Роберт Говард - Собрание сочинений. Том 2. Голуби преисподней

Он стоял, и клубы дыма возносились к утреннему небу. На плоскогорье рычали вышедшие поохотиться львы. Медленно, словно солнечный свет, пробивавшийся сквозь туман, к человеку возвращался рассудок.

— Свет божьих лампад достигает и мрачных, забытых всеми мест, — угрюмо сказал Кан. — Зло царит в уединенных местах, но оно не бессмертно. За ночью приходит свет, и исчезает мрак даже здесь, в глухом углу. Удивительны твои предначертания, бог моего народа, но кто я такой, чтобы усомниться в твоей мудрости? Мои ноги несли меня в страну зла, но ты не позволил причинить мне вреда и сделал меня бичом, карающим зло. Над людскими душами еще распростерты широкие крылья страшных чудовищ, и много видов зла целят в сердце, ум и тело людское. Но когда-нибудь, я надеюсь, тени растают, и Князь Тьмы будет навсегда посажен на цепь в безднах ада. А пока этого не произошло, люди лишь в собственном сердце должны видеть опору в борьбе с чудовищами, чтобы наконец с твоей помощью восторжествовать над ними.

Соломон Кан посмотрел в сторону немых гор и ощутил беззвучный зов, летящий из-за них, от непознанных дорог. Кан поправил пояс, сжал трость и обратил лицо к востоку.

Грисвелл проснулся внезапно. Каждый его нерв звенел, предупреждая об опасности. Он в изумлении осмотрелся вокруг, сначала не соображая, где он находится и что здесь делает. Лунный свет просачивался через запыленные окна, и большая белая комната с высоким потолком и зияющим провалом камина была совершенно незнакомой. Затем, когда он высвободился из паутины сна, сразу вспомнил, где он и как сюда попал. Повернув голову, он посмотрел на своего компаньона, спящего на полу около него. Джон Браннер был всего лишь смутной громадной формой во тьме, которую едва серебрила луна.

Грисвелл попытался вспомнить, что его разбудило. В доме было тихо, и снаружи тоже стояла тишина, нарушаемая только заунывным уханьем совы далеко в сосновом лесу. Но вот ему удалось поймать ускользнувшее воспоминание. Это был кошмар, сон, до того наполненный смутным ужасом, что заставил его проснуться в страхе. Воспоминание нахлынуло вновь, живо обрисовывая отвратительное видение.

Но был ли это сон? Должно быть, так, но он так странно смешался с недавними действительными событиями, что теперь трудно было понять, где кончается реальность и начинается фантазия. Ему, спящему, казалось, что он вновь пережил несколько часов, бодрствуя.

Сон начался внезапно, едва только он и Джон увидели дом, в котором сейчас лежали. Они подъехали, гремя железом и подпрыгивая на выбоинах старой дороги, которая вела через сосновые леса, в которых он и Джон скитались вдали от дома в Новой Англии в поисках приключений. Они приметили этот старый дом с галереями и балюстрадами, поднимавшийся посреди зарослей дикого кустарника навстречу заходящему солнцу. Дом сразу же завладел их вниманием, возвышаясь на фоне зловеще багряного заката, — черный, застывший, мрачный.

Они жутко устали от дороги, от тряски по лесным калдобинам на протяжении всего дня. Старый заброшенный дом будоражил их воображение своим былым великолепием и полным упадком. Они оставили машину на дороге, и, когда поднимались по узкой дорожке из кирпича, почти заросшей густой порослью, над домом взмыла стая голубей и унеслась прочь с диким шумом крыльев.

Дубовая дверь осела на сломанных петлях. Пыль лежала густым толстым слоем на полу широкой темной прихожей и на ступеньках лестницы, ведущей куда-то вверх. Они повернули и вошли в просторную, пустую пыльную комнату с блестящей паутиной по углам. Пыль лежала везде.

Немного поговорив о том, что неплохо бы развести огонь в камине, они тем не менее решили этого не делать. Солнце село и быстро пришла тьма, кромешная тьма сосновых лесов, в которых было полно гремучих змей, представлявших немалую опасность для человека. Поев из банок, они завернулись в одеяла около холодного камина и мгновенно уснули.

Практически все это приснилось Грисвеллу. Он вновь увидел мрачный дом, воздвигнутый среди леса, увидел полет голубей, когда он и Джон подходили по разбитой дорожке к дубовым дверям. Он увидел темную комнату, в которой они сейчас лежали, и две темные фигуры, закутанные в одеяла, распростертые на пыльном полу. Это был он и его друг. С этого момента сон слегка изменился, выходя из реальности и слегка окрашиваясь страхом. Он вновь видел просторную пыльную комнату, едва освещенную серебристым светом луны, свет которой струился из какого-то скрытого источника, так как в комнате не было окон. Но при сером свете он увидел еще три маленькие фигуры, неподвижно висящие в ряд, их спокойствие и неподвижность вселяли холодный ужас в его душу. Не было слышно ни звука, но он чувствовал присутствие страха и безумия, затаившегося в темном углу… И он вновь перенесся в пыльную комнату с высоким потолком и лежал сейчас напротив камина.

Он лежал, закутанный в одеяло и напряженно всматривался в темный провал двери и затемненный холл, туда, где луч лунного света падал на лестницу с балюстрадой в каких-то семи шагах от него. И там, на лестнице, было нечто — скрюченное, уродливое существо, призрачная тварь, которая, однако, не была видна в луче света. Но тусклое желтое пятно, которое могло быть лицом, было повернуто в его сторону, как будто нечто затаилось на лестнице, злобно рассматривая его и Джона. Холодный ужас ударил по его нервам, и он проснулся, если действительно спал.

Он моргнул. Луч света по-прежнему падал на лестницу, но никакой уродливой фигуры там не было. Однако страх, навеянный жутким сном, все еще был с ним. Он сделал несколько непроизвольных движений, пытаясь разбудить товарища, лежащего рядом, но внезапно раздавшийся звук парализовал его.

Что-то свистело этажом выше. Свист был жутким и одновременно сладким, не неся никакой определенной мелодии, — это просто был свист, мелодичный и пронзительный. Такие звуки в заброшенном доме были тревожными сами по себе, но нечто большее, чем страх насильственного вторжения, держал в оцепенении Грисвелла. Он не мог измерить меру ужаса, владевшего им. Рядом зашевелился Браннер, его фигура смутно обрисовалась во тьме, голова была повернута в сторону лестницы, словно Джон прислушивался. Сверхъестественный свист стал более сладким и более дьявольским.

— Джон, — прошептал Грисвелл сухими губами. Он хотел кричать, объяснить товарищу, что на лестнице что-то есть и это что-то не сулит им ничего хорошего, что они должны немедленно покинуть дом. Но голос замер в сухой глотке.

Браннер встал. Его башмаки гулко стучали по полу, когда он уверенно двинулся навстречу неведомому за дверью. Без спешки он прошел через комнату и смешался с тенями, которые сгущались у лестницы.