Сергей Дубянский - Живущие в нас (сборник)

…Садист, – подумал Костя, – зачем смаковать детали?..

– Сначала меня удивило, что остались целы деньги и, главное, серьги, потому что, если девочку забирает сутенер, то потом она не валяется на дороге, а если ее выбрасывают клиенты, то, поверьте мне, предварительно отбирают все. Исходя из ситуации, мог быть и другой сценарий – не групповуха, а один партнер, который напился, обкололся или она сама дала ему по голове, не важно; потом она его грабит – денег в сумочке было очень много – столько проституткам не платят… а тем, каким платят, те по турбазам не ездят – уровень не тот, по себе знаю. Дальше, я думаю, она попыталась сбежать…

Видимо, Костин взгляд выражал такую ненависть, что доставая очередную сигарету, Ягуар пояснил:

– Могу вас заверить – все это учинил не я. Я всю ночь играл в казино – тому есть не менее двадцати свидетелей, а в восемь утра был уже на стройплощадке, где меня тоже видели двенадцать человек. В десять я оттуда уехал, а около одиннадцати мы были уже у врача…

– Какого врача? – не понял Костя.

– Ну, не мог же я бросить ее, бесчувственную, на дороге? Как умею, я пытался сделать ей искусственное дыхание, но не помогло, а у меня есть приятель – очень хороший врач. У него частная клиника – там от всего лечат, начиная с ангины и кончая алкоголизмом. Я и повез ее к нему.

– Почему к нему, а не вызвали «Скорую»?

– Не знаю, болели ли вы в последнее время… не дай бог, конечно, но без полиса, «Скорая» может и не забрать – на кого нарвешься. А у Славика все за деньги; да к тому же, он мой друг.

– И что сказал ваш друг?

– Честно говоря, я не спрашивал, потому что в медицине не разбираюсь, но колдовал он над ней больше часа. Хотите, могу визитку поискать – съездите, поговорите. Подождите минутку.

Ягуар вышел, оставив Костю в полной прострации – такого поворота событий он не мог не только предполагать, но даже вообразить. …Это не она!! Не она! Не она… – сознание, как метроном, отсчитывало бессмысленный ритм, а перед глазами плыли дареные серьги, разорванные колготки, булочки, лицо в «Ягуаре», ведра с краской, пестрые пачки презервативов… Костя резко зажмурился и снова открыл глаза, пытаясь прийти в себя. Вернулась способность мыслить, и он вспомнил, что ночью Маша показалась ему гораздо искуснее, чем обычно, но он-то решил, что она просто соскучилась по сексу…

– Вот, еле нашел, – Ягуар протянул кусочек золотистого картона, – сами знаете, визитки друзей обычно не хранишь – все помнишь так, визуально.

– А что вы делали вчера в час дня возле кафе «Ямская слобода»? Девушка лежала у вас в машине…

– Звонил по телефону, – не задумываясь, перебил Ягуар, – когда Славик привел ее в чувство, она долго плакала, но потом успокоилась, обнаружив, что деньги и серьги на месте. Тогда она сказала, что ей надо на работу, иначе ее уволят; попросила меня подвезти, а по дороге вдруг решила сначала позвонить напарнице, чтоб та прикрыла ее, на всякий случай. А я, как назло, телефон на стройке оставил – у бригадира жена рожает, а мобильник у него какой-то древний… короче, не берет в тех углах, даже если на крышу подняться. Пожалел я его – оставил свой. Парнишка больно хороший… да, так к чему я это – пришлось мне выскакивать к таксофону, а он как раз у «Ямской слободы» висит…

– И куда вы звонили?!.. – Костя даже привстал.

– Ой, не помню. Магазин какой-то. Знаете, не люблю держать в голове бесполезную информацию. А я отвез ее…

– Вы видели магазин?!..

– Нет. Мы заехали в какие-то трущобы, но не далеко – в центре, и она сказала, что дальше пройдется пешком – хотела немного прийти в себя после того, чем наколол ее Славка. Угол, где я высадил ее могу показать, а дальше… – Ягуар беспомощно развел руками, – вы сильно расстроились, да? – была в этом вопросе забота, граничащая с садизмом. Костя сжал ладонями виски, понимая, что дольше не выдержит этой пытки.

– Я, пожалуй, пойду, – сказал он тихо.

– А больше я вам все равно ничего не могу рассказать. Только прошу, не убивайте ее – во-первых, вас же посадят, а, во-вторых… подумайте, может, ей чего-то не хватало – разве нормальная жена решилась бы на такое?..

Костя убрал руки и взглянул собеседнику в глаза.

– Если б ей чего-то не хватало, – голос его обрел неожиданную твердость, – она б нашла любовника, типа вас. И я б мог это понять! Но, вот так, откровенно идти на панель?!..

…Боже, что я несу?! Что я мог бы понять?!.. Костя встал, быстро пожал протянутую руку и вышел, чтоб не наговорить еще каких-нибудь глупостей. Ягуар задумчиво смотрел ему вслед, чуть покачивая головой, пока калитка не захлопнулась.

Костя плюхнулся на сиденье, распахнул дверцу, чтоб ветерок обдувал его пылающее лицо, и откинувшись на спинку, закрыл глаза. Определить свое состояние он не мог, но так отвратительно он не чувствовал себя никогда в жизни. …В какой жизни? Она, оказывается, совсем другая, совсем не похожая на ту, какую я представлял себе всего пару дней назад!.. Не думать… не надо ни о чем думать, потому что ситуация все равно не поддается не только анализу, но даже осмыслению… это чистейший бред, даже если и является правдой. Поэтому не надо ни о чем думать! Возможно, потом возникнет решение, а вместе с ним, новое миропонимание, определяющее принятие или непринятие этой жизни… а, может, и не возникнет. Тогда надо просто не замечать всего этого – считать, что в тот день я не ходил никуда обедать, а остался пить чай в офисе…

Эта мысль ободряла – оказывается, всегда есть выход, надо только очень сильно поверить, что он единственно правильный! Костя даже успокоился. Где-то он читал, что люди, потерявшие шансы выжить, становятся спокойными и благодушными; они перестают лезть на стены, срывая ногти, орать о помощи до потери голоса – они садятся и готовятся принять неизбежное. Причем, оно уже не кажется им ужасным, потому что является тем самым, единственно возможным – как данность.

Раньше он не понимал, как можно не бороться до конца, ведь жизнь такая славная штука, но теперь понял – жизнелюбие заключается не в том, чтоб стараться прожить как можно дольше, а в том, чтоб уметь принять жизнь такой, какая она есть. Маша, будто отдалялась от него, превращаясь в безликий, призрачный силуэт – как горизонт, к которому невозможно приблизиться. В глубине души просыпалась невиданная доселе жалость по огненному фонтану, рассыпающему радостные золотые брызги. Вокруг него они когда-то кружились, смеясь и взявшись за руки, но все ушло в холодную вязкую массу, окружавшую его теперь. Почему? Этот вопрос оставался незыблемым, и его нельзя забыть, сбросив в прошлое. Почему?!!.. Он должен знать это.

Костя достал визитку, мысленно прикидывая, как лучше проехать к клинике, и повернул ключ зажигания.