Фёдор Леонов - Секретный пианист

- На сегодня достаточно. Отбой. Ребята ведут связного дальше. Геннадий пусть возвращается домой. С ним потом разберемся, - приказываю я влюбленной парочке по специальной связи.

Через пять минут молодые выходят из чайханы и садятся в стоящую за углом оперативную машину. Молодой человек отдает видеозапись всего, что происходило в чайхане.

Дальше события разворачиваются неожиданно стремительно. Связной садится в далеко не новую, но, как позже выясняется, очень быструю «Волгу». Резервная пара автомобилей немедленно «принимает» его, стараясь остаться незаметными. В городе это не трудно, поток машин здесь не такой, как в моем родном Питере, но достаточно плотный для того, чтобы, не выпуская «объект» из виду все время оставаться невидимыми, пропуская между собой и связным одну-две машины. Связной выезжает из города и ситуация меняется: старенькая «Волга» как будто обретает второе дыхание и вырывается вперед. Она несется по трассе со скоростью явно большей, чем сто километров. Оперативные «Жигули» так не могут, им тоже довольно много лет, автопарк милиции давно нуждается в замене.

- Скорость сто пять километров, - докладывает молодой водитель. Я следую в некотором отдалении в другой оперативной машине, стараясь не упустить ни слова. Связь прерывается сильными помехами. Через минуту слышу: машина почти неуправляема, руль сильно «бьет». Сбрасываю скорость.

- Может быть, рискнешь? – прошу я водителя.

- Нет. Дорога пустая. Если и дальше буду за ним нестись - засечет.

Скрепя сердце отдаю приказ:

- Обеим машинам: слежку прекратить.

Плохо, очень плохо… операция может провалиться. Шоссе идет по направлению к государственной границе, понятно, что этот связной едет на встречу со следующим в цепочке связным. Рация на таком расстоянии от города бесполезна.

...Приближаюсь к посту ГАИ. Увидев мою машину, несущуюся на предельной скорости, молодой инспектор выскакивает на шоссе и вовсю машет жезлом. Я торможу на обочине и тоже выскакиваю из машины:

- Мне нужен телефон! Срочно!

Настроение у паренька мгновенно меняется:

- Что-то случилось? Кому-то плохо?

Я звоню в город, Хамиду. Волнуясь, объясняю ситуацию.

Полковник совершенно спокоен.

- Александр, все в порядке, отзывай оперативные машины.

- Но уйдет же, гад!

- Не уйдет, - по-восточному вальяжно отвечает Хамид, - никуда он от нас не денется. Сейчас попрошу связаться с водителями-дальнобойщиками, которые постоянно пользуются этой дорогой. Они ведут между собой переговоры на своей волне. Его «примут» и «проводят». Возвращайся в город, Саша, ты уже сделали все, что необходимо.

И, правда, верные Хамиду ребята отслеживают связного, выявляют, кому узбек передает пленку. Им оказывается китайский офицер, служащий на границе Киргизии и Китая. Он, используя свои связи, свободно ходит на территорию соседней страны и возвращается обратно.

Еще через две недели происходит очередная встреча Геннадия и узбека, после которой связного и китайского офицера берут с поличным при передаче документов. Геннадия и его друга - полукровку тоже арестовывают.

Я выполняю задание, увольняюсь из ресторана, тем самым опечаливаю хозяина и Лочинай. Прощаюсь с Хамидом и его семьей. В подарок мне нагружают ящик дынь и ящик арбузов, отдельно к самолету доставляют коробку с отборным виноградом.

Смеюсь:

- Провожаете, как почетного гостя!

Хамид обещает навестить меня в Ленинграде и рассказать все, что произойдет уже без моего присутствия.

Ленинград встречает меня мелким дождем. Поймав такси, загружаю в багажник ящики и коробки, еду прямо к Лере. Девушка открывает дверь. Вваливаюсь в квартиру с двумя коробками, сзади кряхтит таксист с тяжеленным ящиком в руках.

- Ну вот, и ты и дождалась своего "счастья"! Теперь будешь поедать фрукты в неограниченном количестве.

В два захода затаскиваю подарки в коридор, целую Леру и мчусь сначала домой, а потом на доклад. На ходу, сбегая по лестнице за таксистом, скороговоркой кидаю фразу:

- Подожди меня еще чуть-чуть, до вечера!

Видимо, так будет всегда. Ладно, деваться некуда, до вечера дотерплю. Дольше ждала. Прапрабабушка на портрете довольно улыбается.

Александр приходит к вечеру, как и обещал. Долго разговариваем при свете настольной лампы. Рассказываю любимому про беременность, про неожиданные семейные новости и прошу Сашу, в свою очередь, рассказать о своих родителях - примерную родословную - все, что знает. Оказывается, что знает он совсем немного:

- Моя фамилия, также как и фамилия родителей - Тиссен. По словам отца, наш старинный род восходит к самим Рюрикам и остзейским немцам. Он успел упомянуть об этом перед своей смертью и посоветовал молчать о дворянском происхождении семьи. Учитывая, что мы жили при советской власти, такой факт из биографии не приветствовался.

- Вспоминай свое детство.

- В детстве учился в музыкальной школе при консерватории по классу фортепиано. Но, когда выкраивал свободное время, любил с дворовыми мальчишками в футбол погонять или в войну поиграть. Мне периодически надоедало быть паинькой. Учителя пророчили будущее известного пианиста. Папа был доволен. Уметь играть на музыкальном инструмене считалось для него обязательной нормой, так же, как свободно владеть хотя бы одним из иностранных языков.

Саша замолкает ненадолго, видимо вспоминает картинки детства, затем продолжает:

- В моей семье не принято было даже голос повышать друг на друга, не говоря о большем. Всегда царила атмосфера спокойствия уюта и доброжелательности. В те редкие моменты, когда отец находился дома, мама накрывала белую парадную скатерть, сервировала стол, и мы садились обедать в гостиной.

Как правило, меня никогда не наказывали. За что я очень благодарен своим родителям до сих пор. Достаточно было одного строгого взгляда отца, чтобы я понял свою неправоту или недостойное поведение. А вот моим дворовым приятелям от родителей попадало здорово. Мне всегда было непонятно, с какой целью это делают взрослые. Видимо, не хватало слов для объяснения со своими детьми.

Саша вздыхает и продолжает рассказ дальше.

- Вот так я и вырос в интеллигентной обстановке. Хлопот своим родителям, особенно, не доставлял. Правда, в старших классах серьезно взбрыкнул - отказался от уроков музыки, начал заниматься академической греблей и, как ты, моя девочка, наверное, заметила - не без пользы для своей фигуры. Я накачал себе плечи и развил торс.

- Фигура у тебя отменная, самая лучшая, - мурлыкаю я.

- А еще что-нибудь помнишь?

- Еще фамилию и имя бабушки по линии отца помню.

- Это уже кое-что. Есть исходные данные для знакомого историка-архивиста.