Абигэйль Бакерсон - Жаркое солнце пустыни

- Итон! Уже 9:30! Мы завтрак проспали! Вставай!- не успокаивался друг.

-Ну, вот давай еще полежим, обед подождем.- Укутавшись в одеяло, буркнул паренек.

-Ну все! Я тебя предупредил!- с этим пафосом, Себастьян выкинул с кровати Итона, а тот как лежал укутанный в одеяло, так и лежит, словно сосиска в тесте. Но через некоторое время старания друга, поднять неваляшку, оправдались. Итон встал!

Было жутко скучно! На улице все еще бушевала гроза, и лил дождь, сверкала молния, поэтому во 2 день никто не поехал в обсерваторию. В здании было все так же жарко, а в бассейне было находиться жутко. Иногда свет в здании потухал и включался аварийный красный или синий свет, смотря в каком месте здания. Сидя в коридоре, мальчик смотрел в одну точку, и думал о том, что произошло с ним в последние 15 лет. Ему-то всего было 15. Сидел он себе в коридоре между стационаром и главным входом. Вход к стати был странный! Две огромные железные двери на два или два с половиной этажа. В самом низу было две двери идентичны межкомнатным. Сидит он себе никого не трогает, со скуки помирает, смотрит фотографии, сделанные вчера на полднике и тут замечает, как двери лазарета открываются и на кушетке вывозят укрытое простыней тело человека. Две медсестры покатили кушетку в противоположную сторону от Итона. За ними вышел, какой-то человек в костюме, на плечах которого висел белоснежный халат, словно плащ развивался при ходьбе мужчины. Закрыв дверь за собой, они завернули в другой коридор. От туда послышался звук ключа в замочной скважине, скрип двери, голоса. Вскоре все утихло. Мальчика никто не заметил, т.к. он сидел в темном углу. Любопытство взяло верх, и парень последовал за теми людьми. За углом было темно. В маленьком окошке единственной двери горел тусклый свет. Стекло было грязным, мутным, заляпанным, ничего за ним не было видно. Тогда Итон принял решение продолжить свой путь. Только открывая дверь, он заметил, что над дверью было написано: «Западная часть», а на самой двери был значок ; [вход только персоналу].

Заглянув за дверь, он увидел лестницу, ведущую вниз и вверх. Шум доносился сверху, каким образом 2 медсестры и мужчина подняли кушетку с телом наверх - осталось загадкой. Поднявшись на этаж выше, он увидел, что лестница поднимается выше, но дверь на этом этаже, которая была из стали с маленьким круглым окошечком, колеблется, судя по всему нужно идти туда. За дверью был коридор. Коридор был такой же, какой и там, где не запрещено находиться.

Хлопнула дверь с правой стороны. От неожиданности Итон вздрогнул, взглянув в ту сторону, увидел, чью-то виляющую попу в халате, понял – «мне туда! И в какую задницу я лезу!»- чуть ли не ползком, направился рысцой, стараясь не издавать никаких звуков. За углом был снова коридор, но на этот раз троица уже заходили в другую, раздвигающуюся, блестящую, стальную дверь.

-Черт меня дернул за фотоаппарат, ноги сами понеслись в уже чуть ли не закрытую дверь. Прошмыгнув между ставнями, я некоторыми частями тела, чувствовал, как меня может вот-вот раздавить. Но все обошлось. Упал я на холодный кафель, увидев свое отражение на одной плитке, я резко поднял голову т.к. вспомнил, что меня могли заметить, но в коридоре никого не было. Лишь колыхающаяся дверь, впереди мня и скрип кушетки за ней - это первое, о чем на тот момент я подумал.

Это был простой коридорчик, без дверей, окон и чего-либо еще. Был он чист и светел. Мне даже понравилось находиться там. Красивый плафон в виде диска, равномерно рассеивал мягкий свет. Этот свет не напрягал мой взор, мне было приятно растаять в этом теплом нежном белом свете. Взяв висевший на шеи фотоаппарат, я запечатлил этот коридор, даже не посмотрев в объектив, как загипнотизированный, смотрел лишь на расположенную прямо по курсу дверь. Вспышка ослепила коридор. Светлый луч, как возмездие, сквозь щель выскочил в дверную щелку и испарился. Они заметили краем глаза, но, не положившись на интуицию, они продолжили свой путь с кушеткой.

Внезапно мне стало плохо. Закружилась и заболела голова. В глазах то помутнение, то потемнение. Ужасный писк в ушах, вскоре, как мне показалось, все прекратилось. Но на самом деле все только начиналось. Яркий свет ослепил меня, этот инцидент привел меня в замешательство. Все еще не помня себя, я стал озираться по сторонам. Очнулся на полу, облокотившись о холодную, неприятную стену. Ослепила меня та самая лампа, которая минуту назад была мне приятнее лучших фотоаппаратов и мест на планете. Но сейчас я ее возненавидел. Шмыгнув носом, я встал. Посмотрев в свое отражение, и снова шмыгнув носом, вздохнул. Вдруг, что-то красное упало на мое воссоздание. Указательным пальцем провел под носом, с ужасом для себя заметил, что у меня течет КРОВЬ! Давление, наверное, поднялось. Да это было даже не страшно. Ужасно то, что весь пол вокруг меня был пестр от алых капель. Глотнув слюну, я бросился бежать к выходу. Старался ногтями открыть тяжелую, толстую, герметичную дверь. Естественно глупо. Но в панике я бился об нее как рыба, о лед. Успокоившись, немного погодя я посмотрел на часы. Это было еще одно шокирующее известие - судя по всему, я здесь уже торчу 2 часа 43 минуты. Сползя вниз по железу, я стал сам себя успокаивать. Вскоре я оказался уже возле той двери, куда ушли медсестры и мужчина. Там был еще один очень странный коридор. Практически больше половины стены, были из стекла. С внутренней стороны окно закрыто белоснежной занавеской. Ну, или можно сказать простынею. Идя вперед каждые несколько метров дороги уходили влево и вправо и так далее. Мне было не интересно, что в этих комнатушках, меня интересовала только одна палата, из которой доносились дикие вопли, какого-то мужчины. С каждым шагом я приближался к крикам. Только через несколько минут я заметил, что все это время я фотографировал, все то, что видел. И я дошёл. Она была такая же, как и другие, однако только там кто-то кричал, дергаясь в кресле и щурясь от боли.

В маленькой щелке я увидел следующее: Это все походило на операцию в головном мозге, без наркоза или пациент у зубного, прям как я в первый раз. Он лежал в кресле, которое от его прыжков и дёрганий, чуть ли не рассыпалось. По обе стороны стояли медсестры и что-то делали. Человека мне загораживала огромная, склонная к сутулости спина мужчины. Этот мужчина, что-то втыкал «кролику» то в руку, то в голову. От каждого такого действия «кролик» рычал, орал. Вокруг всей этой дружной кучи стояли разные крутые приборы, какие-то компьютеры, пилочки ножечки, провода. Я не видел, что за кролик сидел в кресле, но знал, что это мужчина, ему сейчас больно, он хочет домой и еще, что он чрезвычайно сильный!!! И с каждой минутой, моего нахождения там, я понимал, что мужик орет, да даже не орет, он рычит. Наверное, в этот момент моя лужайка побелела. Я все это время фотографировал. Кадры получались хорошие и не очень. Я старался нажимать только тогда, когда он рычал очень громко, что бы ни было слышно звука фотоаппарата. Но я как ребенок разыгрался. Доктор перестал тыкать всякими палочками в мужчину, присев, он тяжело вздохнул. Как раз в этот момент я нажал на кнопку. Жужжание фотоаппарата глухо раздалось по зданию. Я захотел остановить и выключить его, так он еще громче запищал, говоря мне: «До встречи!». Как только он начал говорить «До», я принялся вытаскивать батарею и зажимать дырочки, из которых доносился звук, но руки дрожали, мало того, что у меня он грохнулся с рук и разбился в ужасном треске, размазавшись по всему коридору, так и я еще зашипел! Ей богу! Вот чего-чего, а такого я не ожидал, был готов разбиться башкой о бортик унитаза, съесть таракана, стать гомосексуалистом, но не как разбить свой любимый фотоаппарат.