Вольфганг Хольбайн - Анубис

— Кто это?

— Мы не знаем, как ее зовут, — поспешил ответить Могенс, прежде чем мисс Пройслер открыла рот. — Она была там, внизу.

Он кивнул в сторону двери. Том поднял на него вопросительный взгляд, на что Могенс молча покачал головой.

— Откуда ты взялся, Томас? — спросила мисс Пройслер. — Мы с профессором уж отчаялись надеяться, что увидим тебя снова.

— Ага, чуть-чуть не промахнулись, — сказал Том неожиданно дерзким тоном, по которому слышалось, что распространяться на эту тему он не желает. Во всяком случае, он тут же смягчил его обезоруживающей улыбкой. — Там еще остались люди?

На этот раз Могенс настолько опередил мисс Пройслер, будто ожидал этого вопроса.

— Внизу все разрушено. Мы едва успели выбраться.

— Да уж, профессор, вам повезло, — со знанием дела кивнул Том.

В его глазах на мгновение сверкнула неловкость, когда он остановил взгляд на изодранном в клочья свертке в руках девушки, однако он удержался от дальнейших расспросов.

— А что с Грейвсом? — сменил тему Могенс. — О нем что-нибудь слышно?

— Чуть было не погиб. Но все будет в порядке, уверен. С ним бывало и хуже, а он вылезал.

— Грейвс жив? — не поверил своим ушам Могенс. Он не рассчитывал еще раз услышать о нем, не то что увидеть живым. — Где он?

— Там, в комнатенке слева от входа, — махнул Том рукой и тут же поправил себя: — Справа, если отсюда. Только поосторожнее с ним. Он еще жутко дерганый. И у него винтовка.

— Лучше пойдем все вместе, — предложила мисс Пройслер. — Совсем не обязательно торчать тут в обществе этих… — она скользнула взглядом по мертвым упырям, — …этих созданий.

— Тогда идемте, — согласился Том. — Профессор?

Могенс кивнул. Ему тоже было не по себе находиться рядом с упырями, живы они или мертвы.

— Вперед! — Том залихватски закинул винтовку на плечо. «Жест, не слишком свойственный Тому, — отметил Могенс. — Как будто ему требуется подбодрить в первую очередь себя». — Только осторожно, вообще-то мне встретились только эти двое, но кто знает…

Том обождал, пока Могенс не тронется первым, но поскольку тот не двинулся с места, пожал плечами и взял предводительство на себя, выступая важным шагом. Мисс Пройслер и девушка двинулись за ним, правда, лишь после того как Могенс уступил им дорогу, отойдя в сторону. Девушка явно все еще испытывала к нему страх, и дистанция, которую она установила между ними, стала заметно больше — может быть, просто потому, что здесь было больше места.

Когда она бочком проходила мимо него, шагов за пять-шесть, Могенс впервые внимательно всмотрелся в ее лицо. До сих пор он избегал этого, с одной стороны, по причине врожденного такта, с другой — потому что чувствовал, что от его взгляда она пугается еще сильнее. Теперь он посчитал этикет нелепым в их ситуации, а горящий след ее когтей, оставленный на тыльной стороне его ладони, служил дополнительным оправданием несоблюдения условностей.

Вид мертвого ребенка, которого она прижимала к себе, все еще вызывал у него приступы отвращения, но больше заслуживали внимания взгляды, которыми несчастная окидывала убитых упырей. И Том, и мисс Пройслер обошли трупы по широкой дуге, чтобы быть как можно дальше от них. У девицы же таких комплексов не наблюдалось. Напротив, она едва не наступила на откинутую лапу одного из монстров. Могенс слишком мало знал ее, чтобы судить по выражению глаз о скрытых чувствах, и тем не менее он все больше убеждался, что первое впечатление было верно: она не испытывала перед упырями страха. Естественно, она относилась к ним с опаской, но вовсе не с тем ужасом, который охватывал каждого человека при одном лишь осознании, что на свете существуют подобные твари, полулюди-полузвери. Что касается темноволосой пленницы, то ее опасливость была совсем другого рода — боязливое смирение человека перед силами природы, которые могут равнодушно погубить, но в принципе не враждебны. И не так уж опасны, если знать, как с ними обходиться.

«Во всяком случае, — мрачно подумал он, — их она опасается меньше, чем меня». На этом Могенс и закончил свои невеселые размышления.

Внимательным взглядом он обследовал стены и потолок большой залы. Трудно сказать, были ли следы повсеместного разрушения и упадка давнишними, или их оставило последнее землетрясение. Во всяком случае, эта часть здания была повреждена меньше, чем подземный лабиринт. Далеко наверху, где над головой небо, а не каменные своды, возможно, ощущалось лишь легкое сотрясение, а может, и того не было. Внезапно Могенс словно заново осознал, каким чужим и неведомым был этот мир, по которому они сейчас путешествовали. Они находились метрах в пятидесяти под землей, может быть, и меньше, и тем не менее было впечатление, что они передвигаются по поверхности странной планеты, абсолютно чужеродной человеку. В определенном смысле так оно и было. Могенс невольно задумался, сколько еще страшных тайн в толще под их ногами ждут своего открытия.

Внезапно Том резко остановился и крикнул:

— Доктор Грейвс! Это я, Том. Я нашел профессора и мисс Пройслер. Мы идем к вам.

Ответа не последовало, но он, похоже, остался удовлетворен. Он жестом дал понять мисс Пройслер и ее подопечной, чтобы они остановились, снял с плеча винтовку, а потом без опаски прошел в дверь. Мисс Пройслер последовала за ним, Могенс тоже тронулся с места, и девица поспешила присоединиться к мисс Пройслер — скорее всего, ради того, чтобы дистанция между ней и Могенсом не сократилась.

Помещение, в которое они попали, было несравненно меньше большой залы, свод ниже. Однако сохранилось оно гораздо лучше. Потолок и стены не испещрены трещинами, фрески не тронуты неумолимым временем. С дюжину факелов, большинство из которых едва ли догорело и до половины — Могенс решил, что это Том зажег их — освещало комнату колеблющимся, но ярким светом и наполняло воздух запахом гари, от которой першило в горле.

Грейвс сидел на корточках у противоположной стены, и Могенс, кинув на него беглый взгляд, отдал Тому должное в его предосторожности. Винтовка лежала поперек на коленях Грейвса, и он сжимал ее обеими руками. Вид его был ужасен — тот самый вид, когда человек не в себе и склонен к необдуманным поступкам, влекущим за собой тяжелые последствия.

Он был насквозь мокрый. Волосы прилипли ко лбу и свисали на лицо мокрыми прядями. С одежды стекала вода, образуя на полу лужицы. Он дрожал всем телом. А когда Могенс приблизился, то увидел, что лицо его посерело, щеки ввалились, глаза запали — словно за последние двадцать минут он состарился на вечность.

— Боже Мой, Джонатан! — прошептал Могенс. — Что с тобой случилось?

В первый момент ему показалось, что Грейвс вообще не услышал его. Лишь спустя пару секунд, дрожа мелкой дрожью, он поднял голову и посмотрел на Могенса. То, что Могенс прочел в его глазах, не было узнаванием, в них отражался бездонный ужас.