Олег Трувинс - Неоновые блики

Показывая рукой наверх, Петр не удержался и поинтересовался у таксиста:

– Часто это у вас бывает? Странные они какие-то, эти тучки. Так близко я их видел только в Альпах, на горнолыжном курорте. Но и там они были не такие плотные. Да и у вас-то не горы, а степь… Что это, природная аномалия какая-то? Что говорят в местных новостях?

В ответ таксист повел себя очень странно – он просто-напросто сделал вид, что ничего не услышал. С очень заинтересованным лицом он постучал по приемнику, покрутил настройку частот и выкрутил громкость на максимум.

«За что наказала, за что погубила…», – надрывно заорали динамики.

Петр отвернулся и уставился в свое окно.

«Чаевые не получишь!», – зло подумал он, и до самой гостиницы не вымолвил больше ни слова.

«Волга» покрутилась по узким односторонним переулкам и выехала на широкую улицу, по обе стороны которой стояли ухоженные старинные особняки. Все здесь выглядело так, как будто Петра вдруг переместили на пару веков назад. Резные уличные фонари, аккуратные палисадники, витиевато изогнутые железные оградки, маленькие, словно игрушечные, балкончики на кирпичных и деревянных особнячках и местами выложенные булыжником тротуары создавали на этой улице очень уютную, почти игрушечную обстановку. Словно это была не улица реального города, а картинка из детской сказки. На светофоре Петр задержал свой взгляд на медной табличке, прикрепленной к фасаду одного из особняков. Оказалось, что это и есть та самая Центральная улица, где должна была находиться его гостиница, а где-то совсем недалеко от нее – и соцслужба.

Через минуту «Волга» притормозила возле белого трехэтажного дома с вывеской «Гостиница «Центральная»». Петр молча рассчитался с таксистом, не добавив сверх суммы по счетчику ни копейки, взял сумку, пальто и, не попрощавшись, с силой захлопнул двери машины.

– Слышь ты, не стучи! – услышал он хриплый голос таксиста.

«Слышь ты, да пошел ты!» – мысленно ответил ему Петр, опять не решившись сказать это вслух, чтобы не приобрести врагов в первый же день своего пребывания в Н-бурге. Не обернувшись, он вошел в двери гостиницы.

В гостинице было безлюдно. За стойкой регистрации, глядя в экран небольшого телевизора, по которому, по всей видимости, шел очередной бесконечный сериал, сидела полноватая женщина средних лет, представившаяся Аллой Степановной. Алла Степановна имела круглое, без единой морщинки, лицо, на котором красовались довольно крупные очки в роговой оправе. Единственной достопримечательностью необъятного лица оказался такой микроскопический нос, что Петр, удивленно разглядывая его, даже прищурился, чтобы понять, как на таком маленьком носу могут удерживаться такие массивные и тяжелые очки.

«Вон оно что…», – облегченно подумал он, когда разглядел, что очки даже и не касаются переносицы, а вместо этого удобно лежат на верхней части щек. Уяснив с носом и очками, Петр перевел свой взгляд чуть выше. На голове Аллы Степановны Петр увидел довольно занимательную прическу – множество одинаковых круглых завитков цилиндрической формы. Рыжеватые цилиндры все как один были пустыми.

«А-а-а, наверное, это от бигуди! – догадался Петр, – «интересно, она намеренно их оставила или просто забыла расчесать?..»

Тем временем, ни на секунду не отрываясь от просмотра телевизора, Алла Степановна, качнув цилиндрами, почти наощупь раскрыла красочный буклет с фотографиями гостиничных номеров и предложила Петру на выбор сразу несколько. Недолго думая, Петр выбрал самый первый из предложенных – им оказался небольшой угловой номер на втором этаже. Алла Степановна соизволила на минутку отвести глаза от экрана телевизора и быстро записала в журнал паспортные данные Петра. Положив на стойку ключи от номера, и снова уставившись в экран, она промолвила металлическим, лишенным каких-либо эмоций, голосом:

– Оплата за проживание – в день выезда. Буфет платный. Готовят только завтрак и ужин. Обедать можете в кофейне напротив, через дорогу. Там, вроде, нормально… Сейчас подниметесь по лестнице на второй этаж, повернете направо, дойдете до конца коридора. Последняя дверь справа.

По скрипучей деревянной лестнице Петр поднялся на второй этаж. Открыв дверь, он с удивлением констатировал, что номер-то, оказывается, довольно неплохо оборудован. В нем было все необходимое – небольшой холодильник, ЖК телевизор на стенке и даже розетка для выхода в интернет. Стилизованная под деревенский стиль добротная мебель, сделанная из массива дерева и покрытая светлым лаком, выглядела почти новой. Санузел блестел идеальной чистотой и белел стопками махровых полотенец.

«Красота!», – обрадовался Петр и, вспомнив, что его ждут в соцслужбе, посмотрел на настенные часы.

На часах было уже 17.00. Петр быстро вытащил из сумки вещи и развесил их в шкафу. После этого он достал планшетник и подключил его к электрической розетке, заряжаться. Спешно покинув номер, Петр сбежал по лестнице вниз, и, подойдя к стойке, поинтересовался у Аллы Степановны:

– Вы, случайно, не знаете, соцслужба отсюда далеко?

– Выйдете из гостиницы – сразу повернете налево. Пойдете по нашей стороне улицы, дойдете до перекрестка со светофором, пересечете его, после перекрестка будет стоять большое здание с колоннами – это Драмтеатр, его тоже пройдете, а уже за ним сразу же увидите соцслужбу. Желтое четырехэтажное здание. Отсюда минут пятнадцать пешком, или пять минут на троллейбусе – остановка «Драмтеатр», – не отводя глаз от экрана телевизора, отчеканила Алла Степановна.

Петр выскочил на улицу, быстро посмотрел вправо и, не увидев поблизости ни одного троллейбуса, решил добраться до соцслужбы пешком. На улице по-прежнему было очень темно.

«Такое ощущение, как будто сейчас очень поздний вечер, а ведь на дворе всего-то пять часов… Наверное это все из-за плотных и низких туч. Ну ничего, вроде бы поднимается ветер, к завтрашнему дню он обязательно их разгонит…»

Приподняв воротник, Петр быстро пошел по тротуару. Ветер заметно усилился. Поднимая над землей мелкий мусор и обрывки газет, он дул почти из каждого переулка. Попадая на Центральную улицу, он гнал то вперед, по ходу движения Петра, то вдруг разворачивался и впивал прямо ему в лицо острые песчинки и пыль.

Эту газету Петр заметил еще издалека. Словно большая белая птица, она плавно летела вдоль по улице навстречу ему. В очередной раз зажмурившись от попавшей в глаз соринки, Петр остановился и заморгал. Наконец соринка исчезла. Петр поднял голову и увидел, что газета, которая еще совсем недавно была довольно далеко, за это время заметно приблизилась и снизилась. Теперь она просто парила, едва покачиваясь в воздухе на уровне крыш трехэтажных особняков, метрах в пятидесяти от Петра. Петр сильно прищурился, стараясь ограничить попадание мусора в глаза, и, посматривая на газету, поспешил в соцслужбу. Газета, словно увидев, что он снова начал идти по тротуару, тоже возобновила свой полет, с каждой секундой приближаясь все ближе и ближе. Петр теперь был занят только ей.