Елена Нестерина - Большая книга ужасов 41

Вообще-то я в такие вещи не верила, но за последние дни мне пришлось сильно пересмотреть отношение к вере. К тому же не хотелось обижать добрую женщину.

— Спасибо, — сказала я, принимая пакетик. — А крестик у меня есть, вот — серебряный!

— Если что — приходи ночевать ко мне, — сказала тетя Ксеня на прощание. — Уж сюда-то никакая погань не залезет.

В палате, кроме Архиповны, никого не было.

— Ой, девочка! — искренне обрадовалась она, приподнимаясь на постели. — Как хорошо, что ты пришла! А то все на выходные по домам разбежались, одну меня не пустили. Как тебя хоть зовут?

Я представилась и сообщила, что с кошкой все в порядке и она в данный момент находится у меня.

— Ох, и хорошо, а то каково ей одной-то там сидеть! — ответила Архиповна и неожиданно прищурилась: — Знаю, знаю я, зачем ты пришла: не про кошку рассказать, а про то давнее дело разузнать!

— Понимаете, это очень важно…

— Еще бы не важно, раз вы опять его видели! Эх, ладно, слушай. Только это… Дверь прикрой и глянь, окна закрыты? Значит, так. Лет десять мне было, а помню, как вчера, натерпелись ужаса! В поселке мы жили, возле рудника. Как стемнеет, все люди по домам, на улицу и нос высунуть боязно. Была там одна, Фаиной звали, ох и ужас что за баба! Хозяйничала в бараке, и там такое творилось, что и рассказывать не хочу. А потом она к себе квартиранта пустила, а остальных выгнала. Вот тут и начался самый ужас. Водил жилец дружбу с нечистым, людей ему в жертву приносил, сколько их там сгинуло!

Конечно, малообразованной старушке то, что происходило в бараке, безусловно, казалось происками дьявола. Я хмыкнула.

— И нечего смеяться! — обиделась Архиповна. — Там всякая чертовщина творилась, огни какие-то дьявольские в окнах сверкали, свист да завывание доносились. А потом, когда у него еще уродцы эти появились, так из поселка куча народа разбежалась…

— Какие уродцы?! — подскочила я.

— Ой, страхолюдины — ужас! Говорят, было там какое-то захоронение уродцев, а он их раскопал и оживил, дружил-то с нечистой силой. Старики говорили — упыри, а я не знаю, так или нет. В общем, это были мелкие хитрые твари, которых он посылал жертв для себя добывать или еще для чего. Сам-то он никуда не ходил. Они старались людям на глаза не попадаться, но разве же в поселке скроешь что-нибудь? О них даже говорить боялись, потому что пару раз такое было: кто о них заговаривал, тот вскоре исчезал. Скрытный был этот гад, не любил, чтобы о его делишках знали. Можешь себе представить, в каком страхе весь поселок находился?! Такое там творилось, веришь?

— Верю. Я немного знаю об этом.

— Вот как? Так, может, ты знаешь, как его хотели арестовать, а двое милиционеров пропали, и барак тоже?

— Да. И о проклятии тридцать первого августа. Одного не пойму, что случилось с Фаиной? Она что, до сих пор жива?

— Да как тебе сказать… Думали, она погибла в ту ночь. Но потом ее стали встречать те, кто раньше знал, да и другие тоже. Тогда умные люди сказали: на ней столько грехов и зла, да и умерла она такой нехорошей смертью, что ее злобная душа никак не может успокоиться и людям гадостей не делать. Она ведь что делала, Фаина-то: идет человек, ни о чем не подозревает, вдруг бац — появляется она, словно из-под земли, руку протягивает, как за милостыней, а сама ухмыляется, да так смотрит, что можно со страху упасть. Было раз, шла одна знакомая моей матери на базар, а Фаина тут как тут, протягивает руку: «Подай копеечку, вдовушка!» А тетка была не вдовушка, десять минут назад с мужем виделась. Возвращается домой — у мужа инфаркт, еле выходили. Или другой знакомый тоже шел вечером и встретил Фаину, а он знал ее еще по поселку. Увидел, испугался, а она и говорит: «Ну что, Федя, за тобой или за братом твоим раньше прийти? Ладно, приду за братом». И через несколько дней его брата в шахте завалило. Это лишь два случая, а подобных много было. А случалось, что она напророчит, да ничего не сбудется, но люди ждут и боятся, а ей, наверное, только этого и надо. К Ковалихе как-то подошла, прямо возле ее дома. «Подай милостыню, бабушка! А впрочем, не надо, ничья ты не бабушка!» А у Ковалихи как раз незадолго до этого первый внучок появился. Так она месяца два от него не отходила, не ела, не спала. С внучком ничего не случилось, зато сама заболела, потом все нервы лечила, да так и не вылечила. Кроме того, Фаина еще и раздоры сеять мастерица. Может сказать, например, какому-нибудь ревнивцу, что жена влюблена в его лучшего друга…

— Вот дрянь! — воскликнула я. — А что за мальчика она водит с собой?

— Не знаю, не видела. Хотя стоп, кажется, кто-то говорил и про мальчика… Но я понятия о нем не имею. При жизни она вечно с собой какого-нибудь ребенка таскала.

— Наверное, ее все видят такой, как при жизни, а ребенок, так сказать, входил в комплект? — догадалась я. — На самом деле его нет, а людям кажется, что есть?

— О, точно, хорошо сказала! — одобрила Архиповна. — А может, ей удалось захватить чью-то невинную душеньку… Вроде тебя, Ника! Ты если встретишь ее, так не верь ничему. Будь то предсказания или сплетни — не верь! И это… спасибо тебе за помощь! Ты и «Скорую» вызвала, и кошку мою приютила…

— Хорошая у вас кошка, — ответила я, вспомнив ночные события. — Моя мама ее Клотильдой назвала.

— Да? А я Муськой кликала. Сидел котенок у дороги, пищал. Я никогда не держала ни собак, ни кошек, а эту пожалела и взяла. И такой она мне стала родненькой, как ребеночка на руках держишь! А она льнет ласково, мурлычет. Эх, одна я живу, разве что внучок иногда в гости приходит, да и то возится в комнате со своими вещами, а до бабки ему и дела нет.

Я собралась с мыслями и спросила:

— Значит, людей похищают эти, как вы говорите, уродцы? И на вас тоже они напали?

— Они, окаянные. Иду впотьмах, а впереди четверо… Я сразу поняла, кто это такие, в детстве видела. Вот ведь, сколько лет молчала, и все хорошо было, а как брякнула тебе про барак… Так по мою душу и явились. Ну, я бежать кинулась, да плохо мне стало, а они, наверное, подумали, что я померла на месте, вот и убрались. И вообще, они всегда только молодых утаскивали, зачем им старуха? Померла — и ладно.

Мы еще немного поболтали, и я, собираясь прощаться, невзначай сказала:

— Вы стали лучше выглядеть, даже как-то моложе. Вас, наверное, хорошо лечат.

— Лечат-то как всех, — ответила Архиповна. — Таблетки, уколы. Но здесь вольготнее, чем дома, даже дышится легче. Глядишь, и правда помолодею. А домой и возвращаться неохота.

Я говорила вполне искренне. Не сказать, чтоб старушка помолодела, но выглядела куда веселее и бодрее, чем в нашу первую встречу. А жить в ее квартире лично я под дулом пистолета не согласилась бы.

Когда я вернулась домой, часы показывали всего-то полдесятого, и мне снова было нечего делать. Ладно, отдохну пока. После обеда встретимся с ребятами на стройке, потом пойдем к ученому. Интересно, зачем Вилору понадобилось, чтобы я туда пошла? Поживем — увидим.