг громкий высокий голос, донесшийся до палаты с другого конца больничного коридора.

— О боже! Это моя мама, — простонала Дженни, почувствовав себя еще хуже, чем раньше.

— В мавзолее?! Какой черт ее туда занес? Где она сейчас? Покажите мне ее, пожалуйста! Дженни! Дженни! Где ты, девочка моя?

В палату заглянула мать Дженни. Наконец она отодвинула ширму и увидела свою дочь. Она бросилась к ней и изо всех сил прижала ее к своей груди, так что девочка едва не задохнулась.

— Так мы, пожалуй, пойдем, — сказала Джозефина. Они с Мелиссой бочком направились к выходу. Дженни попыталась помахать девочкам на прощание, но мать так сильно сжимала ее в объятиях, что девочка не смогла пошевелить рукой.

— Мама, я в порядке, — с трудом выговорила она. — Ну, честное слово, клянусь, я всего-навсего упала, у меня даже ничего не сломано.

— Прекрасно! Прекрасно! — взвизгивала ее мама. — Я не могу тебе передать, какие мысли роились в моей голове с того момента, как на пороге нашего дома появились полицейские. Представь себе: они сказали, что тебя нашли в мавзолее! Ты что, рехнулась? Что ты там забыла? Как могло случиться, что из всех людей, населяющих нашу планету, в мавзолее на кладбище поздним вечером оказалась именно Дженни — моя Дженни, которая боится собственной тени?

— Это длинная история, мама, а я сейчас немного устала. Можно, я расскажу тебе обо всем немного позже? Допустим, завтра.

— Устала? — обеспокоенно спросила мама. — Завтра? Но сейчас тебе нельзя спать, моя дорогая. У тебя ведь, говорят, что-то вроде сотрясения мозга. Наверное, ты ударилась головой при падении. Подожди минутку. Не двигайся. Я схожу за доктором. Пускай он тебя осмотрит и объяснит мне толком, в каком ты состоянии. Может быть, тебе не следует сейчас возвращаться со мной домой. Не лучше ли будет, если ты проведешь эту ночь под наблюдением опытных врачей?

Когда ее мать покинула палату, Дженни блаженно откинула голову на подушку и закрыла глаза. Да, возможно, ее мама хлопотала излишне шумно, но после тех испытаний, которые выпали на ее долю в этот вечер, высокий голос матери, как это ни странно, придавал ей уверенность, действовал ободряюще. Почему бы и не провериться: может быть, у нее и впрямь сотрясение мозга…

— Джози, где ты? — донесся до Джозефины голос ее отца из холла на первом этаже.

— В одном месте, — отозвалась девочка натужным, хриплым голосом. — Что там еще стряслось?

— Младший брат Мелиссы только что принес для тебя какой-то пакет. Я ухожу на работу. Пакет оставляю на телефонном столике; возьмешь его, когда спустишься вниз. Я бы сам принес его тебе наверх, если бы не опаздывал; кроме того, я уже одет.

Джозефина появилась на верхней площадке лестницы.

— Не беспокойся, папа. Спасибо. Я спущусь через минуту. Мелисса предупреждала, что пришлет мне пару новых журналов, там нет ничего важного.

— Ладно. Извини, мне пора. Увидимся позже, моя дорогая, — проговорил отец, возясь с дверной цепочкой.

— Может быть, тебе будет удобнее открывать дверь, если ты сначала положишь портфель? — высказала предположение его дочь.

Поставив одной рукой портфель на пол, а другой отправив в рот остаток тоста, отец сумел-таки снять цепочку и открыть входную дверь.

— Пока, выздоравливай! — крикнул он и вышел из дому.

Джозефина покачала головой.

«Ох уж эти отцы, — подумала она. — Иногда они ведут себя, как малые дети».

Сбросив с себя болезненную томность, она вприпрыжку сбежала вниз по лестнице и схватила коричневый конверт, лежавший на телефонном столике. Наконец-то! Прошло уже два дня после событий на кладбище, и остался всего один день до премьеры пьесы.