Олег Трувинс - Неоновые блики

«… в процессе предварительного расследования, проведенного н-бургскими следователями, совместно с московскими криминалистами, причин для возбуждения уголовного дела выявлено не было. Все конструкции, на котором держался рекламный щит, выполнены в строгом соответствии с требованиями, предписанными для подобных сооружений. Металл креплений не имеет брака, каких либо дефектов и следов внешнего воздействия.

Редакция газеты приносит свои искренние соболезнования родным и близким погибшей»

Пребывая в полном недоумении, Петр машинально перевернул газету, словно надеялся, что где-нибудь на других страницах он обязательно найдет продолжение этой короткой заметки, из которой он так и не понял, почему, все-таки, на Веронику упал этот треклятый щит.

Покрутив газету так и сяк, и, естественно, не обнаружив никакого продолжения, он снова перечитал заметку, после чего, взбешенный, с силой бросил газету в сторону. Плавно покружившись спиралью, она взмахнула обеими половинками и мягко приземлилась на кровать, насмешливо уставившись на него веселыми глазами тракториста. Петр сжал кулаки. Он абсолютно ничего не понимал и из-за этого был страшно раздражен.

«Да почему же он упал?! Что же здесь происходит, в этом темном городишке?! Почему же никто не видит такой очевидной вещи – этот чертов щит не мог так просто упасть! Неужели это непонятно?!», – бились в его голове вопросы, на которые он не мог дать ни одного вразумительного ответа.

Его взгляд упал на тракториста, весело улыбающегося со страницы газеты.

– Смеешься надо мной?! – не выдержав этой издевательской ухмылки, Петр схватил газету и с наслаждением разорвал ее на мелкие клочки.

– Это тебе за вчера и за сегодня… И, на всякий случай, за завтра…, – он победно посмотрел на усыпанный газетными клочками пол и почувствовал, что ему стало гораздо легче.

Он снова подумал о своей ответственности перед Вероникой. О том, что, конечно же, несмотря на родство, Вероника была для него абсолютно незнакомым человеком. Он даже не имел ни малейшего представления о ее внешности, ведь за все то время, которое он провел в Н-бурге, он не увидел ни одной ее фотографии… И конечно же, он мог бы, завершив все дела, преспокойно улететь домой и навсегда забыть и Веронику и этот маленький Н-бург, вместе со всеми его жителями и странными тучками. Но Петр понимал и другое – раз он приходится погибшей при очень странных обстоятельствах Веронике единственным родственником, то именно он и должен расставить все точки над i в этом деле. К этой минуте он уже прекрасно осознавал, что в этом нелепом несчастном случае, убившем Веронику, существует какая-то загадка. Теперь, когда он сложил вместе некоторые эпизоды общения с Катей, странные слова кладбищенского работника, и подслушанный им в автобусе разговор бабушек, он понял, что местные жители относятся к Веронике, мягко говоря, неприязненно. И, судя по всему, связывают с ней нечто страшное, и, кажется, не совсем объяснимое…

Отсутствие какой-либо информации и невозможность логически объяснить происходящие в этом городке события, действовали на Петра угнетающе. Он дал себе слово во что бы то ни стало попытаться выяснить причину гибели Вероники.

«Кто, если не я? – думал он, поглядывая на побелевший от газетных клочков пол, – «ведь у нее, похоже, не было ни одной подруги или друга… Нужно выяснить, в чем обвиняют Веронику горожане и постараться снять с нее все эти обвинения»

Почему-то сейчас он был абсолютно уверен, что Вероника при жизни была кристально чистым человеком.

Парадоксально, но мысль о том, что он просто обязан расследовать это странное дело, не напрягала. А ведь, вполне возможно, ему предстояло взвалить на себя огромный объем работ… Он уже представил себе многочасовое общение с правоохранительными органами и свидетелями, скрупулезное изучение материалов криминалистической экспертизы… Но нет, все это совершенно не пугало. Предстоящее расследование вдруг окончательно успокоило Петра, ведь оно давало хоть какую-то надежду на прояснение во всей этой запутанной истории.

Петр откинулся на спину и немного полежал, обдумывая свои первоочередные шаги в расследовании «темного дела Вероники», а потом, чувствуя, что вот-вот заснет, поставил будильник в своем мобильнике на 13.30…

Тот же день.

Петру приснилась Лера.

В своем сне Петр сейчас лежал не в темном номере н-бургской гостиницы, а в просторной спальне своей московской квартиры, рядом с Лерой. Она все так же крепко спала, в той же самой уютной позе, поджав коленки к животу и накрывшись одеялом по самую голову, в какой Петр видел ее в последний раз – перед самым своим отъездом в аэропорт, чуть больше суток назад.

Подсознание погрузившегося в глубокий сон Петра, по всей видимости, решило самостоятельно расставить все по полочкам и разобраться с кое-какими проблемами личного толка, беспокоящими его в последнее время.

Заложив руки за голову и посматривая на свернувшуюся калачиком Леру, Петр лежал и в хронологическом порядке вспоминал отдельные эпизоды последнего года, в течение которого Лера работала в своем журнале.

Самой первой в его памяти появилась та деловая встреча, состоявшаяся почти год назад, когда Петр, поддавшись на уговоры Леры, познакомил ее с главным редактором одного крупного глянцевого журнала, своим очень дальним знакомым. Он отчетливо вспомнил, как в тот вечер они втроем ужинали в итальянском ресторане, и Лера с несвойственным ей деловитым блеском в глазах рассказывала своему будущему шефу о своих творческих планах и взглядах на современную журналистику. Слушая свою жену, Петр был преисполнен двумя чувствами. Во-первых, он был очень удивлен, ведь он еще никогда не слышал от Леры столь умных и, самое главное, столь продолжительных речей. Во-вторых, в его душе вдруг поселилась обида.

«Неужели», – думал он тогда, во все глаза рассматривая свою собственную жену, которая с каждым своим новым словом становилась все более незнакомым для него человеком, открывая все новые и новые грани своих глобальных познаний, скорострельной эрудированности и искрометного чувства юмора, – «я кажусь ей настолько ограниченным, что она еще ни разу за всю нашу совместную жизнь вот так со мной не поговорила? Со мной она почему-то общается только очень короткими фразами и междометиями… Поразительно, но Лерка-то, оказывается, совсем другая… Как будто это вообще не она…»

Уже тогда Петр почувствовал, что у этих двух людей, встретившихся друг с другом впервые в жизни, оказывается, очень похожее мировоззрение. Они разговаривали на одном языке, понимали друг друга с полуслова, с полунамека. Петр, всегда считавший себя довольно неглупым человеком, в глубине души даже чувствовал какую-то зависть, ведь, несмотря на все свои усилия, он почему-то никак не мог вклиниться в их очень душевную беседу, каждый раз явно попадая впросак со своим взглядом на ту или иную мировую проблему. В конце концов, он перестал вмешиваться в их разговор и, обиженный, замолчал, смирившись с тем, что сегодня он, просто-напросто, третий лишний.