Сергей Дубянский - Путь в Вальхаллу

– Со мной нельзя биться, – Один усмехнулся, – мне нет равных… по крайней мере, пока не грянула Последняя Битва. Даже все валькирии вместе взятые не соткут тебе один-единственный шанс на победу, а это значит, что я просто убью тебя и ты, как Бальдр, отправишься в Хель. Так что, давай забудем об этом. Расскажи лучше, как ты жил.

– Я совершил много подвигов, – вздохнул Старкад, – из мира людей я отправил в Вальхаллу двенадцать великих конунгов, но их народы все равно не захотели покориться мне, и я истребил их. Потом я убил двенадцать самых могучих ётунов, похожих на меня, прошлого. Каждая из их восьми рук сжимала меч!.. Из мира альвов я принес Лучезарной ожерелье…

– Это правда, Высокий, – Фрея распахнула одежды, но Один даже не заметил прекрасного тела – настолько великолепным было ожерелье, украшавшее ее шею.

– Ради него я убил альва Брисинга – самого великого из кузнецов, – пояснил Старкад.

– Вот, почему ты печешься о моем сыне! – догадался Один.

– Разве это плохо? – невинно возразила Фрея.

– Не плохо. Но я все равно не могу взять его в Вальхаллу. И ты не можешь – он ведь не девушка, чтоб стать валькирией…

– Согласна, – Фрея прищурила один глаз, – Высокий, но ты обещал ему бессчетное число жизней.

– Только не это! – глаза Старкада яростно блеснули, – я обошел все миры и не нашел ничего, способного привлечь меня! Я не хочу повторять все сначала!..

– Ты прошел все миры Одина, – поправила Фрея, – но есть множество других.

– Что ты хочешь этим сказать? – брови Старкада удивленно поползли вверх.

– Например, мы с Фрейером, пришли из Гардарики, где вместо асов живут ваны. Там есть свой Высокий, и зовут его Перун. Только ему не нужны прозвища, и все называют его по имени. Еще там есть Ярило, Сварог, Мокошь…

– Какие чудные имена, – Старкад усмехнулся.

– Там все по-другому, не только имена. Если Высокий сдержит слово… – Фрея замолчала, а Старкад вопросительно взглянул на отца.

Один задумался, и притихли миры. Дети, родившиеся в эти мгновения, не плакали, чем вызывали страх матерей, но матери тоже молчали в ожидании решения, ведь никто еще никогда не смел покинуть свой мир.

– Ты права, – заключил наконец Один, – пусть лучше он уйдет в Гардарику, чем пополнит войско Хель, – Один простер руки над мирами – дети подали голос, и их матери засмеялись.

– Я хочу уйти немедленно, – попросил Старкад, боясь, что отец передумает.

– Хорошо. Еще я дам тебе сотню эйнхериев. Чего не сделаешь ради сына… – Один повернулся к Фрее, – пусть валькирии готовят обряд.

Возможно, прошла вечность, а, возможно, мгновение в круговороте времен. Со своего престола Один видел, как на берег вывели юношу со связанными руками. Он боязливо озирался, видя вокруг одетых в шлемы, вооруженных людей. Конечно, он должен умереть – другого повода для его присутствия здесь не могло быть. Наконец-то он дождался этого мига! Все его мучения закончатся, и начнется новая жизнь. Правда, жизнь эту придется провести во тьме Хель, но даже это лучше, чем быть сначала пленником, а потом рабом.

Жрец выкрикнул двенадцать прозвищ Одина, поднимая вверх руки, а два воина толкнули юношу, заставляя встать на колени, и он встал, а потому не увидел, как жрец поднял тяжелый камень – больше он вообще ничего не увидел, ибо удар заставил его уткнуться лицом в землю. Жрец привычным движением нащупав пульсирующую вену, перерезал ее острым ножом. Кровь хлынула в широкий сосуд, и воины издали победный клич.

Когда ручеек иссяк, жрец медленно пошел вдоль рядов воинов, смачивая их головы кровью, а то, что осталось, выплеснул на паруса лодок. Теперь надо было не упустить момент, поэтому воины взялись за весла. На носу передней лодки стоял молодой ярл, всматриваясь вдаль, где скрывался новый и непонятный мир – Гардарика…»

Момент просыпания Даша всегда считала самым замечательным временем суток и постоянно спорила с Викой – той больше нравилось вечером залезать в постель и копаться в событиях прошедшего дня. Нет, бывали конечно дни, в которых хотелось «копаться»… но утро!.. Вынырнув из липких, обволакивающих образов ночи, но еще не успев погрузиться в мелочные проблемы дня, будто паришь в невесомости, не отягощенная никакими переживаниями – наверное, это тот самый миг, когда после странствий душа возвращается в тело, но пока не стиснута его жесткой оболочкой.

Даша сладко потянулась, и все – душа заняла свое место. Сразу вспомнилось, как называется сегодняшний день; рука инстинктивно подняла телефон, определяя реальное время, но сегодня ночные образы не хотели отпускать ее.

…Ничего не понимаю, – подумала Даша, – Перун, насколько я помню, это наш языческий бог, то есть получается, что Гардарика – это Русь, а никакая не планета?.. Блин, а тогда, что такое Асгард?.. Хотя, хрен его знает, как там все устроено во вселенной – может та планета наше зеркальное отражение – я смотрела такой фильм. Мы развиваемся параллельно, но она так далеко, что сигнал доходит до нас с диким опозданием, и получается, вроде, там еще какие-то древние времена… Бр-р, – Даша мотнула головой, – и на фиг мне разбираться во всем этом? Если понадобится, Фрея сама мне все объяснит… но тогда, кто такая Фрея?..

Цельный образ инопланетянки рассыпался на десятки новых, но в кухне что-то звякнуло, и только что возникшие персонажи исчезли, так и не успев обрести имен.

…А чего мать не на работе?..Хотя сегодня ж воскресенье! Блин, то сессия, то каникулы – запутаешься в днях недели!.. Нехотя встав, Даша поплелась на кухню. Она еще не придумала, что ей там надо, и взгляд бесцельно пополз по стенам и белым шкафчикам; задержался на матери, делавшей бутерброд, на кастрюльке с сосисками; проследил за струйкой пара, поднимавшейся из чайника, и остановился на экране телевизора. С праздным интересом Даша наблюдала, как среди клубов черного дыма, окутывавших бесформенные обломки, сновали люди в касках, люди в белых халатах, люди в костюмах с эмблемами МЧС и просто люди, грязные и испуганные.

– Мам, чего это ты смотришь? – спросила она, зевая.

– Самолет разбился; сто семьдесят погибших. Кошмар…

– Точно, жуть, – Даша присела на табурет, равнодушно наблюдая за чужой трагедией.

За кадром возник голос диктора, рассказывавшего, как самолет зашел на посадку, но из-за тумана рухнул в сотне метров от аэропорта. Когда диктор назвал город, в Дашином сознании сработал неизвестный науке тумблер, концентрирующий внимание – она уже слышала это название. Вчера!..

…Нет, трагедии случаются с чужими людьми!..Это ведь делается в назидание, чтобы мы знали, чем может все закончиться, и были осторожнее – не садились пьяными за руль, не собирали неизвестные грибы, правильно переходили улицу…