Елена Нестерина - Большая книга ужасов 41

Когда погода наладилась, Вовка на глазах у изумленной публики красиво, а потому победоносно нырнул с вышки. Из воды и с берега раздались аплодисменты и крики одобрения — слава Вовки засияла от этого еще ярче. Вовка довольно хмыкнул и, выбираясь на пляж, искал взглядом Деревню — если сейчас тот нырнет вслед за ним, то, конечно же, переплюнет его мастерский прыжок. Но…

Копыточкин, широко улыбаясь и хлопая наивными голубыми глазенками, сказал: «Ну, молодец, вообще!», выставил вперед руку с оттопыренным большим пальцем и, набросив на лицо выцветшую кепочку, улегся на песок.

Вот за это благородство Вовка и злился на Деревню. Хотя, конечно, не за что было.

А сейчас разозлился не на шутку.

— Деревня, чего тебе надо? — недовольно протянул он. — Чего ты нас учишь, не пойму?

— Не ходите на кладбище ночью. Не надо, — повторил Копыточкин, тревожно заглядывая в глаза Вовке, Мишане и Андрюшке.

— А, Деревня, боишься? — сразу развеселился Мишка.

— Боюсь, — честно признался Деревня. — Не любят у нас это кладбище. И не хоронят на нем уже давно, заметили?

— Да уж не глупее тебя, — фыркнул Андрюшка.

— Ну его, пацаны, — махнул рукой Вовка. — Идемте.

Вовка попытался отодвинуть Копыточкина с дороги, но тот увернулся и, захлебываясь, быстро-быстро заговорил:

— Ну не надо, не ходите! Мы ведь сами тут живем рядом и никогда не ходим через кладбище лунной ночью! А сегодня вон луна какая! Полнолуние!

Он кивнул вверх, указывая ребятам на луну. Но ее на небе не было. Нет, может, она и была там, конечно, но сейчас не наблюдалась. Тучи ее загородили.

Но не в этом дело…

— Ночью, когда луна полная, это очень опасно! — продолжал Деревня. — От греха подальше, не надо там появляться ночью!

Тройка друзей громко захохотала.

— «От греха подальше»! — держался за живот Андрюшка. — Прямо как бабка… Иди, Деревня, в корпус, не смеши народ!

— Наслушался у себя в коровнике деревенских преданий! — подхватил Мишка. — И теперь нас грузит.

— Я не гружу! Честно! — воскликнул Деревня-Копыточкин.

Но его слушать было уже просто смешно: он бормотал что-то, прыгая, точно воробей. К груди Дима Копыточкин прижимал целую кучу добра: тут были апельсины, шоколадки, коробки с игрушками, большой трансформер, запечатанный в пластик, даже длинноносая жестяная лейка. Все это навыигрывал Копыточкин в конкурсах, которые устраивались воспитателями-затейниками в Королевскую Ночь.

Все то, что набрал Дима за смену: приз за первое место в конкурсе танцев, награду в беге на сто метров, сувениры, что вручались на викторине «Изучай родной край», даже апельсины, глазированные сырки и другие сладости, что выдавались всем в столовой на полдник, он собирал и передавал своим родственничкам. Они регулярно наведывались к своему брату-везунчику и охотно сгребали все, что он для них припрятывал.

Так что сейчас Дима Копыточкин снова был обложен подарками. Поэтому, когда Вовка легонько толкнул его, чтобы освободить дорогу к будущему славному приключению, лейки-апельсины-коробочки посыпались из рук Димы.

— Собирай-собирай, — поднимая с земли выигранную Копыточкиным злосчастную лейку и протягивая ее ему, проговорил Вовка.

— И не плачь — мы скоро вернемся, — добавил Мишаня.

— Ну, что? Погнали! — Оглянувшись еще раз на прыгающего по аллее Копыточкина, Вовка устремился под гору вниз, к металлической ограде лагеря.

Можно, конечно, было выйти и в ворота, от них как раз до кладбища рукой подать — так обычно все ходили к пруду. Но если перемахнуть через прутья высокой ограды — то оно и совсем близко окажется.

Андрей и Мишка переглянулись и поспешили за Вовкой. Ни одному из них не хотелось прослыть трусом.

Возле металлического ограждения все трое остановились. Где-то продолжала играть музыка, слышались визг, смех, радостные вопли. А тот пугающий вой, наверное, просто показался мальчишкам…

— Без пятнадцати полночь, между прочим, — заметил Вовка, глядя на свои наручные часы с подсветкой. — Предлагаю разделиться и всем по одному идти. Так страшнее. Но и почетнее.

— Да уж, почетнее… — вздохнул Андрюшка. Хоть ему уже и шел тринадцатый год, но страшно было ему точно первокласснику.

— А встретимся на другом конце кладбища, — продолжал Вовка. — И уже все вместе обратно пойдем. Если кто испугается — кричите и возвращайтесь в лагерь. Сами же помните, Копыточкин говорил — не ходите, стра-а-ашно… Ну, как вам план?

— Нормально… — закивал головой Мишка.

— Тогда вперед!

С этими словами Вовка подпрыгнул, схватился руками за поперечную железку вверху ограды, подтянулся, закинул на железяку ногу, выпрямился — и спрыгнул с другой стороны.

У Андрюшки и Мишки эта операция заняла более долгое время, Андрюшку пришлось даже подсаживать. Но вот и двое остальных участников экспедиции к центру кладбища оказались за территорией лагеря «Огонек».

Кладбище находилось там, за деревьями. Его даже не видно было, потому что ночная темнота накрыла всю округу.

Оно началось сразу, едва мальчишки вступили под деревья. Могила без ограды — вот что оказалось у них под ногами, как только они сделали всего лишь несколько шагов.

— Нельзя на могилы наступать! — расталкивая дружков в разные стороны, зашипел Мишка. — Мне сестра старшая говорила! Нельзя! Надо стараться между ними ходить, а если пройти никак нельзя — перепрыгивать!

— А что — покойнички обидятся? — усмехнулся Вовка, но все же с могилы ушел.

— Обидятся.

— Им все равно!

Видимо, где-то на небе вышла из-за тучки луна, потому что ее слабый-слабый дрожащий призрачный свет упал на кладбище, ухитрившись пробраться сквозь густую листву высоких деревьев. Стало чуть лучше видно — этого было достаточно, чтобы разобрать, где могилы, а где намечается проход между ними.

— Все, мы должны разделиться, — скомандовал Вовка. — Андрюха, иди влево, ты, Мишаня, забирай правее, а я по самому центру. Встретимся там, ближе к пруду…

Андрюшка и Мишка осторожно стали пробираться мимо могил, один удаляясь влево, другой вправо.

А Вовка постоял какое-то время, вглядываясь в кладбищенскую темноту. И пошел вперед.

Никто не знал, что Вовка, за которым и в лагере, и во дворе, и в школе закрепилась слава бесстрашного, бесшабашного и невероятно шустрого и ловкого парня, очень боялся покойников. Боялся до такой степени, что даже когда вечером после отбоя кто-то из ребят рассказывал в темной палате страшную историю, просто-напросто затыкал уши, вжимался в подушку, да еще и голову старался втянуть в плечи как можно сильнее. И не слушал! Он старался не приближаться к городскому кладбищу, а когда ехал мимо него на троллейбусе, заранее вставал на другую сторону, чтобы не видеть его.