Карен Чэнс - Дочь полуночи

У меня не осталось иного выбора. Придется считать, что теперь за мной охотится чокнутый маг, одержимый жаждой мести, и неизвестно сколько его подручных. Все потому, что Мирча решил поступить по-своему».

Он приподнялся, протянул ко мне руку.

— Не надо, — предостерегающе сказала я. — Не надо. — Его рука упала.

«После веков неведения тяжело взвалить на себя столько всего. Теперь я обеспечена воспоминаниями Луи Сезара и прочими темами для ночных кошмаров по крайней мере на тысячелетие вперед. Хуже того, я никак не смогу от них избавиться. Все уже позади, но мне предстоит еще вымести мусор».

Я вдруг ощутила жуткую усталость.

Секунду мы с Мирчей смотрели друг на друга. Даже в полумраке я видела, что на его лице, лишенном возраста, от изнеможения залегли тонкие морщинки. Мирча казался таким же усталым, как и я, плюс этот тоскливый взгляд побежденного. Я никогда не видела его таким. Мои кулаки сжались. Я с ужасом осознала, что один из них поднялся. Костяшки пальцев осторожно провели по гладкой щеке вампира. Затем я развернулась на каблуках и направилась к двери, отчаянно стремясь уйти отсюда раньше, чем выкажу слабость, о которой позже буду сожалеть.

— Дорина! Куда ты поедешь? — Голос папаши звучал мягко, осторожно.

— Обратно в Нью-Йорк, к своей жизни. — Я замешкалась у самой двери. — И вот еще что, Мирча. В следующий раз, когда тебе потребуется помощь, не звони мне.

Он не стал звонить, вместо этого написал. Хотя я едва не пропустила его письмо.

После одного инцидента, спровоцированного недостаточной порцией утреннего кофе и тем, что униформа этих служащих здорово походила на боевой наряд демона-биртиниана, почтальоны просто швыряли корреспонденцию куда-то в сторону дома, когда проезжали мимо. Этим утром я нашла одно письмо в кусте гортензии, а второе сняла с крыши, висящей над крыльцом, затем отняла у Вонючки пуделя соседки, миссис Люка, и повела дуэргара домой.

Письма я положила к тем, которые получила утром из подвала. Клэр в данный момент находилась в Волшебной стране, однако все равно регулярно отправляла записки через портал, который ее дядя использовал для пополнения винных запасов. По причине разницы во времени между мирами этим утром я обнаружила сразу три письма, датированных разными неделями. Во всех сообщалось одно и то же. У нее все хорошо, у Хейдара тоже, Кэдмон просто невозможен. Видимо, никто не хлопотал вокруг будущей матери так же усердно, как этот эльф, но оно и неудивительно, если вспомнить, что означенная мать вынашивала наследника престола.

Клэр писала, что она все еще здорово выбита из колеи из-за беременности, но больше из-за тех животных, которых убила в доме Раду. Строгая вегетарианка, она с трудом перенесла то, что своим присутствием досуха выжала магию из большинства экспериментальных гибридов и тем самым лишила их жизни. Уцелели только те, которые, как и Вонючка, были хотя бы частично волшебного происхождения. На такие гибриды Клэр воздействовала с меньшей силой. Я рассудила, что это и к лучшему. У нуля и получеловека будет немало трудностей при дворе и без того, чтобы лишать магии придворных.

Еще Клэр писала, что выискивала какое-нибудь волшебное средство, которое избавило бы меня от припадков. Одного ее слова оказалось достаточно, чтобы Кэдмон устроил лабораторию, в которой она могла изучать новые растения. Еще немного, и она выдрессирует короля не хуже Хейдара.

Из двух других писем одно оказалось от Мирчи. Он писал, что хочет сделать мне чисто деловое предложение, никак не связанное с семейными неурядицами. На этом месте я подняла бровь, но стала читать дальше. Переезд Клэр означал, что счета теперь приходили на мое имя.

Мирча хотел знать, не соглашусь ли я вступить в спецотряд, который Сенат формирует, чтобы разрешить проблемы, вызванные войной. Если точнее, мне придется выслеживать новые порождения мрачных экспериментов и неукоснительно направлять их в лабораторию Раду. Я также могу оказать помощь в поисках нелегальных мигрантов из Волшебной страны, пока они не начали нападать на людей, и, разумеется, следить за тем, чтобы запрет на импорт эльфийского вина строго соблюдался.

Я плеснула себе в кофе крошечный глоточек из контрабандного запаса.

«Какое счастье! Того, что есть в подвале, хватит еще лет на пять, благодаря дядюшке Клэр, благослови его Господь!»

Я выпила за Пипа и продолжила читать письмо.

Сенат решил взять на службу меня, особу со столь дурной репутацией, когда получил две рекомендации. Мирча каким-то образом внушил им, что наше последнее предприятие и тот факт, что я занималась воспитанием дуэргара, делают меня чуть ли не экспертом по темным эльфам. Вторую рекомендацию дал Кэдмон. Хотя, по-моему, термин «рекомендация» в данном случае не совсем подходит. Похоже, король эльфов просто-напросто отказался иметь дело с кем-либо другим. Это заставило меня сощуриться и задаться вопросом о том, что еще задумал этот ловкий старый пройдоха. Наверное, стоило бы это выяснить.

Последнее послание представляло собой посылку, завернутую в коричневую бумагу. На ней красовалась печать с семейным гербом. Само собой, оттиск был сделан на кроваво-красном воске. Я улыбнулась, надламывая печать, и еще шире, увидев содержимое свертка.

Раду потрудился прислать мне небольшой подарок вместе с письмом, где в двух абзацах говорилось о спецотряде Сената, а еще в восьми — о средствах, людях и проблемах, с которыми он вынужден работать. Дядюшка вернулся в МОППМ, поскольку его жилище требовало капитальной перестройки. Я поморщилась при мысли о том, что именно он соорудит на этом буквально пустом месте. Волосы мои вставали дыбом. Мне просто не терпелось увидеть такое.

Еще Раду писал, что Мирча прямо-таки рыл землю копытом, пытаясь вернуть Луи Сезара, хотя бы до окончания войны. Тот умчался, когда до него, к недовольству Мирчи, дошли какие-то слухи о Кристине. Мирча хотел видеть Луи Сезара в спецотряде, который сам и начал формировать, поскольку это была его идея. Он заявил Раду, что задача непростая, ведь многие люди не хотят иметь никаких дел с эльфами. Сенат отчаялся настолько, что берет на службу дампира. Кто следующий? Тролли? Я усмехнулась и мысленно отметила, что надо при первой же возможности познакомить Раду с моим новым секретарем.

Что касается вещицы из посылки, то к ней не было приложено никаких записок, хотя я в них и не нуждалась. Раду прислал мне коробку сливочных ирисок. Мой любимый вкус. Я минуту постояла, размышляя обо всех планах и интригах, клятвах и семье, но главным образом о паре синих-синих глаз.

Проснувшись в доме Раду, я нисколько не удивилась тому, что Луи Сезар просто исчез. Наверное, я обиделась бы, если бы у меня не было его воспоминаний. Да, если бы я была к этому не подготовлена. Где-то посередине пути Луи Сезар устал от людей, которые лгали, предавали и бросали, поэтому выдал миру закономерный ответ. Он стал бросать сам, первым.