Вольфганг Хольбайн - Анубис

Вечером третьего дня, когда он сидел за своей работой, Грейвс передал через Тома, чтобы он спустился в церемониальную палату, что само по себе было необычно. Как правило, все покидали место раскопок с началом сумерек, и Грейвс не терпел, чтобы кто-нибудь в одиночку «шлялся там», как он выражался. Еще непривычнее показалось Могенсу, что генератор до сих пор работал. Пока Том провожал его к палатке, он снова почувствовал слабую вибрацию земли под ногами. И хотя он уже давно знал, что это всего лишь следствие работы движка, у него по спине прокатился холодок, потому что отчетливее, чем когда-либо, он ощутил шевеление гигантского живого существа глубоко под землей.

Только ради того, чтобы прогнать эту жуткую мысль, он зашагал быстрее, так что догнал Тома еще до того, как они дошли до палатки и ведущей вниз лестницы.

— Доктор Грейвс сказал, чего ему от меня надо? — спросил Могенс.

Том пожал плечами и обеими руками ухватился за концы лестницы:

— Нет, он сказал только, чтобы я вас привел, — и, спустившись на две ступеньки, добавил: — Он чуть не вышел из себя.

В этом нет ничего особенного, подумал Могенс. Скорее наоборот, Грейвс всегда был грубым и нетерпеливым. Но в голосе Тома прозвучало что-то такое, что насторожило Могенса, какая-то дрожь, словно приходилось говорить о том, о чем ему говорить не хотелось — и, кроме того, эта дрожь выдала Могенсу, что между Томом и Грейвсом что-то произошло, однако Могенс воздержался от расспросов.

С той ночи на старом кладбище дистанция между ним и Томом увеличилась. Почему — Могенс не мог понять, но очень сожалел об этом. Он решил не давить на Тома, чтобы еще больше не напугать юношу. Рано или поздно — по крайней мере, он на это надеялся — Том снова будет доверять ему. Вот так молча он и проследовал за Томом по подземелью: в храм, а потом через открытую потайную дверь. Том торопливым шагом шел впереди, давая Могенсу понять, что он больше не желает разговаривать.

За последние дни Том довольно существенно разгреб завал в конце прохода, так что больше не было необходимости проявлять чудеса скалолазания, чтобы добраться до расположенной за ним палаты, рискуя свернуть шею. Однако Том остановился за два шага до остатков кучи и произнес:

— Доктор Грейвс ждет вас там.

— А ты разве не идешь со мной?

— Я… не люблю туда ходить, — промямлил Том. — Это очень плохое место. Лучше я подожду вас у выхода, если вы не против.

Могенс только кивнул. Он понимал Тома лучше, чем тот мог себе представить. Хоть содержимое палаты все больше и завораживало его, в то же время рос и его страх перед тем, что скрывалось за ее тайнами. Дверь, через которую он прошел, не была последней. За ней, еще дальше, но уже в пределах досягаемости, ждала другая, за которой скрывалась намного более мрачная, а может, и смертельная тайна.

— Можешь не ждать меня, — сказал он. — Я сам найду дорогу обратно. Уже поздно.

— Ничего, — ответил Том. — К тому же мне еще надо посмотреть генератор. Надобно пополнить горючее.

Могенс больше не стал спорить, хоть был бы и рад — ему определенно не хотелось входить в палату. Он вздохнул и полез на ставшую заметно меньше кучу. На той стороне он снова распрямился.

К его удивлению, помещение было почти темным — Грейвс включил лишь небольшое число электрических лампочек, которые Том подсоединил здесь по его указанию — так что оставался лишь затерянный островок света где-то на том конце огромного асимметричного помещения. Грейвса не было видно, хоть Том и сказал, что тот ждет его.

— Джонатан! — крикнул Могенс.

Ответа не последовало, не считая невнятного шороха где-то во тьме, который с таким же успехом мог быть плодом его фантазии. Могенс пожал плечами и с вытянутыми руками принялся нащупывать по стене выключатель, где-то здесь установленный Томом.

— Нет, не надо. Пожалуйста.

Могенс испуганно вздрогнул и обернулся на голос. Хоть он и узнал в нем голос Грейвса, его сердце сильно стучало, пока он всматривался в темноту. Нет, смутное движение ему не привиделось. Шорох повторился, потом заколебалась тень на грани круга света.

— У меня разболелась голова, — продолжал Грейвс. — От света больно глазам.

Могенс пожал плечами. Ему стало неуютно, когда он представил себе, что придется пробираться почти в полной темноте по помещению, усыпанному обломками камня и разбитых статуй, однако по какой-то причине он не посмел ослушаться Грейвса. Вместо того чтобы повернуть выключатель, он ощупью прокрался к нише, в которой Грейвс держал карбидные лампы, и зажег одну из них. Против этого Грейвс, похоже, не возражал, так что со штормовым фонарем в руках он начал осторожно продвигаться по разбросанным тут и там грудам развалин.

— Что такого срочного, что ты послал за мной в столь поздний час?

— Я хотел быть уверен, что мы действительно будем одни, — ответил Грейвс. — Кто-то копался в замке. Они становятся все недоверчивее.

— Хьямс?

— Возможно. Хотя я и Мерсеру не доверяю. Он пьет.

— Тоже мне новость!

Могенс понапрасну пытался четче разглядеть фигуру Грейвса, все приближаясь к нему. Что-то с ней было не так, но что, он не мог сказать. И Грейвс, словно прочитав его мысли, отступил дальше во тьму, так что, когда Могенс подошел совсем близко, от нее все равно угадывалась только тень с расплывчатыми краями.

— Что он там делает в свое свободное время, меня не касается, — продолжал Грейвс. — Но когда я говорил с ним сегодня в обед, от него несло перегаром. Меня бы не удивило, что это он тут вынюхивает.

«И с его голосом что-то не так», — подумал Могенс. Это определенно был голос Грейвса, только с каким-то присвистом и хрипом, будто ему было трудно говорить, а может, даже и дышать. Он спросил себя, уж не болен ли Грейвс.

— Но я не за этим велел Тому позвать тебя, — с трудом продолжал Грейвс. — Насколько ты продвинулся в своей работе, Могенс?

— Я же только начал, ты знаешь.

— И все-таки я прошу тебя поторопиться. У нас мало времени. Сегодня уже тридцатое.

— Ну и что?

— Через несколько дней полнолуние, — напомнил Грейвс. Он оторвался от своего укрытия и странно тяжелыми шагами передвинулся к металлическим вратам. Могенс обратил внимание на то, как тщательно он избегает света: не приближается ни к электрическим лампочкам, ни к лучу его штормового фонаря. — Если мы к этому времени не откроем ворота, придется ждать еще месяц.

— Но все это только теория, — возразил Могенс. — А даже если и так, ты ведь уже год ждешь, чтобы их открыть. Так подождешь и еще месяц, какая разница!

— Может, и никакой, — ответил Грейвс. — А может, разница как между победой и поражением, Могенс. Между успехом и крушением.

— С каких это пор у тебя склонность к мелодраматизму? — сыронизировал Могенс.