Олег Трувинс - Неоновые блики

Я ей тогда сразу сказала – «Вероника, ты не обижайся, но какой-то он у тебя получился страшноватый, чересчур реалистичный. Может, уберешь его из рекламы? Заменишь на обычного человека?»

Но Вероника была непреклонна. Она даже немного на меня обиделась… «Ты», – говорит, – «ничего не понимаешь! В этом-то вся и фишка! Смысл в том, что девушек в таком красивом белье заметят даже всесильные потусторонние силы!».

«Не боишься надсмехаться над этими «потусторонними силами»?» – спросила я ее. Но она обиделась еще сильнее, замолчала, забрала свои наброски и ушла из кабинета.

По слухам, гендиректор «Аэлиты» был в восторге, увидев готовый фотоколлаж. Он тут же утвердил этот вариант и выплатил Веронике весь гонорар, часть которого она отдала тем трем студенткам. В тот же день гендиректор отвез этот фотоколлаж рекламной фирме, они очень оперативно сделали окончательный вариант – в большом размере, и повесили рядом с магазином, приделав его к бетонному столбу, прямо над тротуаром.

Произошло это 1 ноября. И уже с этого же дня с Вероникой начали происходить жуткие вещи. Каждый день, буквально по нескольку раз, на нее обязательно что-нибудь падало со шкафов и полок. Она нечаянно резала свои пальцы, постоянно спотыкалась о какие-то невидимые препятствия, больно падая на острые углы столов… За все эти десять дней она перенесла немыслимое количество тяжелейших сердечных приступов, каких-то ужасных судорожных припадков с кратковременной потерей сознания. У нее выпали почти все зубы, а волосы клочьями лезли прямо на наших глазах. Все ее тело покрылось фурункулами… Каждый день отнимал у нее лет по пять жизни, не меньше. За десять дней из цветущей молодой женщины она превратилась в страшную больную старуху.

Сначала никто, в том числе и сама Вероника, ничего не понимал. Врачи тоже не могли найти причину всех ее несчастий. Но вскоре все узнали о страшной, мучительной гибели одной из тех трех студенток, которых Вероника сняла для своей рекламы магазина «Аэлита». И тут меня осенило. Я сразу же догадалась о причинах напастей, обрушившихся на Веронику.

Я позвонила ей на мобильный и сказала – «Хочешь остаться в живых – иди в магазин и требуй, чтобы сняли эту чертову рекламу!».

И что вы думаете? Она не поверила! «Это», – говорит, – «совпадение». «Со мной», – говорит, – «скоро все будет в порядке».

Директриса помолчала, украдкой утерев слезу. Снова тяжело вздохнув, она продолжила:

– В первые дни мы, как могли, пытались ей помочь. Кто-то давал ей свои капли, если у нее вдруг начинался сердечный приступ, кто-то пытался перевязать ей руку, когда она в очередной раз нечаянно резала пальцы ножницами, или еще чем… Но все наши попытки помочь несчастной Веронике тут же пресекались какой-то жестокой и могущественной силой. К примеру, если сотрудник заклеивал ей палец пластырем, то через секунду и у него возникал точно такой же порез, в том же самом месте. А если кто-то давал ей капли, чтобы уменьшить внезапную боль в сердце, то тут же и сам начинал корчиться от такого же сердечного приступа… Вы не представляете, как это страшно – когда на ваших глазах у человека откуда ни возьмись возникает глубокий кровоточащий порез… Вот! Глядите!

Директриса вцепилась зубами в бинт, намотанный на указательный палец правой руки и, развязав узелок, размотала его.

– Вот, видите?! – она выпрямила руку и показала Петру довольно свежий и, по всей видимости, очень глубокий, почти до кости, порез на средней фаланге пальца, – в один из этих страшных дней Вероника в очередной раз порезалась от обычного листа бумаги. Кровь хлынула ручьем и залила весь ее стол. Я услышала крики и выбежала из своего кабинета. Увидев, что Вероника порезалась, я бросилась к аптечке и попыталась забинтовать ее палец. И что вы думаете? Ровно в тот момент, когда я закончила бинтовать, у меня, на том же пальце, что и у Вероники, кожа вдруг разъехалась в разные стороны, и образовался точно такой же порез. Каково?! И так было в каждом случае. Жестокий невидимка словно предупреждал нас – «Не помогайте Веронике, иначе вас ждет то же самое, что и ее…»

И люди, запуганные страшным мстительным невидимкой, перестали ей помогать…

Парадоксально, но будучи окруженной людьми, она вдруг осталась в полном одиночестве. Словно вокруг нее возникла невидимая стена… Но, поверьте, это было только внешне. Она не была одинока. Она, ведь, буквально умирала на наших глазах. И мы, видя все это, и не в силах ей помочь, страдали вместе с ней. Она чувствовала, что мы всем сердцем с ней… И все понимала… Это очень страшно – когда ты не можешь помочь своему близкому другу. А ведь за столько лет мы с ней стали почти сестрами… Но поймите – у меня семья, дети… На кого я их брошу, если меня постигнет та же участь, что и Веронику?

Петр понимающе покивал головой. Услышав рассказ о последних днях Вероники, он понял, что ее коллегам было ничем не легче, чем ей самой. А может быть, даже тяжелее. Ведь теперь им приходится со всем этим жить… Директриса, тем временем, кое-как намотав на пораненный палец тот же бинт, встала и, нервно прохаживаясь по кабинету, снова заговорила:

– Когда 5-го ноября пришла страшная весть о гибели остальных двух студенток, Вероника наконец-то догадалась – все, что с ней происходит – никакое не совпадение… Она тут же бросилась искать гендиректора «Аэлиты», чтобы уговорить его снять и уничтожить этот проклятый щит. Но оказалось, что он вместе с семьей уехал отдыхать на какой-то индийский остров… Гуа, что ли…

– Гоа, наверное…

– Может быть, не знаю… Гендиректор, кстати, до сих пор там. Приедет только через неделю. А администратор «Аэлиты» отказался без ведома гендиректора снимать рекламу. Веронике удалось уговорить администратора позвонить гендиректору на мобильный, но он оказался отключен.

Каждый день она ходила в этот магазин и пыталась уговорить администратора снять щит. Утром 10-го ноября она зашла ко мне в кабинет и сказала: «Если сегодня они не согласятся, то я найму людей и ночью мы снимем этот щит сами. Сожжем его на костре, где-нибудь за городом».

Но она не успела – как раз в этот день, подходя к магазину, она и погибла, погребенная под этой же самой вывеской.

Поверьте, мы очень хотели присутствовать на ее похоронах, и я даже договорилась с одним своим знакомым, у которого был микроавтобус, чтобы утром 12–го ноября он отвез весь наш коллектив на кладбище. Но ночью он неожиданно позвонил мне домой и сообщил, что его машина по непонятным причинам сгорела дотла прямо во дворе его дома. Я тут же созвонилась со всеми и мы решили, что это очередное предупреждение… Так мы и не попрощались с нашей Вероникой…

Директриса устало села на кресло и, помолчав, взглянула на Петра: