Галина Островская - Талисман жены Лота

Бесконечные наброски выкидывались один за другим, но вместо гостьи являлись угрюмые скалы, дышащие жаром и древностью, готические соборы, озаренные кострищами... По тонкой серебряной нити скользила чья-то тень... Одинокая тень над бушующей стихией неверия...

Образ никак не давался. Вконец измученный, не понимающий, чего от него хотят – и, главное, кто от него этого хочет – он вышел посмотреть на море.

Шлем Вечного Воина – Солнца торжественно сиял на гранитной плите Средиземного моря.

Пройдя, не повредившись о гильотину следующей границы миров... тихий звон далеких колоколов лег живой патиной ей под ноги... она поплыла, подхваченная зелеными водами ливня Предочищенья. Бурные потоки бросали лодочку ее маленького тела в водовороты музыки и несли к новой вершине – голубому ярусу Храма Ясного Света...

– Я так долго ждал тебя, – прошептал художник. – Моя мечта... мое будущее... Мое счастье... прилетело на мой порог... Гостья-птица... Любимая... Как ты дошла... Господи! Из какого мира ты явилась!

– Я ждал тебя всю жизнь... – еще раз проговорил он, не зная, что та, на чье лицо лег жемчуг восторга и оно перестало быть напряженным и жестким, летит сейчас по синим пустынным планетарным далям, приближаясь к новым бесконечностям – ослепительным и недосягаемым.

Ангелы молча молились.

– Она дойдет! – наконец раздался голос Молодого Ангела Жизни, израненное крыло которого вновь стало крепким и сильным.

– Дойдет! – прокричали другие Ангелы, светлой ратью выстроившиеся внизу и наблюдавшие ее восхождение от самого основания Пирамиды Света.

– Он помог ей! – радостно запрыгал белокудрый малыш, с ямочками на толстеньких упругих щечках, невесть как затесавшийся в толпу взрослых ангелов.

– Он помог!

– А кто подсобил? – самодовольно почесывая брюшко, спросил коренастый Ангел с прокуренной земными скитаниями бородкой и мощными руками, которые медленно превращались в крылья. – Что бы она без меня делала!

...На царском троне восседала Вечная Любовь – многоликая и неприступная. Седые космы падали на иссякшую грудь, трещинами в гранитной скале одиночества были ее морщины.

Она смотрела прямо перед собой бирюзовыми прорезями трех пар узких глаз без зрачков и по-царски величественно молчала. Потом резко выкинула гибкую руку вперед, открыла ладонь, из которой вырвался острый рассветный луч. Он жизнью ожег сердце земной женщины, стоящей перед Любовью.

...Покров фиолетового тумана медленно окутал лица Владычицы. Туман густел, становился непроницаемым...

Наконец из-под плотной завеси высунулось что-то розовенькое, смешное, малюсенькое... То ли носик, то ли пяточка. И тут же спряталось.

– Возвращайся! – было приказано женщине. – Тебя ждут. Ты будешь счастлива.

Как дела? Все в порядке? Я хочу с тобой выпить напару. Ты понимаешь? (ивр.)

Блошиный рынок. (ивр.)