Артемий Ульянов - Останкино. Зона проклятых

Так происходило уже не раз — на Цандера, на Королева, на Новоостанкинской, заставляя Кирилла нервно играть желваками, выпрашивая у Господа удачу. Федя Малаев, сидевший рядом с ним, выглядел совершенно спокойным. И только изредка излишне резко оборачивался на экстрасенса, выдавая свою нервозность.

Когда они во второй раз въехали на Первую Останкинскую, уверенность в успехе стала стремительно таять. Но поравнявшись с дворцом Шереметьева, Васютин с Малаевым услышали с заднего сиденья твердое «стоп». Резко прижавшись к обочине, машина остановилась. Оба они замерли, боясь легким движением или нечаянным звуком спугнуть долгожданное чудо. Ледяную тишину их ожидания нарушал лишь мощный движок «американца», деликатно урчащий на холостых оборотах. Секунды Надиного молчания тянулись мучительно долго, не торопясь тикая в мозгу Кирилла. Он был уже готов услышать безнадежное «нет, дальше», когда экстрасенс плавно произнесла:

— Вот… кажется, здесь…

Не удержавшись, они с Федей разом повернулись к ней. Она открыла глаза. Несмотря на прохладу от кондиционера, по лицу Надежды стекали капельки пота.

— Да, вот здесь! Очень яркий след, — кивнула она.

— Какой? — коротко спросил Малаев.

— Тот же, что и раньше. Это вроде человек, но какой-то странный. След от людей совсем другой.

— А от мертвых? — дрогнувшим приглушенным голосом спросил Кирилл.

— Нет, это не покойник. Этот здесь был… Был в физическом виде, совсем недавно.

— Сердце, да? — со знанием дела уточнил Федя. Экстрасенс молча кивнула. Сказав: «Можно потихоньку ехать дальше», она снова закрыла глаза, чуть шевеля пальцами. Они тронулись, крадучись пробираясь в сторону проспекта Мира.

— Надя почувствовала работу сердца, его биотоки, — еле слышным шепотом пояснил Малаев, наклоняясь к Кириллу.

Немного не доезжая до торгового центра, Васютин свернул во двор хрущевки. Миновав его, направился к Южному входу ВВЦ. Когда до него оставалось метров тридцать, экстрасенс вновь скомандовала «стоп», но куда громче и решительнее, чем в первый раз. На этот раз пауза длилась куда дольше, пробуя на прочность Кирюхины нервы. Он заглушил движок «Рэнглера». Спустя три минуты абсолютной тишины Надя открыла сомкнутые веки и плавно сказала:

— А вот тут такое, чего я никогда не чувствовала. Очень сильный след… Очень!

— Сердце чуешь? — отрывисто бросил Малаев через плечо.

— И не только сердце… Это здесь было совсем недавно, я точно знаю, — пояснила Надежда и шумно вздохнула. Подняв руку с вытянутым указательным пальцем, она ткнула в пост милиции и нервно сказала: — Вот тут оно было. И долго.

Малаев многозначительно глянул на Васютина.

— Отлично! Долго — это сколько? — уточнил Федя.

— Не знаю точно… Минут двадцать, может, больше.

— Так, хорошо… А чего оно тут делало? — нетерпеливо подтолкнул ее Кирилл.

— Не могу понять… Но четко чувствую импульсы его мышц и крови.

— То есть оно было здесь материально, в облике человека, да? — продолжил Малаев.

— Да, наверное, — неуверенно произнесла Надя с заднего сиденья.

— Но это точно не человек? Надя, нам это очень важно знать.

Она закрыла глаза руками и посидела так с полминуты, будто к чему-то прислушиваясь.

— Точно, не человек, — ответила экстрасенс. И добавила неровным голосом: — Федор, мне что-то страшно.

— Ну что ты, Надюша! Ничего не бойся, мы рядом, и ничего плохого не случится, — принялся успокаивать ее Федя. — Самые опасные существа в Останкино — это мы. А мы на твоей стороне.

Она кивнула, соглашаясь, но было ясно видно, что меньше бояться не стала.

Милиционер с поста охраны Южного входа обеспокоенно подошел к джипу. Быстро уладив все вопросы с помощью удостоверений, они проехали вперед и направо, оставив пост за спиной.

— Так, Надя, давай продолжим, — мягко, но настойчиво сказал Малаев. — Чувствуешь другие следы?

— Нет, только там, у поста.

— Ты не торопись, сосредоточься, — уговаривал ее Федор. — Может, все-таки есть что-нибудь?

Она послушно раскинула руки и закрыла глаза.

— Кирюш, ты поезжай тихонечко, еле-еле, — прошептал Малаев, и Кирилл тронулся вперед медленней, чем прогуливающийся пешеход. Надежда сидела не шелохнувшись, словно живая параболическая антенна, сканирующая пространство. «Рэнглер» докатился до выезда на Первую Останкинскую, и Васютин затормозил, вопросительно глядя на своего приятеля. Тот жестом показал ему, чтобы он медленно двигался по улице в сторону дворца.

Когда они проехали вторую пятиэтажку, что была справа от них, Надежда аж подпрыгнла на сиденье. Да так сильно, что джип качнулся, спружинив на подвеске. Затормозив, мужчины рывком обернулись к ней. Она смотрела на них испуганными глазами, в которых стремительно набирались слезы.

— Что такое, Надюша? — как можно спокойнее спросил экстрасенса Малаев.

Генерал внутренних войск Петр Сергеевич Масленников вел ожесточенную войну. Он спал лишь в коротких перерывах между боями, да и то урывками. И никто из нескольких тысяч человек, служивших во Второй отдельной бригаде ВВ, которой он командовал, не мог хоть как-то помочь ему. Спецназ, артиллерия и бронетехника были бессильны в этой битве, которую он вел в одиночестве.

Генерал Масленников героически сражался с острым цейтнотом, который вероломно напал на него в тот день, когда его отдельной бригаде было приказано принять участие в операции по поддержанию правопорядка в районе Останкино. Петр Сергеевич был уверен, что если бы в операции участвовали только внутренние войска, то и порядка бы было больше, и цейтнота бы не случилось. Но в приказе Генштаба было четко обозначено: «в тесном взаимодействии с ФСБ, ГУВД города Москвы, МЧС, Министерством здравоохранения, службой пожарной охраны, руководителями ЖКХ города». Это самое «тесное взаимодействие» порождало огромный объем административной работы. Бесконечные совещания в Экстренном штабе сменялись докладами в Генштабе и бесконечными консультациями и рабочими встречами с чинами многочисленных госслужб, которые толклись в Останкине. Кроме того, он был вынужден участвовать в заседаниях специальной комиссии РАН лишь потому, что бойцы его бригады обеспечивали безопасность научных групп, работающих в зоне операции.

Кипучая деятельность государственного аппарата не давала никаких результатов. Испуганные чиновники судорожно пытались предпринять все возможные шаги разом, отчего деятельность становилась еще более кипучей. Бесконечные поэтапные рассмотрения высосанных из пальца инициатив и планов, проходившие в разных инстанциях, могли одновременно обеспечить полную занятость сразу пяти генералам. А ввиду архиважности ситуации Масленников был обязан присутствовать почти на всех сходках растерянных беспомощных чиновников, ведь все они должны были заручиться одобрением внутренних войск, ФСБ и МВД.