Джим Батчер - История призрака

Священник неподвижно лежал на полу, свернувшись калачиком. Я не видел, дышал ли он, и не мог прикоснуться к нему, чтобы проверить пульс. Я поморщился и опустился на колени, чтобы погрузить руку в одну из его ног. Я почувствовал странное острое ощущение соприкосновения с живой плотью, такое же, как когда я касался Морти и моей ученицы, а не резкое покалывание от контакта с чем-то твёрдым, но безжизненным. Он был жив. Мне казалось, что сердце моё замерло, а затем снова врубило первую передачу.

Я секунду изучал его, пытаясь оценить, что с ним произошло. Была кровь, сочившаяся из нескольких ссадин на лице, где его тонкая, старческая кожа лопнула под сильным ударом — на скулах, надбровных дугах и на подбородке. Опухшие губы были разбиты. Побои были нанесены кулаками или, возможно, щедрой пощёчиной, поставленной со сверхъестественной скоростью.

Это хорошо чувствовалось. Старый священник, живой символ всего, что раздражало Аристедеса, должен был придти для разговора. Каким бы вежливым ни был святой отец, одного его присутствия было достаточно, чтобы бросить вызов эго колдуна. На вызов можно было ответить только насилием, и пощёчины, которые он поставил, были болезненными и оскорбительными.

Левая рука Фортхилла была прижата к рёбрам. Он упал и свернулся, поджав ноги к животу. Колдун, должно быть, нанёс ему несколько ударов по телу. Возможно, были сломаны ребра, если не хуже. Травмы у пожилых всегда тяжелее — тоньше кожа, меньше мышц, хрупкие кости, изношенные органы. Они были уязвимы.

Я, скрипя зубами, осматривал лагерь. Аристедес оставил охранника, чтобы наблюдать за Фортхиллом. Он был очень худым и недокормленным, самое большее десятилетним мальчиком. Он сидел около бочки с огнём, дрожа и держа ржавый старый нож для стейков. Его глаза бродили повсюду, но он не смотрел на безмолвную фигуру священника.

Фортхилл неожиданно содрогнулся и издал слабый стон, прежде чем снова погрузиться в тишину.

Пацан с ножом отвёл взгляд, в его глазах стояли слёзы. Он сидел, обхватив руками колени и раскачиваясь взад и вперёд. Я не был уверен, чей вид был более удручающим.

Я стиснул челюсти. Какое животное станет делать такое со стариком? С ребёнком ? Я чувствовал, что моя кожа начинает полыхать от жгучей ярости, что уже снова вскипела внутри меня.

— Нельзя позволять подобным мыслям заполнять свой разум, — сказал тихий и очень спокойный голос.

Я повернулся к говорившему, готовясь произнести слова заклинания. Призрачная энергия вспыхнула в моей правой ладони.

Молодая женщина стояла над Фортхиллом, напротив меня, в лучах солнечного света, который падал через отверстие в тёмном окне. Она была одета в чёрный костюм, чёрную рубашку, чёрный галстук. Её кожа была тёмной — не такой, какая бывает у африканцев, но словно кто-то опустил её в чан с совершенно чёрными чернилами. Склеры, белки её глаз, тоже были чёрными. Фактически, единственными, не имевшими чернильно-чёрного цвета, были её глаза и короткий меч, который она держала в руке, остриём вниз, лезвием параллельно ноге. И глаза, и меч блестели серебром с вкраплениями золота.

Она спокойно встретила мой взгляд, а затем посмотрела вниз на мою правую руку, где вспышки огня испускали струйки дыма.

— Мир тебе, Гарри Дрезден, — сказала она. — Я пришла не для того, чтобы навредить кому-либо.

Я уставился на неё, потом взглянул на охранника. Мелкий пацан не реагировал на голос или присутствие незнакомки; следовательно, она была духом, как и я. Есть много духовных существ, которые могут появиться, когда кто-то умирает, но не многие из них могли бы стоять, залитые лучами солнечного света. И я видел меч, идентичный тому, что она сейчас держала, некоторое время назад в полицейском участке в Чикаго-Меж-Чикаго.

— Ты ангел, — сказал я тихо. — Ангел смерти.

Она кивнула головой.

— Да.

Я медленно встал. Я был намного выше ангела. Я нахмурился на неё.

— Отступи.

Она выгнула бровь. Потом сказала:

— Ты мне угрожаешь?

— А может, мне просто любопытно, кто явится за тобой, когда придёт твоя очередь.

Она улыбнулась. Но только губами.

— Чего, собственно, ты пытаешься здесь добиться?

— Я присмотрю за своим другом, — сказал я. — С ним всё будет хорошо. Твои услуги не потребуются.

— Это пока неясно, — сказала ангел.

— Позволь пояснить — сказал я, — коснись его — и вылетишь отсюда.

Она быстро поджала губы и покачала головой.

— Один из нас.

— Он хороший человек, — сказал я. — Я не позволю тебе навредить ему.

Брови ангела снова взлетели вверх.

— Ты думаешь, поэтому я здесь?

— Привет, — ответил я, — Ангел смерти. Старушка с косой. Ничего не напоминает?

Ангел снова помотала головой, улыбаясь чуть более естественно.

— Ты не понимаешь цели моего присутствия.

— Просвети меня, — сказал я.

— Не в моей компетенции выбирать, когда жизнь закончится. Я всего лишь сопровождающий, охранник, посланный доставить свежепреставившуюся душу в полной сохранности.

Я нахмурился.

— Ты думаешь, что Фортхилл так заблудится, что ему потребуется проводник?

Она снова взглянула на меня.

— Нет. Он нуждается... — Она, казалось, подбирала правильное слово. — Его душе нужен телохранитель. Для этого я здесь.

— Телохранитель? — выпалил я. — Что, чёрт возьми, натворил святой отец, что ему в загробной жизни нужен телохранитель?

Она посмотрела на меня ещё раз, с выражением лёгкого удивления на лице. Она выглядела очень молодой — моложе, чем Молли.

— Он... он провёл жизнь, сражаясь с тьмой, — сказала она, говоря мягко и немного медленно, как если бы объясняла нечто совершенно очевидное маленькому ребёнку. — Есть силы, которые хотели бы отомстить ему во время перехода, когда его душа уязвима.

Я уставился на ангела, на несколько секунд, но не обнаружил в ней ничего, похожего на ложь. Я посмотрел на огонь в моей руке и вдруг почувствовал себя немного глупо.

— И ты... Ты собираешься быть рядом с ним, чтобы за него сражаться?

Она взглянула на меня своими серебристыми глазами, и я почувствовал, как мои ноги слегка подкосились. Это был не страх... в самом деле. Это было что-то более глубокое, что-то скорее внушающее благоговейный ужас, — чувство, которое я испытал, когда увидел, как смерч, менее чем в четверти мили от меня, выдирал деревья с корнями и разбрасывал их вокруг, как спички. Та, что смотрела на меня этими серебристыми глазами, была не дух, или существо, или личность. Это была сила долбаной природы — обезличенная, неумолимая, и совершенно вне всякого контроля, что я мог оказать.

Капли пота выступили у меня на лбу, и я отвел взгляд, быстро посмотрев вниз.

Тёмная, холодная рука прикоснулась к моей щеке, и в этом касании было что-то вроде благословения, смешанного с лёгким упрёком.