Ганс Эверс - Пражский студент

В это утро долго не светало, хотя солнце уже взошло. Всю ночь напролет тихий дождь скребся в окно спальни Балдуина. Предутренний ветер наполовину высушил мокрые улицы, но небо все еще было покрыто густыми тучами — они висели низко, чуть ли не над самыми крышами, и высокие башни скрывал туман.

Крытая карета уже ждала пассажиров. Четверо мужчин вышли из дома: Балдуин, двое его друзей-секундантов и человек с саквояжем — врач, доктор Тибурциус.

Балдуин остановился у ворот.

— Друзья, время еще терпит. Поезжайте вперед! Моя коляска вас догонит!

— А место ты хорошо запомнил? — спросил Заврел, державший саблю Балдуина под плащом.

— Я знаю место.

— За Эрленшлагом маленькая лужайка в лесу, на краю ее — большая ель...

— Да, знаю. Я много раз бывал там.

Балдуин, вызвав открытую коляску, задумчиво застегивал плащ. На душе его было муторно: он и сам не знал, отчего. Долгая дождливая ночь, в которую он, томимый кошмарами, почти не спал, крайне утомила его. Если бы сейчас проглянуло солнце! Почему он отослал друзей вперед? Их болтовня казалась ему невыносимой — но теперь, оставшись один, он предпочел бы слушать ее... С четверть часа он прохаживался перед домом; потом подъехала коляска.

Копыта глухо стучали по древней ветхой мостовой. К городской черте, через гулкие мосты, мимо полуразрушенных домиков предместья... По сельской дороге — к назначенному месту в лесу.

Дорога пошла в гору. Песчаную колею тесно обступали старые дубы, буки и березы. Кучер подхлестывал лошадей. Коляска тяжело скрипела, взбираясь по крутому подъему.

Кра-кра-ах!

Балдуин едва не вылетел из экипажа от резкого толчка. Лошади встали.

— Что там?! — зло крикнул он.

— Заднее колесо сломалось, господин! — встревожено крикнул кучер.

Балдуин мгновенно выскочил наружу.

— Хорошенькие дела! — прорычал он. — Не могли вы, идиоты, быть поосторожнее?!

Кучер молча пожал плечами и занялся осмотром колес. Второй слуга, увидев лицо хозяина, бегом пустился прочь.

Балдуин нетерпеливо глянул на часы.

— Как долго займет починить колесо? — спросил он.

— Час или больше даже... Часа на два хватит работы мастеру, — ответил кучер. — Фриц уже побежал в деревню за помощью...

Балдуин застегнул плащ доверху.

— Я пойду пешком, — сказал он. — Почините, — возвращайтесь домой. Черт побери, мне надо спешить. Барон уже заждался своей памятки!

Утренний ветер низко гнал темно-серые облака, почти над самими верхушками источающих после дождя капель крон деревьев. Нельзя было терять ни минуты, и Балдуин, сообразив, как сократить путь, помчался широким шагом через луга и кустарники. То и дело он поглядывал на часы, ускоряя и ускоряя шаг. Остался последний отрезок пути — узкая тропа, рядом с которой тянулась канава, засыпанная прошлогодней листвой и заплывшая грязью.

Но кто это показался из-за деревьев? Кто вышел ему навстречу прямо со стороны заветной лужайки? Балдуин приостановился. Или это один из секундантов? Может статься, они уже перестали его ждать? Незнакомец медленно приближался.

В руке он держал обнаженную саблю, на нем была студенческая шапка с козырьком, низко надвинутая на лоб. Высокие сапоги заляпаны грязью. Медленно, мерно как автомат, двигался он вдоль просеки. Его стеклянные глаза безразлично глядели на оружие, с клинка которого капала кровь...

Балдуин схватился за ствол дерева. Ноги его увязли в грязи. Зубы непроизвольно застучали...

Двойник как лунатик перешагнул канаву, не спуская глаз со своего клинка. Потом остановился, вынул платок и вытер с лезвия кровь. И опять зашагал — мимо остолбеневшего Балдуина, даже не удостоив его взглядом. Лишь насмешливая гримаса исказила его лицо, когда он отшвырнул кровавый платок. Затем он бесшумно исчез между деревьями.

Опять призрак?! Балдуин весь сжался. Он боялся идти дальше. Или это его больная фантазия постоянно вызывает жуткое видение? Старый мошенник Скапинелли отблагодарил его отличной каверзой — за деньги, которые Балдуин взял, не подозревая об этой стороне расплаты! Не устраивал ли доктор Месмер в Париже нечто подобное? Воображение все это, одно только воображение! Чушь, что старик вывел его отражение из зеркала и что этот зеркальный образ все время встречается с ним! Чушь — будто зеркала не отражают его. Ему это чудится... Ему нужно немедленно заняться собой, некоторое время пожить тихо и спокойно, может быть съездить на воды, развлечься...

И тут он, механически шагая вперед, вдруг увидел сквозь малинник нечто белое. Оно висело на ветке. Он сорвал белую тряпку — и, стиснув зубы, собрав в кулак свою волю, помчался вперед... Разве это был не его собственный платок? Так, в смятении, он вырвался на поляну, где должен был произойти поединок.

Солнце наконец засияло между туч. Он увидел группу людей на лужайке — один лежал на траве... Ах, да, барон! Над ним склонился на коленях врач. Балдуин увидел, как он поднялся и пожал плечами: уже не поможешь. Другие сняли шапки — Балдуин увидел своих друзей, графа и незнакомых секундантов барона; склонив голову, все они безмолвно стояли над мертвым. Не в силах пошевелиться, Балдуин опустил глаза ниже. Его противник, мертвый, с распоротым животом и пронзенной грудью, плавал в луже собственной крови... Кто, кто его убил?! Кто? Призрак, прошедший мимо, издевательски усмехнувшийся, вытиравший платком окровавленную саблю? Это был не он, нет, нет... Шатаясь, как пьяный, Балдуин бросился в лес. Никто не заметил его появления и бегства...

Балдуин сидел дома, склонившись над пустым стаканом.

Он был недалек от безумия. Этот «другой Балдуин» оказался не бескровной тенью, не ночным привидением; он спокойно расхаживал днем, он совершал материальные действия, жил собственной жизнью — но послушный злой чужой воле. И сам Балдуин был против него бессилен...

Когда минул полдень, Балдуин вызвал карету. Он должен объясниться с графом, засвидетельствовать ему, что сам он не нарушал обещания, что он даже не поспел на место дуэли.

Вскоре он подъезжал к замку Щварценбергов. Появился старый слуга и сдержанно поклонился ему.

— Господа дома? — спросил Балдуин.

Старик молча скрылся в доме, но через несколько минут вернулся со словами:

— Их графские милости не станут говорить с господином Балдуином!

Как? Что? Более не станут говорить? Взор Балдуина блуждал по фасаду и окнам. Он видел — или ему показалось? — как в верхнем этаже мелькнула и исчезла за падающей гардиной узкая белая рука...

Он скорчился от палящей душевной боли. Хрипло приказал повернуть коней и выехал из парка. С тихим лязгом закрылся за его спиной засов тяжелых ворот.

Всю дорогу до дома его сотрясал истерический плач. Теперь все было кончено, все! Продолжая рыдать, но уже без слез, он вылез перед воротами своего особняка.