Карен Чэнс - Дочь полуночи

Мое сердце, охваченное страхом и все нарастающей паникой, болезненно дрогнуло.

«Неужели Луи Сезар уже мертв? Вдруг какой-то из острых предметов, торчащих из тела, задел его сердце? Очень может быть. Француз сейчас является просто какой-то пародией на святого Себастьяна. Красные раны зияют по всему бледному телу. Но нет, кровь еще сочится».

Я заметила тонкую струйку, сбегающую по кочерге. Мертвые тела не кровоточат.

Джонатан провел рукой по ранам, оставшимся на груди и животе жертвы. Его прикосновение заключало в себе непристойную смесь нежности и бесцеремонности. Новые струйки крови как будто обращались в пар от этого прикосновения. Тоненькие завитки поднимались от истерзанного тела Луи Сезара и окутывали руку мага.

— Начинается, — пробормотал Джонатан.

Сердце у меня в груди забилось сильнее, а живот свела болезненная судорога, потому что я все поняла.

Он вытягивал из Луи Сезара силу, забирал его жизнь. Но француз ничего не предпринимал.

Я решила, что единственная причина подобной самоубийственной пассивности могла заключаться в Раду. Возможно, того пригрозили убить, если Луи Сезар будет сопротивляться. Эта идея выглядела довольно глупо, поскольку француз прекрасно знал, что именно Драко собирался сделать со своим братом, но никакого другого объяснения в голову не приходило.

Я прикончила мага, стоявшего на часах у двери. Он был так заворожен зрелищем пытки, что не заметил, как к нему подкралась женщина совершенно дикого вида. Шея часового сломалась почти беззвучно, к тому же этот едва слышный треск был совершенно заглушён зычным голосом Джонатана.

Пока маг забавлялся с багровыми синяками и коркой, запекшейся на старых ранах Луи Сезара, ему под ногти набилась запекшаяся кровь. Маг облизнул пальцы, сжал кулак, и тот склеился из-за субстанции, еще более вязкой, чем мед. От острого желания свернуть этому типу тощую шею у меня задрожали руки.

Джонатан подался вперед и впился в Луи Сезара голодным взглядом.

— Ты ведь помнишь, каким изобретательным я могу быть?

Я отмахнулась от злобы, пульсирующей в голове, оттащила мертвого часового за диван и проскользнула в коридор, старательно прижимаясь к стене. Здесь, вдали от света канделябров, лежали густые тени. Черная земля, покрывающая меня, служила отличной маскировкой, защищала не только от глаз, но и от носа.

В паре футов передо мной застыл еще один маг, поглощенный представлением.

Джонатан неожиданным резким движением выдернул кочергу и был вознагражден едва слышным стоном, просто выдохом, показавшимся тихим даже моим ушам. Однако маг услышал. Он ласково, одобрительно улыбнулся Луи Сезару. Его руки прошлись по всему торсу вампира, размазывая липкую кровь.

— Он умирал каждый день и каждую ночь возрождался, — проворковал, прямо-таки пропел Джонатан. — Словно древний бог, сам Митра.

Маг без всякого предупреждения сунул палец в дыру, оставленную кочергой. Я видела, как он елозил под кожей в боку Луи Сезара.

— Я никогда не убивал его дважды одним и тем же способом.

— Ты вообще никогда его не убивал, — резко произнес Дракула.

Очевидно, не только я видела безумие в серых глазах мага.

Но Джонатан остался глух к словам Драко.

— Он умирал так красиво, раз за разом. Почти всегда молча, но иногда мне удавалось довести его до крика боли, до сладострастных предсмертных судорог. — Свободной рукой Джонатан поглаживал голый бок Луи Сезара, а его палец забирался под кожу все глубже, до самого основания. — Может, закричишь для меня еще раз, напоследок?

Луи Сезар содрогнулся от омерзения, но поднял голову и окинул мага высокомерным, презрительным взглядом. Я подумала, что так, должно быть, смотрел французский аристократ, в жилах которого текла кровь Карла Мартелла, когда шел на гильотину по приказу чиновника-буржуа.

Потом Луи Сезар взглянул поверх плеча Джонатана и увидел меня. Он внезапно вздрогнул, и его глаза широко распахнулись.

Маг из числа подручных, стоявший передо мной, наверное, тоже что-то заметил, потому что замер и начал поворачивать голову. Я удушила этого прихвостня его же шарфом раньше, чем он успел поднять шум. Хотя если Луи Сезар и дальше смотрел бы так, то меня скоренько заметили бы без всякого шума.

К счастью, Драко никогда не отличался долготерпением. Он отшвырнул Джонатана с дороги, взялся за кочергу, торчавшую из бедра Луи Сезара, и жестоко крутанул ее.

— Хватит уже! Отвечай, где Мирча, или я позволю этому психу сделать с тобой все, что ему заблагорассудится!

Луи Сезар ничего не ответил, но отвернулся от меня, когда по комнате разнесся разгневанный голос Раду.

— Я ведь уже говорил тебе, что Мирчи здесь нет! Отпусти его, Влад. Твой враг — я!

Драко резко повернул голову, словно уже позабыл, что Раду тоже здесь. Но не успел он ответить, как парадная дверь распахнулась, и солнечный свет залил окровавленный пол.

— Глупости, Раду! — При звуке знакомого сочного голоса я окаменела, затем очень медленно повернула голову. — Ты ведь прекрасно знаешь, что главным врагом Влада всегда оставался я!

Мирча стоял здесь, с рапирой в руке, и, как всегда, улыбался. Словно солнечный блик, сияющий на остром краю разбитого стекла, эта улыбка безошибочно предвещала кровопролитие. В ней не было ни капли теплоты.

— Ага! — Влад убрал руки от Луи Сезара, словно тот вдруг перестал существовать.

Наверное, Дракула так и подумал.

Надо отдать Кэдмону должное. Он был хорош!

Кругом растекалась кровь, валялось несколько трупов экспериментальных животных из зверинца Раду. Поэтому я не смогла понять, удалось ли эльфу скопировать запах, но все остальное было безупречно. Он мог бы провести даже меня. Мое мнение о талантах эльфов росло не по дням, а по часам.

Вампир, стоявший неподалеку, обернулся, чтобы что-то сказать магу, уже покойному, и увидел меня. Он не был мастером, однако сиплого крика, вырвавшегося из его горла перед тем, как мой самодельный кол вонзился в сердце вампира, хватило, чтобы все глаза в комнате сосредоточились на мне.

Да, на меня смотрели все, не считая Драко.

— Убейте ее, — бросил он, не сводя взгляда с Мирчи.

Я подпрыгнула к люстре, чтобы избежать града заклинаний и самых обыденных ударов, хотя и не знала, достану ли до нее. Кэдмон избавил меня от самых серьезных последствий атаки своего племянника, но силы мои все равно были на исходе, и все тело болело. Однако я вцепилась в люстру так, что хрустальные висюльки зазвенели под руками. Как раз в этот миг взрывная волна ударилась в стену там, где я только что стояла. Посыпались штукатурка и битые кирпичи.

Кэдмон из дверного проема метнулся ко мне на выручку, но Драко встал у него на пути. Они сейчас же вступили в схватку, одинаково могучие и мрачно прекрасные. Кажется, эти двое почти ни в чем не уступали друг другу. Сильной чертой Кэдмона было хитроумие, а Дракулы — ярость. Затем мое внимание отвлекло заклинание, которое ударило в люстру, отчего всполохи света бешено закружились по комнате, а тяжелое кованое железо растеклось, как подтаявшее масло.