Чайна Мьевиль - Кракен

— Вулканом, — через плечо бросила Мадди. — Боже, вы чертовски безнадежны.

Больше никогда в жизни она об этом человеке не думала совершенно.

— Лаура?

— Ой, здравствуйте! — Лаура подняла взгляд. Если память ее не подводила, мужчина, стоявший у ее стола, работал в отделе кадров.

— Нужна небольшая услуга, по-быстрому, — сказал он. — Документы аукциона по «Звездному пути» хранятся у вас, верно? — (Она кивнула.) — Мне нужен список покупателей и продавцов.

Двадцатисемилетняя, рыжеволосая и стройная Лаура настолько глубоко увязла в долгах, что изучала в интернете процедуры банкротства. У нее было пристрастие к хип-хопу, саму ее забавлявшее и слегка озадачивавшее.

— Хорошо, — согласилась она и, нахмурившись, занялась поисками в своем компьютере. — Хм, так, а в чем же дело?

Мужчина не мог работать кадровиком, ей, должно быть, изменила память: он, видимо, следил за поступлением платежей.

— Ох, вы же понимаете, — сказал он, покачивая головой и задирая брови, чтобы показать, как долго ему пришлось страдать.

Лаура рассмеялась:

— Да уж, могу себе представить. — Лаура подумывала продолжить образование и получить магистерскую степень по литературе. Она извлекла нужные файлы. — Вы были на торгах? Переодевались?

— О да. Вообразите меня этаким сплошь сияющим.

— Вам все они нужны? Видите ли, мне понадобится разрешение.

— Что ж, — сказал он задумчиво. — Вероятно, все, но… — Он пожевал свою губу. — Вот что. Если вы позвоните наверх, то сможете получить подтверждение от, э-э, Джона, и тогда, может быть, распечатаете мне все данные по этим торгам, но это не к спеху. А пока нельзя ли просто предоставить подробности касательно лота шестьсот один?

Лаура несколько раз щелкнула мышью.

— Хорошо, — сказала она. — А насчет остальных я перезвоню через пару часов, идет?

— Не к спеху.

— О-о, анонимный покупатель.

— Ну да, знаю, вот потому мне и надо выяснить, кто это такой.

Лаура взглянула на знакомое лицо.

— Значит, договорились. А что вы проверяете?

Она раскручивала в обратную сторону длинную череду процедур анонимизации.

— О господи, — сказал мужчина, закатывая глаза. — И не спрашивайте. Проблемы, проблемы. Но мы справляемся.

Она распечатала сведения. Ее собеседник взял страницу, помахал Лауре в знак благодарности и удалился.

— Вот он, идет сюда, — сказал Дейн.

Они с Билли слонялись возле газетного киоска. Джейсон Смайл, пролетарий-хамелеон, переходил через дорогу, направлялся к ним, сворачивая и разворачивая лист бумаги. По пути Джейсон продолжал применять свое магическое умение, и прохожие мгновенно испытывали смутную уверенность в том, что они его знают, что он — сотрудник их компании и сидит через два стола от них, или переносит кирпичи на их стройплощадке, или так же, как они, мелет кофейные зерна. Правда, вспомнить, как его зовут, никто не мог.

— Привет, Дейн, — сказал он, обнимая друга. — Привет, Билли. А Вати где? Здесь, нет?

— Поглощен забастовкой, — объяснил Дейн.

Джейсон был функцией экономики. Магическое умение обезличивало его, не оставляя ничего специфического. Он был абстрактен — не рабочий, но очеловеченное воплощение труда за плату. Кто мог посмотреть этакой горгоне в лицо? Поэтому всякий, кто видел этого человека, подгонял его под свои собственные представления. И Джейсона невозможно было заметить.

Если бы Смайла не существовало, Лондон со своей экономикой все равно породил бы его, вычленил, произвел на свет. Джейсон имел обыкновение находить где-нибудь свободный стол, играть в солитер или перекладывать бумаги, а в конце рабочего дня обращаться в отдел кадров с просьбой выдать ему аванс наличными по его платежному чеку. Такая нестандартная просьба неизменно вызывала замешательство — главным образом потому, что человек казался знакомым, а в компьютере его не находили. Ему давали деньги из мелкой суммы наличных, имевшейся в отделе, и делали пометку: «разобраться».

Смайл также выполнял разные поручения или оказывал услуги друзьям. Сейчас он все еще не избавился от остаточного воздействия своего навыка. Поэтому Билли, хотя и знал, в чем дело, при взгляде на Джейсона испытывал чувство, что тот работал в Дарвиновском центре то ли лаборантом, то ли биологом.

— Вот. — Джейсон передал распечатку. — Покупатель вашей лазерной пушки. Я говорил серьезно, Дейн. Поверить не мог, когда услышал, что ты… ну, знаешь, что ты и церковь… Рад, что сумел помочь. Обращайся, если что.

— Очень тебе признателен.

Джейсон кивнул:

— Ты знаешь, как меня найти.

Он сел в проходящий автобус, ничего не заплатив: водитель знал, что они работают на одной автобазе.

Дейн разворачивал распечатку медленно, будто под барабанную дробь.

— Ты знаешь, что там написано, — сказал Билли. — Только мы еще не понимаем почему.

Несколько секунд ушло на то, чтобы разобраться. Набор сведений — уплаченная цена, проценты, имеющие отношение к делу адреса, даты, первоначальный владелец… и вот — имя покупателя, выделенное маркером: значит, в других местах оно было скрыто.

— Однако, нет, — сказал Дейн. — Это не Гризамент.

— Саира Мукхопадхьяй? — прочел вслух Билли. Он знал, как это произносится. — Саира Мукхопадхьяй? Черт возьми, кто она?

— Помощница Фитча, — тихо сказал Дейн. — Та шикарная дамочка. Она была там, когда Фитч читал по земным потрохам.

Они переглянулись. Стало быть, не Гризамент.

— Тот, кто купил это оружие, заколдовал его и использовал, чтобы приобрести услуги Саймона… — сказал Билли. — Это кто-то из лондонмантов.

В голове у Билли всю ночь напролет стоял гвалт. Этот бурный и бессвязный поток образов вряд ли заслуживал названия сна. Назовите это рвотой, назовите это ливнем.

Он снова находился в воде, не храбрясь, но хмурясь, и синхронно плыл, нет, не плыл, но погружался, направляясь к богу-спруту, который, он знал, был где-то там, снабженный щупальцами стержень из плоти и глаз величиной с луну, какого Билли никогда не видел, но не сомневался в его существовании, словно ядром этой чертовой планеты был не раскаленный металл, но моллюск, словно то, в направлении чего мы падаем, когда падаем, то, куда направлялось яблоко, повстречавшее на своем пути голову Ньютона, было кракеном.

Его погружение было прервано. Он водворился во что-то невидимое, со стеклянными стенками, не различимыми в черноте моря. В некое подобие гроба, лежа в котором он чувствовал себя не только неуязвимым, но и облеченным властью.

Потом последовал мультик, который Билли тут же узнал, — издавна любимая им история о бутылках, танцующих, пока спит фармацевт, и не было видно никаких цефалоподов; затем он на мгновение сделался Тентеном и был тем, кем он был в одном из своих Тентеновых снов, и капитан Хэддок подошел к нему со штопором в руке, потому что Тентен был бутылкой, но ничто не могло его затронуть, и он не испугался; затем он оказался наедине с шатенкой и опознал ее как Вирджинию Вулф, если угодно, не обращавшую внимания на спрута в своем окне, который выглядел совершенно заброшенным, бессильным и забытым, — вместо этого Вирджиния говорила Билли, что он, согласно необычному определению, является нестандартным героем, что находится он в некоей классической стране и что, говорят, произошла катастрофа, случилось фиаско, но почему тогда он чувствует себя таким сильным? И куда теперь делся этот долбаный кракен? Лень залезать к нему в голову, так, что ли? А кто это выглядывает из-за спины ласково улыбающейся модернистки, с двух разных по высоте точек? Мерзкий, как лик близкой войны? Одна ухмылка и одно бездумное, пустое лицо? А если скользнуть чуть ближе: шаркающие петушиные прыжки, ноги как у пугала, палец, прижатый к носу, и табачный выхлоп из одной ноздри? Привет, старый петух! Сабби, Госс, Госс и Сабби.