Сергей Дубянский - Египтянка (сборник)

– Свет… – он замолчал, не услышав знакомого – Костик… – Свет, ты понимаешь… (…главное, чтоб она не бросила трубку!..) ты не обижайся… ну, что я не зашел, ладно?

– Я обижаюсь, – произнесла Светка, но трубку не бросила, что являлось хорошим знаком.

…Надо было отправить SMS, типа, извини – дела, а тут объяснять надо, – растерянно подумал Костя, потому что чувства и желания никак не хотели превращаться в красивые длинные предложения.

– Свет, не обижайся… (нет, не то…) ну, так получилось… (опять не то – что получилось?..) Костя зажмурился, вдруг отыскав в известной ему крохотной части русского языка, «великого и могучего», три слова, с максимальным приближением характеризовавшие его состояние, – Свет, я люблю тебя… (…что я несу, блин?!.. Узнал бы Макс – обоссался!..) Ты слышишь меня?.. – уточнил Костя, потому что Светка молчала.

– Слышу… – все обиды рассыпались, как карточный домик. Светка вдруг поняла, что он и строился для того, чтоб быть разрушенным одной фразой, одним прикосновением и даже одним вздохом, – почему ты не пришел? – спросила она тихо, – я ведь ждала тебя…

– Я разозлился. Ты была у жирдяя, а мне сказала, что пошла в магазин …

– Я что, зажималась с ним? Или… – и тут глупые детские вопросы, которые вертелись в голове, объединились в один, емкий и взрослый, – ты что, ревнуешь?..

– А ты как думаешь?

Светке сразу расхотелось напоминать, что она не чья-нибудь собственность – наверное, после подобных признаний это теряло значение, да и, вообще, в корне менялись все прошлые отношения.

– Дурачок ты, Костик… – она радостно вздохнула, – ты, правда, любишь меня?..

– Правда…

Костя судорожно пытался сформулировать, что же включают в себя слова, вырвавшиеся так неожиданно, и не мог. Он прекрасно знал, что означает «ЯЛТ», ведь сам не раз отправлял такие смс-ки Наташке, да и другим девчонкам, но, вот, в развернутой форме выражение приобретало и какой-то более развернутый смысл. …Ну, и черт с ним, – решил Костя, – неужели все, кто их произносит, знают, что они обозначают? Их просто произносят, когда… когда не находят других…

Ночные видения разом пронеслись перед глазами. Если б Светка находилась рядом, он бы непременно поцеловал ее, но что можно сделать, находясь в другой квартире, лишь с телефоном в руке?.. Только говорить! Но главное-то было уже сказано… Поэтому чтоб не молчать, Костя спросил (теперь ведь он имеет право на это):

– Свет, а все-таки зачем ты поперлась к жирдяю?

– Ой, слушай!.. – в Светкином голосе послышалось явное облегчение. Похоже, она тоже не знала, как вести себя в новом качестве – признание в любви, оно, конечно, приятно и здорово, но дальше-то что?..

(И, вообще, странная штука, любовь! Все очень стремятся ее иметь, но никто не знает, что с ней делать, если та вдруг появится. Это свойственно даже взрослым, а уж когда тебе пятнадцать, и о сексе больше мечтается, чем хочется им заниматься; когда принц, который когда-нибудь женится на тебе, еще вольно пасется на просторах Голливуда… Что надо делать с любовью-то?..)

– …Сашка, он, оказывается, такой прикольный, – защебетала Светка, – у него столько всяких клевых книжек!.. Но, Кость, я была там всего минут двадцать и свалила. А потом, между прочим, пахала, как пчелка, чтоб успеть к трем, а ты даже не позвонил. Думаешь, не обидно?..

– Свет…

И Светка осознала, что те замечательные слова накладывают и определенные обязанности – в частности, прощать – ведь они стоят выше мелких обид и недоразумений.

– Ладно, проехали. Только скажи еще раз… – она решила, что не требуется уточнять, что именно желает услышать.

– Я люблю тебя, – с удовольствием повторил Костя. Оказывается, произносить это не так уж сложно. Правда, Костя еще не догадывался, что каждый повтор будто отбирает у этих слов кусочек радужного блеска, постепенно превращая их в обыденное «я хочу». Жуткая перспектива, но, к счастью, знания приходят гораздо позже.

– Я тебя целую, – ответила Светка тихо, – крепко-крепко.

– А ты меня любишь?.. – Костя тоже желал получить то, что отдал так щедро, но хотя все Светкино существо трепетало от восторга, слова как-то не ложились на язык.

– Я ж тебя не просто так целую, – вывернулась она, и добавила, – ты хоть завтра придешь?

– А ты во сколько встанешь?

– Я позвоню, – Светка улыбнулась, – спокойной ночи.

– Я тебя люблю, – в третий раз Костя повторил пароль, который теперь придется предъявлять постоянно, чтоб не разрушить хрупкую конструкцию отношений.

Положив телефон, он плюхнулся в кресло. Никаких мыслей – один сплошной восторг.

Светка подумала, что сейчас ей не нужен никто – ей хотелось просто купаться в воспоминаниях. Да-да, теперь у нее есть воспоминания, о которых она сможет рассказывать своим детям (и неважно, от Кости они будут или от кого-то другого…)

– Кто это так поздно? – мать заглянула в комнату.

– Костя. Мам, я буду ложиться, – придумала Светка способ избавиться от всех вопросов.

– Опять плохо себя чувствуешь?

– Ну, мам!.. Мне просто хочется спать! Что тут страшного?

– Ничего. Ясно – ты сегодня не в духе. Спокойной ночи.

– Спокойной ночи. Мам, не злись… – но дверь закрылась.

Засыпая, Светка была уверена, что приснится ей Костя, но вдруг сквозь зеленую пелену увидела фрагменты неба, цвет которого не походил на обычные облака; как, впрочем, и зелень на обычные растения – все выглядело, будто нарисованным.

Светка опустила взгляд, изучая свою одежду, и обнаружила, что та состоит из переплетенных ремешков. Грудь закрывала толстая кожаная пластина; наколенники, как у скейтбордистов, а на поясе короткий меч. Как выглядело лицо, она не могла видеть, но знала , что это лицо мужчины, и не просто мужчины, а воина.

Она двигалась по тропе уверенно и совершенно бесшумно. Несмотря на окружающую тишину, Светка знала, что в лесу есть хозяин и обитает он в озере, круглом, как растекшаяся по столу капля. На его берегах не было ни отмелей, ни пляжей – лишь гигантские папоротники, выходившие прямо из черной воды…

Воин остановился, разглядывая озерную гладь, когда из глубины возникла отвратительная голова, похожая на крокодила с укороченной мордой. Рядом появилась вторая, а за ней третья; все они произрастали из одного туловища.

Выхватив меч, воин воспарил над водой. Дракон в ответ плюнул языками пламени. Огненное облако обожгло воина, но он продолжал, размахивая мечом, приближаться к противнику. В какой-то момент жар сделался нестерпимым, и воин отступил. Дракон тоже перевел дыхание, с шумом втянув воздух. Воин снова бросился в атаку, однако дракон обрушил на него новый огненный шквал.

Жуткий танец продолжался долго, не принося перевеса ни одной из сторон. Потом пламя стало бледнеть… и Светка открыла глаза. Шум воды на кухне и голос отца, разговаривавшего по телефону, мгновенно вернул ее в знакомую обстановку. Сон не оставил сколько-нибудь определенного настроения, кроме, разве что, удивления – с чего б ей превращаться в мужчину? Никогда у нее не возникало подобного желания, кроме, пожалуй дней, стыдливо именуемых «теми самыми днями», но и к ним она уже успела привыкнуть. В остальном, быть женщиной ей просто нравилось – к примеру, будь она мужчиной, разве Костя сказал ей то, что сказал вчера вечером? Ей самой пришлось бы говорить это первой, а она б, наверное, никогда не решилась…