А. Мурэт - Королева Виктория — охотница на демонов

Не так уж это невозможно, как ты считаешь, Кадди, думал МакКензи, мысленно возвращаясь к тому предмету, который с некоторых пор находился у него в руках. Кадди между тем указал на Эгга.

— Не кажется ли вам, мистер МакКензи, что стоит попробовать переговорить с ним до начала боя, — прокаркал он. — Может, захотите рискнуть поставить на старого Турпина. Он прославился тем, что…

— …что загрыз сто две крысы за пять с половиной минут, Кадди, я знаю.

— Это самый впечатляющий итог, сэр, — ухмыльнулся тот. — И мне приятно сказать, что я был тогда тут и видел этот рекорд, сэр. До трех крыс зараз он убивал. К тому времени, когда все кончилось, арена была похожа на что-то невообразимое, будто ее закидали земляничным джемом вперемешку с волосами и мясом.

Теперь настал черед МакКензи покоситься на Кадди, который подмигнул ему в ответ.

— Сейчас начнется, однако должен сказать вам, если призадуматься, они ведь могут быть жутко злобными, эти крысы. Когда их загоняют в угол, они дорого продают свою жизнь, и это уже стоило старине Турпину одного глаза.

— А какова твоя ставка? — спросил МакКензи.

— Пятьдесят к пяти, сэр. Рискнете присоединиться ко мне?

— Большое спасибо, Кадди, но я здесь по другому делу, и мои риски связаны с юным мистером Эггом.

Тут грохот барабанов возрос до неимоверной степени, сотрясая все вокруг. Многие в толпе закрывали уши ладонями, однако ухмылялись, зная, что означало это усиление звука: крысиное ристалище начиналось. Барабаны внезапно умолкли, их какофонию сменил шум иного рода: собравшиеся стали кричать и жестикулировать, деньги переходили из рук в руки. Эгг и другой мальчик открыли корзины, вывалив содержимое внутрь загородки (МакКензи не отрывал взгляда от Эгга, заметив, как глаза мальчика с опаской бегают по сторонам). Крысы сбились в кучу на одну сторону арены и застыли черной, маслянистой кучей у стены: они отчаянно пытались отодвинуться как можно дальше от лязгающих челюстей Турпина — тот так натягивал поводок, что распорядитель, державший его, от напряжения приоткрыл рот, обнажив крупные зубы.

Затем распорядитель притянул пса, насколько можно было, к себе, всем своим видом демонстрируя важность наступающего момента.

— Лондон, ты готов поставить на Крысобоя? — воззвал он.

Толпа закричала «да». МакКензи, захваченный происходящим, обнаружил, что кричит вместе со всеми.

— Не слышу, — подзадорил распорядитель. — Я сказал, Готовы… Вы… Поставить… на Крысобоя?

Вырвался уже не крик, а вопль.

— Пять, — начал он обратный отсчет.

Крысы, вся их сотня, визжали и царапали когтями деревянную обшивку: каждая, работая когтями, пыталась влезть наверх воняющей кучи, чтобы убежать.

— Четыре. — Теперь к счету присоединилась вся толпа. «Три, два…»

Распорядитель приготовился отстегнуть поводок.

— Один.

Распорядитель выкарабкался из загородки. Турпин рванулся вперед, устремившись прямо в центр кишащей кучи, и немедленно выскочил с тушкой в зубах, сомкнул челюсти на шее крысы и отбросил ее в сторону. Она ударилась о деревянную стенку, оставляя за собой кровавый след, а Турпин уже ввинтился в охваченную паникой крысиную толпу за следующей жертвой.

И вдруг пес взвыл. Этот вой, от которого просто стыла кровь в жилах, на секунду заставил замолчать орущих людей.

Турпин показался из шевелившегося скопища крыс, но не так, как его ожидали увидеть — с одной или двумя крысами в зубах. Вместо этого сами крысы свисали с него: их мясистые розовые хвосты мотались так, что на секунду, будто в какой-то чудовищной галлюцинации, МакКензи показалось, будто на пса надели жакет с кисточками. Но псу было плохо. Крысы были у него на морде. Крысы были на животе. Крысы впивались в его тело, цепко держались острыми когтями, перемещались на спину, когда пес крутился, падал или трясся, пытаясь сбросить их с себя, вырваться из сжимающегося кольца их острых зубов и когтей. В следующий момент судьба бедного Турпина была решена: те твари, что толпились кучей у дальней стены, каким-то образом поняли, что ход сражения повернулся в их пользу, и мгновенно, все сразу, устремились, чтобы присоединиться к тем, которые уже висели на Турпине. Тело пса исчезло под визжащими, толкающимися тушками, и от него остался лишь затихающий вой. Последовал последний вскрик агонии, который поразил всех собравшихся, оставив после себя гнетущую тишину. МакКензи понадобилось секунды две, чтобы до него дошло, что и крысы, в свою очередь, тоже прекратили шуметь. Они больше не паниковали, не визжали, их молчание внушало почти суеверный страх; они как бы отхлынули от своей жертвы, оставив от Турпина кровавое месиво на полу.

— Кадди? — произнес МакКензи, не в силах ни закричать, ни даже говорить громко.

— Да, сэр? — ответил Кадди бесцветным голосом, словно и он еще не мог осмыслить такой поворот событий.

— Разве не предполагалось, что пес поубивает крыс, ставки ведь делались на количество?

— Я никогда не видел ничего подобного, могу в том поклясться, сэр. Никогда ничего подобного.

Крысы все еще двигались по кругу вдоль деревянной загородки. Но тут МакКензи заметил нечто новое. Многие из грызунов, казалось, смотрели на что-то определенное, находившееся за барьером арены. Все больше и больше крыс вплеталось в это движение. Еще больше. Наконец почти вся масса направила внимание на одну и ту же вещь, к которой теперь были прикованы их пристальные взгляды, и эта цель заставляла их сопеть, фыркать и трястись мелкой дрожью.

Они таращились на Эгга.

В тот же момент МакКензи заметил, что Эгг тоже смотрел на них как завороженный. Остальная толпа этого не замечала — слишком все были заняты спорами о ставках или прикованы взорами к распорядителю — тот был вне себя от горя, рыдая и вскрикивая у края арены, где двое мужчин в цилиндрах удерживали его от попыток броситься внутрь загородки к растерзанному трупу пса. Глаза у Эгга расширились. МакКензи начал протискиваться сквозь толпу, почувствовав, что Эгг сейчас может дать деру. Крысы тоже начали перестраиваться, сбиваясь в кучу к одной точке арены: эта куча становилась все выше и выше. МакКензи видел это краем глаза, изо всех сил прокладывая путь между яростно спорящими, вопящими мужчинами. Он инстинктивно спешил, хотя Эгг стоял теперь совершенно неподвижно, будто все его члены были скованы ужасом. Крысы уже не визжали от страха, не карабкались куда попало, а двигались целенаправленно и организованно: они поднимались все выше, образуя живую лестницу к краю деревянной обшивки, окружавшей арену. МакКензи видел, что скоро они перевалятся через нее, и, когда это произойдет, намеченной ими жертвой будет Эгг.