Наталья Александрова - Сокровища Ирода

Здесь было тихо и малолюдно, пол устилала мягкая ковровая дорожка болотного цвета, вдоль стен стояли стулья красного дерева и антикварные диваны, а массивные дубовые двери кабинетов украшали солидные медные таблички с громкими именами и званиями руководителей Эрмитажа – известных на весь мир ученых, искусствоведов и историков, археологов и лингвистов, исполняющих обязанности заместителей директора.

Сюда-то и направлялся Дмитрий Алексеевич.

Пройдя по директорскому коридору, он остановился перед дверью, на которой красовалась табличка:

«Александр Антуанович Габсбург-Зеленовский».

Больше ничего на табличке не было написано.

Впрочем, все сотрудники музея и без того знали, что хозяин этого кабинета – один из заместителей директора Эрмитажа. Правда, никто толком не знал его конкретных обязанностей, но обязанности эти были многочисленны и разнообразны.

Однако Старыгин пришел к Габсбург-Зеленовскому не как к заместителю директора, а как к одному из крупнейших специалистов по геральдике, то есть по науке, занимающейся изучением самых разных гербов – государственных, семейных, рыцарских и любых других.

Не так давно Александр Антуанович очень помог Старыгину, когда тот занимался разгадкой тайны старинного французского клавесина [2].

Старыгин постучал в дверь.

В ответ из кабинета донеслось какое-то нечленораздельное восклицание. Дмитрий Алексеевич счел его за приглашение и вошел внутрь.

Ему прежде не раз случалось бывать в этом помещении, узком и длинном, как рукав вицмундира, с единственным высоким окном. Через это окно открывался замечательный вид на Неву и на противоположный берег. Впрочем, Старыгин смотрел не на этот вид и не на стены кабинета, увешанные рыцарскими гербами и доспехами.

Он в изумлении смотрел на хозяина кабинета.

Габсбург-Зеленовский, маленький и тщедушный человечек, сидел за огромным письменным столом, заваленным многочисленными предметами рыцарского вооружения. На голове у него был надет рыцарский шлем с опущенным забралом, который Александр Антуанович безуспешно пытался снять.

– Здравствуйте, батенька! – донесся из шлема голос геральдиста, прозвучавший гулко, как из железной бочки. – Вот, понимаете ли, надел, а снять не могу… вы мне не поможете?

– Конечно… – Старыгин обошел стол, ухватился за шлем двумя руками и потянул на себя.

– Осторожно!.. Ох! – донеслось из шлема, затем раздался громкий звук, как от вылетевшей винной пробки, и голова Габсбурга вырвалась на свободу.

– Спасибо, батенька! – смущенно проговорил Александр Антуанович, потирая уши. – Захотел, понимаете ли, проверить – подойдет ли мне этот шлем. Надеть-то надел, а вот снять… хорошо, вы заглянули, а то прямо не знаю, что бы я делал… наверное, пришлось бы вызывать пожарного или службу безопасности…

Он осторожно взял из рук Старыгина злополучный шлем и, водрузив его на стол, добавил:

– Из этого эксперимента можно сделать следующий вывод: по-видимому, за последние пятьсот лет голова у среднего европейца стала несколько крупнее!

– Ну, скажем, вы не совсем средний европеец, – возразил Дмитрий Алексеевич.

Действительно, Габсбург-Зеленовский, при небольшом росте и хлипком телосложении, обладал на редкость крупной и внушительной головой.

– Кроме того, рыцарю, как правило, помогал надевать и снимать доспехи оруженосец, – добавил Старыгин.

– Да, вы правы… – согласился с ним Александр Антуанович. – А сегодня вы послужили моим оруженосцем, за что я вам крайне признателен. Кстати, чем я могу вам отплатить? Вы ведь, наверное, не просто так ко мне пришли? У вас есть какой-то вопрос?

– Совершенно верно, – кивнул Старыгин. – Думаю, что вам не составит труда на него ответить. Я хотел что-нибудь узнать о таком гербе. – И он положил перед хозяином кабинета мобильный телефон, на который прошлой ночью сфотографировал герб.

– Мелковато, батенька! – пожаловался Габсбург, сдвигая очки на кончик носа. – Как бы это увеличить? У меня с годами зрение несколько ухудшилось…

Старыгин огляделся и под грудой старинного оружия, громоздившейся на столе, увидел вполне современный компьютер. Он подключил к компьютеру свой телефон и вывел фотографию на экран.

– Вот теперь – совсем другое дело! – радостно проговорил геральдист, разглядывая изображение. – Ну как же! Знакомый герб, очень знакомый! Блазон, или щит, разделен на четыре поля. Верхние поля – красное и голубое, нижние – зеленое и белое. На белом поле символическая ветка неизвестного растения, на зеленом – зверек. На красном поле – кувшин с водой и, наконец, на голубом рыцарская рука… знаете ли вы, батенька, что в Средние века герб играл роль паспорта, причем международного?

– Паспорта? – удивленно переспросил Старыгин.

– Именно! – подтвердил Александр Антуанович. – Представьте, что вы встречаете в пути, или в бою, или на рыцарском турнире некоего господина, облаченного в рыцарские доспехи. Лица его вы не видите, оно закрыто забралом, и если бы не герб – вы бы не имели понятия, с кем вас свела судьба. Но герб сразу сообщает вам если не имя, то по крайней мере фамилию встреченного рыцаря, по гербу вы узнаете, насколько он знатен и вассалом какого государя является. Тем самым вы понимаете, следует ли с ним беседовать на равных, можно ли вступить с ним в схватку, или это нанесет урон вашей рыцарской чести.

– То есть, грубо говоря, в одной ли мы весовой категории?

– Скорее, социальной! Так что в те времена каждый рыцарь должен был достаточно хорошо знать геральдику во избежание каких-либо неприятностей. А то по недоразумению можно вступить в поединок с лицом недостаточно родовитым и тем самым уронить свою дворянскую честь. Или наоборот – поднять оружие на какого-нибудь высокородного сеньора, или, хуже того – владетельного государя и потом получить на свою голову огромные неприятности…

– Да, но ведь вы сами сказали, что под забралом лица не видно, так что кто угодно мог надеть чужие доспехи и выдать себя за знатного господина…

– Что вы, батенька! – Габсбург замахал руками, как будто Дмитрий Алексеевич сморозил глупость. – Надеть чужие доспехи, а тем более присвоить чужой герб – по тем временам считалось ужасным преступлением, и никто на такое не решался! Единственное исключение – иногда знатные вельможи, короли или владетельные князья, надевали доспехи рядовых рыцарей, чтобы анонимно участвовать в рыцарском турнире или опасном походе…

– Так все же что это за герб? – напомнил Старыгин, боясь, что собеседник слишком увлечется.

– Видите, батенька, герб это довольно необычный. – Габсбург карандашом показал на экран. – Обычно геральдические животные бывают вполне определенных типов. Чаще всего, понятно, на гербе встречается лев. Каждому рыцарю лестно носить на своем щите изображение царя зверей! Лев на гербе символизирует силу, мужество и власть. Но, кроме льва, встречаются и другие звери – пантеры и медведи, волки и единороги, лошади и олени. У арапа Петра Великого, Абрама Петровича Ганнибала, на гербе изображался слон, но это – большая редкость. Встречаются на гербах и небольшие животные – например, в гербе французского короля Франциска Первого была саламандра. Эта же саламандра перешла и в герб его сестры Маргариты Валуа, известной всем как королева Марго. В то же время у тещи Франциска Анны Бретонской в гербе был горностай, а у его сына Карла – такое экзотическое животное, как дикобраз…